мудрость или трусость?
Не знаю…
Мой телефон начинает вибрировать. Опускаю взгляд на столешницу. Не могу сказать, что жду чьего-то звонка, но когда вижу незнакомый номер – пугаюсь. Ничего хорошего в голову не приходит, но и не взять почему-то не могу.
А вдруг это что-то важное? Вдруг связано с Бекиром?
Поэтому сжимаю пальцами мобильный. Прохожу по коридору сначала к двери, а потом аж на крыльцо. Сажусь на лестницу.
– Алло… – Произношу с опаской и затаиваюсь.
– Алло, – мне отвечает мужской голос. Он кажется отдаленно знакомым. Да и тон… Я сходу чувствую, что от меня ждут узнавания. – Как дела, красавица Салманова?
Обращением бьет как током. Я даже глотаю воздух. Чуть не кашляю.
Прижимаю кулак к грудной клетке. Ногти больно впиваются в кожу. Чувствую неправильность и запретность происходящего.
– Здравствуйте, Наум.
Мне лучше было бы просто скинуть. Я пообещала и себе, и Айдару, что непременно так и сделаю. Но сейчас почему-то медлю.
– Узнала. Приятно.
В трубке – пауза, и я молчу. Наум недолго ждет, потом вздыхает.
– Госпожа Салманова, я к вам с серьезным предложением.
Он пытается пробудить во мне заинтересованность. Но просто не знает, что я лучше умру, чем покажу ее.
Молча жду продолжая. Он хмыкает.
– Приличное, обещаю… – Смеется, а мне совсем не смешно. – Я завтра буду проездом в вашем городе. Салманова набрал – он сказал, что нахуй я ему не нужен. Обедать со мной ему некогда. А у меня не то, чтобы много знакомых. Подумал, ну Салманова-то не откажет, раз муж у нее – хамло…
Мне не нравится ни его юмор, ни его предложение. Я понимаю, что это предлог. Наверное, и он понимает, что я понимаю. Я не настолько дура в его глазах. Сейчас мне нужно отыграть в ответ. Засмеяться и сказать, что Салманова с радостью отработает обед за мужа. Но я не вижу смысла в этих играх. Слышу щелчок двери за спиной.
Мама выглядывает, я тоже бросаю на неё взгляд через плечо. Вижу в глазах сначала облегчение – нашла меня, потом волнение. Ужасное. Я никому такого не пожелала бы.
– Это Бекир? – Её голос звучит выше обычного. Я перевожу голову из стороны в сторону, чем делаю больно.
– Я сейчас поднимусь.
Наум всё это слышит, но вряд ли способен уловить контекст. Он молчит, а я жду, пока мама закроет дверь.
Склоняюсь к тому, чтобы отказать. Вечером спросить у Айдара, говорил ли ему Наум о приезде. Уже тогда сопоставить у себя в голове, правильно сделала или нет.
– Если время есть, конечно… – Но он перебивает ход моих мыслей словами. Снова затаиваюсь. – А то я слышал, у вас там ситуация неприятная. С братом твоим. Бекиром же?
– Когда вы завтра будете?
– Часа в три сможешь? – Я сознательно глотаю наживку и даю себя подсечь. Как только это происходит – тон меняется. Наум говорит уже по-деловому.
– Да. Смогу.
– Вот и отлично. Мобильный запиши, если до сих пор этого не сделала. Ну и Салманову… Сама понимаешь…
Мое «не ваше дело» звучит как:
– Хорошего дня.
Скидываю и опускаю мобильный на колени.
Глава 39
Айлин
У меня были целые вечер и ночь, чтобы передумать, раскаяться, струсить. Я не спала. Я до сих пор сомневаюсь.
Я не смогла прямо посмотреть Айдару в глаза ни вчера, ни уже утром. Но и на попятную пойти я тоже не могу.
Мне не хватает понимания. Я не получу его ни у родителей, ни у мужа. Возможно, и от Наума тоже, но я самоуверенно думаю, что смогу отделить ложь от правды.
Из-за бессонной ночи и лютого стресса я очень рассеяна. Вижу только дверь в заведение, в котором назначена встреча. Немного опаздываю, тороплюсь, поэтому не замечаю девушку, которая подходит к этой же двери со стороны.
Мы сталкиваемся, у нее вылетает сумка и предметы разлетаются по лестнице и тротуару.
– Простите! – я моментально трезвею, сбегаю обратно по ступенькам и начинаю собирать обычную «начинку» любой женской сумки. Сначала девушка делает то же самое, а потом я боковым зрением вижу, как садится на ступеньки.
Поворачиваю голову к ней, сердце обрывается. Она еще и заметно беременная. С большим животом. О, Аллах! Я хотя бы ей не навредила?
Дальше собираю активнее. Возвращаюсь к ней и высыпаю все содержимое без разбору — как в мешок.
– Может быть пудра разбилась. Вы меня простите? Хотите, я вам денег дам…
Внимательно присматриваюсь к миловидному лицу. Пугаюсь, потому что девушка мотает головой, закусывает губу и вдруг начинает плакать.
Айка, под землю тебе провалиться! Да что ты наделала?!
Приседаю на корточки уже перед ней, пытаюсь поймать взгляд.
– Вам плохо? Я вас ударила? Живот болит? Что?
Кладу ладони на ее колени и даже глажу. Вижу, что девушка храбрится. Жмет к боку сумку и поглаживает. Шморгает носом. А я одновременно злюсь и на нее, и на себя.
Там, наверное, уже ждет Наум, а я тут… Да и неужели так сложно отвечать на мои вопросы? Беременность – это же не болезнь.
– Нет… Вы не ударили… Я не потому…
– А почему? Я вам всё компенсирую, если что-то разбилось! Да и вам нельзя на холодном сидеть. Как вас зовут? – спрашиваю, поднимаясь на ноги. Протягиваю девушке руку. Она хватается и встает с моей помощью. Придерживается за поясницу, поглаживает большой живот.
– Люба.
Я улыбаюсь ей, она мне тоже. А потом снова отчего-то волнуется. Кусает губы, тянет к ним руку.
– Люба, ну хотите, телефон мой запишите? Если окажется, что я разбила все-все-все – компенсирую. Обещаю.
Она жмурится и мотает головой, потом смотрит прямо в глаза. Я вижу, как наполняются слезами.
– Я просто за зеркальцем потянулась, а оно разбито. Посредине треснуло. А мне сейчас нельзя семь лет горя… Нельзя… – Я прекрасно понимаю, какой трагедией может стать разбитое зеркало для эмоционально нестабильного человека. Я сама сейчас такая. Но в данный момент это вызывает раздражение, которое я изо всех сил гашу.
Беру незнакомую Любу за руки. Улыбаюсь.
– Это я разбила. Значит, последствия тоже мои. Вам сейчас волноваться ну никак нельзя…
Говорю без страха. Верующий человек не может быть одновременно суеверным. Я всем сердцем верю в Аллаха, а не в зеркала, черных
