21 декабря 2001 года
Новые известия: президент только что подал в отставку. Скорее даже его вынудили уйти. На вертолете перевезли из Розового дома несколько часов назад Он пытался сбежать в Пунта-дель-Эсте, в Уругвай, со своей семьей, что ему, впрочем, не удалось. Эта история напоминает происшествие с каким-то другим диктатором (только не припомню, с кем). В то же самое время страна без лидера — это несчастная страна. За одну ночь Аргентина превратилась в государство вне закона, и теперь те же самые люди в черных масках творили беспредел.
Я наконец-то дозвонилась до Фелисии. С ней и с детьми все хорошо. Но она говорит, что в ближайшие несколько дней мы работать не будем. Да оно и понятно. Так что наши «рождественские каникулы» в этом году должны начаться на несколько дней раньше. Я решила, что она в значительной степени философски относится к происшедшему, учитывая, как она нуждается в деньгах. Надеюсь, отмена представления не будет означать пустых носков для ее деток.
— Не волнуйся! — сказала она. — Увидимся в следующем году!
Просто поразительно, какой милой она может быть! Даже жаль, что страна не была ввергнута в хаос раньше, раз подобное способно так смягчить ее нрав.
22 декабря 2001 года
На каникулы Инесс и Хуан Карлос увезли «беженку» с собой в «Эсперанца». Какая ирония скрыта для меня в названии! Надежда… Не все беженцы такие везунчики, как я.
Этот земельный участок, эспансия, поистине волшебный сад. На много миль от поместья — ничего; Хуан Карлос — владелец окрестных земель. Я увидела здесь совсем другую страну; прежняя Аргентина с грохотом развалилась — прямо под моими окнами — совсем недавно. Тишина волновала меня. Я уже успела забыть, как это — не слышать шума, стука и криков. Правда, придется мириться с проклятыми птицами. Они будят меня своим щебетом в шесть утра. У Хуана Карлоса прорва охотничьих ружей, и я всерьез подумываю о том, чтобы схватиться за какое-нибудь с утра пораньше.
Я много гуляю и езжу верхом, благо для этого здесь все условия — бескрайние угодья, исчезающие вдали, сливаются с бескрайним горизонтом и никогда не кончаются. Но не сразу полюбила я эти пампасы. Сначала они мне не понравились. В первый раз, когда я сюда приехала, эта плоская земля показалась мне скучной. Теперь же я нахожу эту монотонность пленительной, даже мистической. Самое приятное — глядеть на широкое-широкое небо. Все остальное исчезает, когда вы смотрите в эту бескрайнюю голубизну. Именно в такой момент можно расставить все по своим местам.
Вчера вечером, когда я вернулась с конной прогулки, Инесс рассказала мне: выборы президента назначены на март. А пока его функции будет выполнять кто-то временно назначенный (я не запомнила его имени).
Я пошла переодеваться — на ужин мы ожидали семью с соседней фермы. Вот что характеризует жизнь за городом: вы заняты тем, что бездельничаете, едите и пьете (очень много), чтобы компенсировать избыток свежего воздуха. Однако самое приятное в таком времяпрепровождении — возможность вволю наедаться чесноком. Моя лошадь (по кличке Виенто, «Ветер») ни капли не возражает против моего чесночного дыхания. А если и возражает, по крайней мере не жалуется.
24 декабря 2001 года
Сообщая, что к ужину будут гости, Инесс забыла упомянуть, что это Грейс, Луис и их сын… Сантьяго! Мои родственники не сдаются, не так ли? Однако я подыграла им и даже пофлиртовала с Сантьяго — чтобы все были счастливы и довольны. И это был не самый ужасный вечер в моей жизни. Как я уже говорила, парень он просто невероятный, особенно в том, что касается его физической привлекательности. Так что от меня не потребовалось слишком многих усилий. Какая жалость, что он не танцует танго!
На следующий день гости пригласили нас к себе, и мы пробыли у них до самого вечера. Еще когда мы ехали к их дому, неподалеку я увидела загон для скота, где гаучо[82] объезжал лошадь. Нас встретили Грейс и Луис. Поздоровавшись с ними, я проследовала к загончику. Да это не гаучо, это Сантьяго! Но не отличишь! Мы издали кивнули друг другу, и я залезла на самый верх деревянной пристройки, продолжая следить за его действиями. Укрощение строптивой, вот что это было такое.
Из-за высокой влажности свет рассеивался, и вокруг головы Сантьяго возник некий ореол. Он стоял без движения, в золотистом сиянии… Лошадь жалась к краю загона. Он осторожно подманил ее к себе (это была кобыла) и заглянул в глаза. Мне даже показалось, он что-то прошептал ей на ухо. После чего аккуратно надел ей уздечку — лошадь и ухом не повела. Он что, загипнотизировал ее? В таком случае ему ничего не стоит загипнотизировать и меня!
Уж не знаю, сколько прошло времени (оно для меня остановилось), однако Сантьяго не спешил предпринимать следующий шаг. Он выжидал. Выжидал с терпением обольстителя. Постепенно неуверенность лошади уступила место чему-то, что напоминало робкую симпатию. Теперь она попеременно шагала, скакала то рысью, то галопом, замедляя темп, меняя направление и останавливаясь без всяких явных причин. Я не услышала ни одного щелчка кнутом. Я с восхищением наблюдала за ним: Александр Македонский со своим Буцефалом. Внезапно мне пришло в голову, что я совершенно не понимаю, зачем вообще покоряться хозяину и отдавать ему свою свободу. Это касается как животных, так и людей.
Но настал момент оседлать кобылу. Незнакомый предмет вначале насторожил ее, однако Сантьяго поддразнивал лошадь, то снимая, то надевая на нее седло, так что оно свободно болталось и похлопывало ее по вспотевшему боку. Наконец лошадь позволила водрузить седло себе на спину. Я снова задалась вопросом: зачем? Но, казалось, она уже привыкла к грузу сверху и ремням через брюхо, а он продолжал нежно поглаживать ее и что-то шептать на ухо.
Наконец лошадь была готова. Сантьяго решил рискнуть. Он вскочил на нее верхом, кобыла от неожиданности вздрогнула — и понесла, оставив за собой облако пыли. Но Сантьяго удалось ее успокоить. И вот наступил момент абсолютного взаимопонимания. Совсем как танго! Черты лица Сантьяго разгладились.
Танго продолжается в среднем три минуты, но этот танец, как мне показалось, продлился не более тридцати секунд. Лошадь точно рассчитала время для эффектного сольного выступления. Встав на дыбы, она величественно возвысилась посреди загона. Хвост ее развевался по ветру, уши были прижаты к голове. Затем она опустила передние ноги на землю и издала пронзительное ржание. Очевидно, животное долго готовилось к тому, чтобы превратиться во взбесившегося мустанга. И в какой-то момент всаднику не удалось удержаться в седле. Он взлетел, выполнив тулуп в четыре оборота в комбинации с тройным акселем, и упал на землю, точнее будет сказать — рухнул, будто мешок с картошкой.
