позади себя. Вот теперь стало спокойно.
Но сны были тревожными. После слов бабушки Гюли о ее кровавом животе и золоте среди черноты снилось не пойми что: много огня, крови, почему-то Анхель стоит на коленях, а она кричит во весь голос, боясь его потерять. Ее живот окровавлен, но это ее мало беспокоит, она кричит не от физической боли. Она кричит, боясь потерять его.
На этом моменте София проснулась, резко сев в кровати и тяжело дыша. Чьи-то руки коснулись ее.
– Сонная девушка, с тобой все хорошо? – прошептал знакомый голос.
Как же она была рада слышать это его «девушка»! Она обернулась и кинулась в объятия. Повалила Анхеля на подушку, а сама стала целовать его лицо.
– Живой, вернулся…
– Ты уже думала о моей смерти? – пошутил он, и она тут же привстала. – Шутка. Продолжай.
– А что ты здесь делаешь? – София окончательно проснулась, присела, прикрываясь одеялом, хотя на ней была надета сорочка и стояла глубокая ночь. Но свет от фонаря, который освещал двор, проникал в комнату, поэтому ночь не была столь темной.
– Пытаюсь уснуть, – прошептал Анхель, а потом придвинулся к ней, – не мог пройти мимо твоей комнаты, заглянул и пропал. Но кровать у меня удобнее, и она больше.
– А я думала, почему мне так тесно…
– Ты из-за этого вскочила?
– Мне приснился отвратительный сон…
– Расскажи.
– Не хочу… Я уже забыла. Давай спать.
– Спать?
– Ну ты же пытался уснуть, – прошептала она, хотя прекрасно знала, что это будет уже вторая бессонная ночь. – Я бы, конечно, устроила тебе допрос: где ты был, что делал, как все прошло…
Он тут же прикрыл ей рот рукой, а потом притянул к себе и повалил на кровать.
– Нельзя было позвонить? – закончила она, оказавшись возле его губ, четко ощущая, как его руки поднимают ее ночную сорочку.
– Можно, но ты меня не просила. – Его губы коснулись ее губ, язык проник вглубь ее рта, встречаясь с ее языком, и София засмеялась. Может, потому, что его пальцы скользили по ее коже от бедер по спине выше. А может, просто оттого, что она была счастлива его видеть! Живого, такого ласкового, невероятно желанного. Она скучала и переживала за него, в ее голове витали разные мысли, снились кошмары, а она устраивает допрос в три часа ночи, когда он лежит рядом, наверняка обнаженный…
София решительно коснулась его тела. Провела от шеи к бедру, нежно целуя в губы. Она была права, он и правда лежал обнаженный.
Анхель прервал поцелуй только для того, чтобы стянуть с нее сорочку.
– Все должны быть равны, – прошептал он, чем вызвал улыбку на ее лице.
Когда бледно-розовый шелк оказался на полу, он провел пальцами по ее груди и остановился на сосках. Эти прикосновения вызывали необъяснимое желание чувствовать его не только здесь, но и ниже, а лучше сразу внутри. И зачем тянуть? Если хочется получить все и сразу, то надо пользоваться моментом. София откинула одеяло и залезла на него сверху.
– Куда ты так торопишься? – Он прижал ее к себе.
– Мы так редко остаемся наедине, что стоит поторопиться, вдруг ты опять уйдешь…
Он не дал ей договорить, стал целовать губы, а его пальцы спустились к ее ягодицам.
– Не уйду, – наконец произнес Анхель прямо в ее губы, – разве от тебя можно уйти?
София закрыла глаза, тяжело дыша, наслаждаясь тем, как его пальцы ловко скользят по ее телу, и его словами.
– Нет? – прошептала она.
– Никогда, – уверенно ответил он, и его пальцы погрузились вглубь ее тела.
София простонала и уронила голову ему на плечо. Пришлось затаить дыхание, чтобы сконцентрироваться на своих ощущениях и его ласках. Его пальцы начали свою игру, входя вглубь и выходя обратно. Пришлось поддаться этому темпу, эта мучительная ласка очень возбуждала. София еще помнила свои ощущения от первого их секса в ангаре, но тогда она не была знакома с оргазмом, сейчас хотелось его повторения. Она еще помнила, как зарождалось возбуждение, словно пчелы в улье, готовые вырваться наружу. Чтобы быть еще ближе к Анхелю, она нашла его губы и сосредоточилась на поцелуе. Но он явно хотел реакции ее тела, вытащил мокрые пальцы и провел ими по ее промежности, по набухшей плоти, сначала нежно касаясь клитора, потом с напором, затем возвращая нежные ласки. София перестала его целовать, она просто застыла, забыв дышать. Стоять так над ним с разведенными ногами, когда его пальцы творят такие вещи, было неприлично, и это возбуждало еще больше. То самое возбуждение или тот самый улей из пчел рассыпался по ее телу, и с каждым прикосновением к ее клитору она ждала разрядки, уткнувшись Анхелю в шею. Иногда дышала, иногда забывала дышать, может быть, стонала, она не слышала себя. Но точно помнит, как ее тело изнутри покрылось мелкими иголками, снаружи прошла дрожь, и девушка закрыла глаза, пытаясь запомнить это состояние, продлить, насладиться им… до бесконечности. Она не чувствовала боли в пальцах, вонзив их в простыню. Она не чувствовала ничего, кроме того, что творилось внутри ее тела. Она не слышала, что говорит или стонет, кричит, но Анхель прижаллся к ее губам своими, и это увеличило силу оргазма и продлило его еще на некоторое время. Затем все стало утихать, вернулись слух, голос, она начала дышать и к тому же слишком часто, теперь она слышала свое сердце, и ее тело постепенно расслабилось.
София прервала поцелуй и снова уткнулась Анхелю в шею, все еще ощущая отголоски этой бури.
– Нежная девушка, – прошептал он больше себе, но желая подчеркнуть ее достоинство, – но это еще не все.
София подняла голову, встречаясь с ним взглядом.
– Не все.
Это был факт. Теперь ее пальцы прошлись по его телу, опускаясь ниже, и остановились на пупке. Она медленно провела вокруг него и не торопясь опустилась ниже. Она сбавила темп, добравшись до лобка, зарывая пальцы в волосах. Ее дыхание участилось. Боги, она сама получала удовольствие от его тела! Их взгляды пересеклись, Анхель посмотрел на ее губы и провел по ним пальцем. Она даже открыла рот и коснулась его пальца языком, а в это время ее рука скользнула ниже и ухватилась за твердый член. Это было сверхэротично, и кажется, ей нравилось играть в эти игры. Еще недавно его пальцы входили и выходили из ее тела, сейчас она двигала рукой вверх и вниз, то ослабляя давление, то усиливая его. Она слышала, как тяжело задышал Анхель. Его дыхание, его сильное возбуждение, которое она чувствовала в своей
