Салли Маккензи
Как укротить маркиза
Sally MacKenzie
How to manage a marquess
© Sally MacKenzie, 2016
© Jon Paul, обложка, 2017
© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017
* * *
Посвящается Эрику и Соне. И Кевину
Замок Хэйвуд, 1797 год
Десятилетний Нэйт замер, коснувшись рукой двери в библиотеку.
– Я только что получил весть от Уилкинсона, – донесся до него из глубины комнаты голос отца, маркиза Хэйвуда. – Старая дева из Одинокого дома умерла.
Какой-то предмет – книга? – громко ударился обо что-то.
– Кровь Господня! И теперь бедному Маркусу придется выбирать новую старую деву. О, как же я ненавижу Изабеллу Дорринг! Надеюсь, она горит в аду.
Нэйт ахнул. Его мама никогда так не выражалась.
Родители, наверное, что-то услышали, поскольку дверь распахнулась.
– Нэйт! Что это ты здесь прячешься? – спросил отец.
– Я… папа, я забыл в библиотеке книгу.
Нэйт сглотнул. Кузен Маркус жил с ними, поскольку его отец умер из-за проклятия Изабеллы Дорринг.
– С Маркусом все хорошо? – спросил мальчик.
Маркиз улыбнулся, ободряюще приобнимая его за плечо.
– Конечно хорошо. Ему всего лишь придется отправиться в Ловз Бридж и выбрать новую старую деву для Одинокого дома.
Нэйту не понравилась эта новость. Его мать слишком часто рассказывала о том, как отец Маркуса и все герцоги Харты, начиная с третьего, умирали до рождения наследника, из-за того что Изабелла Дорринг прокляла их род. Нэйт представлял Изабеллу злобным старым призраком, обитающим в Одиноком доме.
– А можно мне тоже поехать? – Нэйт был на две недели старше Маркуса. И привык присматривать за кузеном.
Улыбка отца стала шире.
– Это было бы замечательно, Нэйт. Уверен, с тобой Маркусу будет веселее. – Он взглянул на жену и добавил с фальшивым энтузиазмом: – Можем даже устроить семейный выезд.
Маркиза нахмурилась и покачала головой.
– Нет… Я хотела бы поехать с вами. Вы знаете, что хотела бы. Но я не выношу это проклятое место. – Она подошла к сыну и обняла его. – Береги Маркуса ради меня, Нэйти.
Мама всегда говорила эти слова. И Нэйт ответил ей как всегда:
– Конечно, мама.
Замок Хэйвуд, 1808 год (одиннадцать лет спустя)
Нэйт сидел у постели матери, и ему на сердце давила тяжесть. Месяц назад умер отец, а теперь он боялся, что вот-вот потеряет и мать. Казалось, она утратила желание жить – в мире, где больше не было ее Филиппа. И все же Нэйт не думал, что она угаснет так быстро. Еще вчера она была в порядке – печальна, и все же в порядке. Но этим утром…
Мама была очень бледна и словно уменьшилась в размерах. Последний час с тех пор, как горничная позвала Нэйта к ее постели, маркиза то и дело теряла сознание.
Нэйт нахмурился. Маркус тоже хотел бы быть здесь. Нэйт отправил весть в Лондон, но кузен едва ли успеет вовремя. Мама так тяжело дышала…
Ее глаза распахнулись.
– Джеральд, – просипела она, перепутав сына со своим давно покойным братом.
– Это Нэйт, мам. – Он склонился ближе, чтобы она смогла рассмотреть его лицо. – Хочешь выпить воды?
– Нэйт! – Мать схватила его за руку, не отвечая на вопрос. – Нэйт… – Она сглотнула. – Береги Маркуса.
Он погладил ее пальцы, чтобы успокоить, и подавил невольное раздражение от того, что в последние минуты жизни мама говорит о кузене, а не о нем.
– Буду, мама. Ты же знаешь, что буду.
– Я не смогла… – У нее перехватывало дыхание. – Я не сумела сберечь Джеральда.
Она слишком разволновалась. Нужно было ее успокоить, но как? Нэйт ненавидел чувствовать себя беспомощным.
– Все хорошо, мама.
Но она продолжала, словно не услышав его:
– Не будь я такой эгоисткой… не выйди я замуж за Филиппа…
– Но ты любила отца.
Нэйт никогда в этом не сомневался. Родители его друзей лгали, изменяли друг другу, но его родители – никогда. Их взаимная преданность была в его жизни такой же константой, как и ежеутренний восход.
Маркиза недовольно пошевелила головой, лежащей на подушке.
– Да, но Филипп мог жениться на ком угодно. А у Джеральда была только я. – Пальцы матери сжались, ногти впились в кожу Нэйта. – Береги Маркуса ради меня, Нэйти.
– Конечно, мама. – От многочисленных повторов эти слова прозвучали автоматически.
– Проклятие… будет набирать силу. Когда Маркусу исполнится тридцать, ты должен очень внимательно за ним следить.
Она попыталась сесть.
Нэйт мягко заставил ее снова опуститься на подушки.
– Возможно, Маркус сумеет полюбить, – сказал он, пытаясь успокоить ее. – И тогда проклятие будет разрушено.
Хватка умирающей поражала своей силой.
– Нет, не сумеет.
– Но это вполне вероятно, мама.
Браки по любви были редкостью в высшем обществе, но все же случались.
– Маркусу всего двадцать один год. У него еще есть время. И если он встретит девушку, которую сможет полюбить, проклятие потеряет свою силу. Все закончится.
– Нет! – Пальцы матери сжались, взгляд пронзил Нэйта глубиной и отчаянием. – Разве ты не понимаешь? Это проклятие нельзя разрушить.
– Можно. Если герцог Харт женится по любви…
Лицо маркизы исказила гримаса.
– Это ложь. Мой отец любил мою мать. Я знаю, что любил. И все же он умер.
Мама никогда раньше не говорила об этом.
Но, наверное, она просто что-то путает. И это неудивительно. Как бы ни была сильна вера в загробную жизнь, смерть повергает в ужас любого, кто с ней столкнется.
А если любовь не в силах разрушить проклятие, Маркус обречен на долгую одинокую жизнь.
Впрочем, нет, на недолгую.
Нэйт тихо успокаивал мать. Ничего другого ему в голову не приходило.
– Пообещай мне… – Казалось, маркизе с трудом давался каждый вдох. – Пообещай, что будешь беречь Маркуса… – Она сглотнула. – Пока сможешь. Даже если тебе самому придется отказаться от женитьбы. Нет ничего важнее безопасности Маркуса, Нэйт.
Бедная мама. Нэйт готов был пообещать ей что угодно, только бы облегчить ее страдания.
Он попытался ответить спокойно:
– Да, мама. Не волнуйся. Я присмотрю за Маркусом. Клянусь тебе.
Наконец испуганное выражение исчезло с ее лица. Она отпустила руку сына и слабо улыбнулась.
– Ты очень хороший мальчик, Нэйти. Я знаю, что ты сдержишь слово.
Она откинулась на подушку и медленно закрыла глаза. Краски покинули ее лицо, сменившись умиротворением.
Его мать была мертва.
Ловз Бридж, май 1817 года
Натэниэл, маркиз Хэйвуд, переходил дорогу, удаляясь от постоялого двора «Купидон», и спорил с собой на ходу.
Помедленнее. Ты же не хочешь привлечь внимание. Нельзя врываться к викарию в таком состоянии. Подумай, как разозлится из-за этого Маркус.
Ох, черт.
Нэйт остановился и глубоко вдохнул. Это же Ловз Бридж, не Лондон, и мисс Хаттинг, женщина, которая, как он опасался, хотела вынудить его кузена жениться на ней, – всего лишь дочь викария, а не дерзкая искусительница из высшего общества.
И Маркус сказал ему, что она желает стать следующей старой девой из Одинокого дома, а не герцогиней Харт.
Но недавно она провела наедине с Маркусом несколько часов, и часть этого времени прошла в Одиноком доме. Подумай, что могло там произойти!
Нэйт стиснул зубы и снова зашагал.
Следовало с бо́льшим подозрением отнестись к сообщению Маркуса о том, что он принял это приглашение на обед. Никто в здравом уме не стал бы по собственной воле обедать с викарием, его женой и их бесчисленными детьми.
Но Маркус потерял бдительность, вот в чем дело. Ведь именно в Ловз Бридже родилось проклятие, и он считал, что местным жителям не нужно объяснять: герцог Харт будет во что бы то ни стало избегать супружеских уз. Как только герцог произносил клятву верности и проводил с женой первую брачную ночь, бедняге оставались считаные месяцы. Уже двести лет ни один герцог Харт не доживал до рождения своего наследника.
Я не позволю, чтобы это случилось и с Маркусом. Я должен быть настороже, особенно теперь, когда Маркусу исполнилось тридцать.
Достаточно вспомнить, что случилось пару дней назад в Лондоне, когда он отвлекся: Маркус был обнаружен в кустах вместе с вертихвосткой мисс Рэсбон и все видели, как с нее слетело платье.
Проклятье, это видела и леди Данли, главная сплетница Лондона!
В кусты у дома викария Маркус, конечно, не полез бы, но это не означало…
– Добрый вечер, лорд Хэйвуд.
– Ах! – Нэйт быстро отступил на пару шагов.
Боже мой, вот тебе и мысли о потере бдительности!
Две пожилые леди с седыми волосами и яркими пронзительными глазами дружно заморгали, глядя на него. Это, должно быть, были сестры Болтвуд, главные сплетницы деревни. Крайне нежелательная встреча.
