всём остальном обещал позаботиться Ярослав. Хотя я и не хотела напрягать его сверх меры.
Сразу после занятий форму побежала получать чуть ли не в припрыжку, да так зависла на своём облегчении, что совершенно не заметила матери, которая дожидалась моего появления сразу за дверью заведующего хозяйством гимназии.
— Истомина? — тихо позвала она меня, и я вздрогнула, мгновенно покрываясь коркой льда.
— Да? — ответила, но в глаза ей не посмотрела.
Не смогла. Потому что не хотела больше ничего там разглядывать. Может быть, знала, что там никогда ничего, не было и уже никогда не появится, как бы я не старалась. Как бы ни выворачивалась наизнанку.
— На два слова в мой кабинет.
— Занятия уже закончились, — сглотнула я нервно и пожалела о том, что попросила Ярослава ждать меня в машине.
— Два слова, Вероника, — повторила Храмова, и я всё-таки с опаской, но кивнула.
А дальше лишь стук каблуков по гулким школьным коридорам, два пролёта вверх до третьего этажа и до боли знакомая дверь, за которой мы сейчас останемся совсем одни. Я и мой враг, роднее которого у меня никого нет.
И было бы смешно, если бы не было так грустно.
Мы сели друг напротив друга. Мать за свой стол, я за первую парту, нервно складывая руки под столешницей в тугой замок. Глаза в глаза, и сердце за рёбрами отчётливо барахлит, сбиваясь с темпа. А затем и вовсе глохнет от страха перед тем, что я собираюсь поставить ей перед фактом.
— Вернись домой, Вера, — монотонным, безжизненным голосом неожиданно произносит мать, а я дёргаюсь от её слов, словно от удара хлыстом по оголённой коже.
— Зачем? — на выдохе уточняю я.
Нет, мне правда интересно.
— Ну что ты такое спрашиваешь? — поджимает мать губы и хмурится, будто бы на полном серьезе собирается вычленить сакральный смысл моего вопроса.
— Не стану врать тебе, мам, я сбежала не от хорошей жизни. Так зачем мне возвращаться туда, где меня насильно заставляют верить в то, во что верить не хочется. Пичкают едой до тошноты, потому что так надо вам, а не мне. Лупят ремнём за мнимые грехи. Считают вещью…
— Это не так.
— Хорошо, не буду с тобой спорить. Значит, мне просто показалось.
— Вера…
— Мне восемнадцать, мама. Я вольна принимать решения сама. В нашей стране нет крепостного права, а я не твоя собственность. И вот мой выбор — я не хочу жить с тобой. Не хочу и не буду.
— А где будешь?
— Там, где меня любят.
— Вот как…
— Да.
Замолкаем. Мать достаёт из кармашка собственного пиджака платок и промокает уголки глаз, а затем долго и остервенело дербанит несчастный клочок ткани в руках. Так же как когда-то и меня.
Слышу, как вибрирует в кармане телефон, и понимаю, что это Ярослав потерял меня. И решаю зафиналить неприятный разговор и окончательно поставить точку в этой низкосортной мыльной опере, затянувшейся на долгие восемнадцать лет моей жизни.
— Отпусти меня, пожалуйста, по-хорошему, мам. Это всё, что я у тебя прошу. Мы и так много враждовали. Может, хватит?
И внезапно происходит то, чего я и не ожидаю, ни увидеть, ни услышать. Моя чрезмерно строгая родительница согласно кивает и выдаёт на выдохе, будто бы наконец-то смиряется с неизбежным:
— Хорошо, Вера.
— Хорошо?
— Да, — устало трёт пальцами лоб и поднимает на меня свои пустые глаза, — когда приедешь за вещами?
Прикидываю в уме, что там у нас с планами на вечер и неопределённо качаю головой.
— Возможно, сегодня, но если не получится, то уже завтра, сразу после занятий.
— Вот ключи, — мать достаёт ту связку, что всегда принадлежала мне и протягивает её по столу в мою сторону.
Забираю и киваю.
— Спасибо.
— За что? — задирает она подбородок выше и шумно сглатывает.
— За то, что мы обошлись без неуместных драм, мама.
— Всё для тебя, доченька, — грустно хмыкает женщина, а затем отворачивается и начинает полировать неуместно заинтересованным взглядом цветущий декабрист на широком подоконнике.
Всё ясно. У меня тоже терпение держится на честном слове.
— Ну пока, — встаю я из-за стола и пожимаю плечами, не находясь, что сказать, но мать вдруг перебивает меня, стискивая руки в кулаки.
— С кем ты спелась?
— Это неважно, — после секундного колебания отвечаю я и понимаю, что если раскрою нас с Ярославом, то неминуемо снова попаду в котёл.
Нет уж, спасибо.
— Что ж, надеюсь, что ты не ошиблась, также как и я в своё время.
— Не ошиблась, мам, — улыбаюсь я и всё-таки покидаю кабинет, оставляя хмурое прошлое позади себя и шагаю в светлое будущее с высоко поднятой головой.
Вероника
Но стоит мне только выбежать на школьный двор, как я тут же потрясённо охаю, а затем со всех ног несусь туда, где Басов и Аммо агрессивно нападают друг на друга. Ещё чуть-чуть и чиркнет спичка, а там…
— Хэй, вы что творите? — кричу я уже на подлёте, когда Ярослав со всей силы бьёт Рафаэля в грудь и что-то зло шипит ему прямо в лицо.
— О, а вот и наша девочка пожаловала, — хлопает Аммо в ладоши.
— Заткнись!
— Да что с вами такое? — подхожу ближе и встаю между парнями, не давая им вновь наброситься друг на друга.
— Расскажешь ей? — ухмыляется Аммо и, улыбается, выжидательно полируя Басова исподлобья.
— О чём? — тут же перевожу я вопросительный взгляд на Ярослава.
— Ни о чём, Ника! — рубит мой парень, а затем хватает меня и заводит себе за спину.
— Но…
— Вы такие пупсики, — складывает на груди руки Рафаэль и дурашливо умиляется, — прямо Верослав и Яроничка.
— Иди в машину, — жёстко кивает в сторону своего авто Басов.
— Яр…
— Я сказал, иди! — почти рычит он на меня, и я недоумённо перевожу взгляд с одного парня на другого, но ослушаться не осмеливаюсь, а затем всё-таки выхватываю, наполненные предупреждением слова Аммо.
— Если не расскажешь ты, то это сделаю я, Бас… А ты мои методы знаешь…
Несколько минут бездумно смотрю на то, как парни о чём-то нервно говорят за пределами моей слышимости. Басов злой как чёрт. Аммо же, напротив — бодр и вёсел.
Ловит мой взгляд через лобовое. Подмигивает.
— Вот тебе и курлык, — шепчу я.
А затем стремительно падаю в выгребную яму из бесконечных вопросов и сомнений. Неужели до сих пор между нами с Ярославом есть какие-то секреты? Страшные? Непростительные? Покрытые пеплом из прошлых обид и недопониманий?
«Так, стоп!», — мысленно ору я себе, когда дверь со стороны водителя наконец-то открывается и Ярослав
