тихо ответил Макс. — Только ради вас. А ты все-таки сходи к нему. Или зря я его спасал?
— Завтра схожу, — улыбнулась сквозь слезы Лика. — А сегодня я хочу видеть только тебя.
Хочет видеть только его, только его хочет касаться. И он тоже хочет. Притянув Лику, Макс легонько, с несвойственной ему нежностью, коснулся соленых от слез, искусанных в кровь ее губ.
— Слушай, — тихо проговорил Макс через несколько минут, — а помнишь черный джип, который твоя мама пропускала, когда мы в поселок въезжали?
— Нет. А что с ним не так?
— Да мне водитель этого джипа знакомым показался. Я тогда еще подумал, что где-то его видел, но не мог вспомнить, где именно.
— А теперь вспомнил?
Макс кивнул.
— Да. Я видел его в отеле у Олега. Лысый такой, плотный… Я его в клубе встречал, когда к Олегу приходил — меня этот шкаф бритоголовый еще пропускать не хотел.
— Лысый? — переспросила Лика, нахмурившись. — Должно быть, это Игорь, начальник охраны… Макс, ты уверен, что видел именно его?
— Уверен, Лик.
— Думаешь, это он устроил пожар?
— Не знаю. Но странное совпадение, не находишь? Судя по тому, что я нашел Горского живым, времени прошло немного — как раз поджигатель мог от дома до поста доехать. Лик, надо об этом Горскому как-то сказать, пусть разбирается. Только скажи ты, ладно? Я с твоим отцом разговаривать не хочу.
Глава 35
— Саш, ты с ума сошел?
Арина носилась по палате и пыталась достучаться до мужа. Уже сто раз пожалела, что сказала ему про узнанного Максом лысого. Но Горского не остановить. Услышав, что напавший на него человек является начальником охраны Сажинского, Горский тут же отнял у Арины телефон и связался со своими бойцами, веля хватать «беспамятного» за шкирку и вместе с его лысым дружком тащить на какой-то заброшенный завод. А еще велел прислать за ним машину. И одежду привезти. Вот этого Арина уже стерпеть не могла.
— Саш, ты понимаешь, что ты после реанимации?! Что тебе плохо может стать в любой момент? Что у тебя отек мозга может начаться! Горский, я тебя никуда не пущу.
— А ты понимаешь, что человека, который убил нашу дочь и который сегодня чуть не убил меня, уже завтра может не оказаться в стране? Сработали топорно, видно, что подготовиться не успели. Это означает только одно — что у них времени нет. Сажинский сбежит, Арина. Ты этого хочешь?
— За ним же следят — неужели это не потерпит хотя бы до утра?
— Не потерпит. Арь, за час ничего со мной не случится. Если так переживаешь, найди врача, пусть сделают какой-нибудь укол, таблеток дадут или что у них там полагается. Аря, я все равно туда поеду, не верещи.
— Ты упертый баран!
— Я — отец. Ты врача позовешь?
И ведь деваться некуда. Как хищник, взявший след добычи, Горский ощетинился, насторожился… И сил прибавилось откуда ни возьмись… Не удержит его Арина — сейчас за ним приедут, и он сбежит из больницы, по-хорошему или по-плохому. Чертыхнувшись, Арина отправилась за врачом.
И совсем не зря. Горскому категорически нельзя сейчас покидать больницу — врач тоже с ней согласен!
— Что мне подписать, чтоб меня отпустили? — не унимался Горский, пытливо взирая на мужчину в белом халате. — Что у вас там, расписки какие…
— Александр Владимирович, вы понимаете, чем вам грозит отказ от стационара?
Ни черта он не понимает, но сейчас ему совсем не до этого. Горский подошел к врачу.
— Я понимаю. Док, послушайте, мне нужен всего лишь час. Максимум — два. Я не отказываюсь от стационара, я прошу у Вас всего пару часов. Это вопрос жизни и смерти, если хотите. Пожалуйста, отпустите. Я всю ответственность беру на себя. Я напишу расписку. Я заплачу вам — только отпустите.
— Александр Владимирович, мне ваши деньги не нужны. Вы взрослый человек, и должны понимать, что случись что, Вы останетесь инвалидом. Вы этого хотите?
— Док…
— И за руль Вам нельзя, — покачал головой врач. — Категорически!
— Я с водителем.
Арина следила за разговором двух мужчин и все еще надеялась, что хотя бы врач сумеет отговорить упрямца. Но разве Горского можно переспорить? Уже через несколько минут бесплодных уговоров и объяснений всей серьезности положения, сдавшись, доктор тяжело вздохнул:
— Ну хорошо, пишите расписку. Я дам Вам с собой лекарство, — и тут же, повернувшись к Арине, спросил: — Вы с ним поедете?
— Нет, — ответил за нее Горский.
— Да, — перебила Арина.
— Арина!
— Я еду с ним, доктор.
— Хорошо. Тогда если Вашему мужу станет плохо, сделаете ему инъекцию — я объясню, что и куда. И, пожалуйста, немедленно возвращайтесь сюда! Я не шучу. Ваш муж останется инвалидом, если будет так легкомысленно относиться к своему здоровью.
— Я все поняла. Спасибо Вам большое, — кивнула Арина, и только когда врач покинул палату, выдохнула, неодобрительно глядя на недовольного ее решением Горского: — Сумасшедший, ну что ты творишь?!
— Арина, я поеду один.
— Ты вообще никуда не поедешь, если будешь сейчас пытаться мной командовать. Вот возьму и попрошу врача тебе наркоз сделать. Общий!
И ведь решительно настроена ехать. Ее там только не хватает…
— Горыныч, я не шучу, — не унималась Арина. — Или со мной, или не едешь вообще. Я не собираюсь сходить тут с ума, гадая, где ты и что с тобой.
И он вдруг заулыбался, глядя на решительную свою Аринку. Всего каких-то полчаса она провела рядом с ним, но за это время годы разлуки будто испарились, стерлись между ними — рядом с ним все та же его Аринка, все та же курочка-наседка, которая за всех боится, за всех переживает… Как когда-то носилась с детьми и хозяйством, позабыв обо всем на свете и даже о себе самой, она и теперь как курица с цыплятами носится с Ликой, с Власовым и вот, даже с ним, с горемычным своим мужем. Плохо это или нет,
