мыслями о тебе и не просыпаться с теми же. – Перестаю дышать, слушая ее. Она бы не приехала сказать, что все так и есть. Она перестала думать и скучать. Все прошло, и нас окончательно нет. – Вчера был шестидесятый день. – Так много. Целая вечность для нас.
– И что теперь? – прерываю ее молчание.
– Теперь я тут. – Пожимая плечами. – Ты везде, Райт. Всегда в мыслях. Чтобы я ни делала. Как бы не пыталась, не думать об этом. – Разворачиваю ее к себе и притягиваю к себе. Как только прижимается ко мне, чувствую наконец себя полным и целостным. Только с ней. Кладет руки мне на поясницу, обнимая в ответ. Знаю, как ей сложно делать это в очередной раз. Доверять мне и заново учится верить.
– Эви, прости, – тяжело сглатываю ком, что болью пронзает горло, – знаю, что это просто слова, но я обещаю, докажу тебе, что все изменилось. Это был слишком болезненный урок. Я не хочу его повторения. – Отстраняюсь от нее, чтобы посмотреть в лицо и понять, верить она мне или нет. Доверяет ли хотя бы на один процент? Сама тянется ко мне и целует.
Человек, из-за которого все началось, тайны которого привели к этой драме, исправлял свои ошибки, направляя нас друг к другу. Не давая забыть. Не давая отпустить. Не давая спокойствия, пока не будем вместе.
Не знаю, где она остановилась, но я и не спрашиваю. Просто везу ее к себе. Едва захлопываю за нами дверь, притягиваю к себе и целую. Нет, теперь это уже не тот целомудренный поцелуй, что был днем. Упираясь носком одной ноги в пятку другой, стягиваю кроссовок, затем второй, параллельно, стягивая с нее куртку. Моя толстовка летит следом на пол. Несколько движения и она тоже без обуви. Подхватываю под попу и несу к себе в комнату. Жадно целуемся, насыщаясь друг другом. Тем временем, что были не вместе. Что находились в одиночестве. Только страдающий от жажды поймет другого. Это обоюдно и ненасытно. Ставлю на пол и стягиваю чертову футболку через голову. Может я бы еще и насладился лишь поцелуями, но она сама подцепляет низ моей футболки и стягивает вверх. Оставляя меня в одних джинсах. Нащупываем пуговицы на джинсах друга и через несколько мгновений стягиваем друг с друга все лишние тряпки. Хочу свою девочку полностью. Обнаженную и сексуальную.
Обнимаю, прижимаясь к идеальному телу. Оно всегда будет для меня таким. Подталкиваю к кровати, и вместе падаем на нее. Наслаждаюсь тем, что я открыл ее для нее же.
– Представляла меня рядом, когда была одна?– шепчу в губы, мечтая, чтобы она ответила положительно.
– Да, – отвечает, смешивая наши выдохи.
– Эви, если бы только знала, как я скучал, как мне было плохо без тебя. – Скольжу губами по шее, ощущая, как вздымается ее грудь. От каждого моего поцелуя. – У меня никого не было, все это время.
Веду рукой по груди, задевая мои любимые холмики, по талии, спускаюсь ниже, кладу руку ей между ног. Чувствую, как хочет меня, и впиваюсь алчно в губы. Только мои. – Мы слишком много упустили и нам слишком много наверстывать теперь.
Сливаемся с ней в одно целое. Настолько хотим друг друга физически, что это невозможно сейчас остановить даже сойди планета с орбиты. Настолько души истосковались друг о друге, что насытиться эмоциями другого так быстро не получится. Лучшее, что может быть это провести с ней последние дни жизни. А лучше всю жизнь. Только с ней. Той, кто когда-то меня понял лучше всех. Той, кто смогла изменить меня. Переписать меня. Мои мысли. Желания. Мечты. Взгляды на жизнь. Саму жизнь. Заставила посмотреть на все по-другому.
Наслаждаюсь видом того, как извивается и стонет в моих объятиях. Наконец-то не надо ни от кого прятаться, скрываться, целоваться украдкой. Можно делать это в любое время. Везде. Хоть круглые сутки.
– Божественно, – выдыхает Эвон, лежа на спине и всматриваясь в темноту, когда мини-марафон все-таки останавливается.
– Пошли в душ, – целую в плечо и поднимаюсь.
– Я хочу полежать, – слышу уставший голос и, взяв ее за лодыжки, подтягиваю к раю кровати.
– На пенсии полежим, – смеюсь в ответ, подхватываю на руки и несу в ванную. Опускаю на пол и, зайдя в тесную душевую кабинку, включаю душ. Теплая вода смачивает тела, и я снова хочу ее. Покрытую этими мелкими капельками воды. Толкаю к прохладному стеклу и прижимаю своим телом. – Я говорил, что люблю тебя?
– Когда-то говорил, – улыбается, прерывая на секунду поцелуй.
– Люблю тебя, моя Белоснежка.
– Взаимно, принц, – хохочет в губы и снова целует. Отличная кличка, но надеюсь, она ко мне не прицепится.
Райт тянет меня за руку к уже знакомому и ставшему, за время проведенное там, родному дому. Открывает дверь своим ключом и пропускает меня вперед.
– Есть кто дома? – зовет с порога.
– Райт, – слышу голос Джейка и не могу сдержать слез, когда слышу, как мелкие шаги быстро приближаются к нам. Присаживаюсь на корточки, ожидая мальчика. – Эвон, – кричит на весь дом и бросается мне шею. Обнимаю его и целую в щеку. Мне даже кажется, он подрос за это время.
– Я тебе писал, между прочим, что он скучает, – слышу сверху голос Райта и поджимаю губы, понимая, что перед ними всеми я немного виновата, исчезнув тогда резко. – Ты хоть читала?
– Читала, – соглашаюсь, кивая.
– И ни разу не ответила нормально, – не успеваю ничего ответить, как в коридоре появляется Лесли. Отпускаю Джейка и поднимаю глаза на женщину.
– Здравствуйте.
– Эвон, ты вернулась? – улыбается и подходит, чтобы обнять меня.
– Вернулась, – отвечает за меня Райт, – только ко мне, а не к вам. Я не сдам вам ее в рабство снова. – Смеется и, после того как Лесли отпускает меня, переплетает наши пальцы. Вот так стоять перед ней, не в качестве няни, было непривычно. Я и Райт. Мы так пытались скрыть это, а теперь, я так понимаю, что все знают о нас, потому что большого удивления этот жест не вызвал.
– Пойдем за стол, это надо отпраздновать.
– Нет, – отвечает Райт за нас, – нам надо еще кое-куда заехать, поэтому встретимся в другой раз. А отца еще нет? – Райт снова включает босса, планируя наши дела, но пока мне нравится его маршрут, поэтому мы следуем ему.
– Нет, но я передам, что ты заезжал, – он обнимает ее и целует в щеку. Да, за то время, что меня не было, тут многое поменялось. И мне это безумно нравилось.
– Лесли, если
