«Но он должен презирать меня за мою слабость! Если бы я решительно отказалась принять брачный обет, он не оказался бы в столь ложном положении, – говорила себе Лалита. – Я должна спасти его от самого себя!»
Прошло два дня. Лалита достаточно окрепла, чтобы спуститься вниз. А перед этим она встретилась с травницей. Это оказалась старуха, с голубыми, как незабудка, глазами и опаленной солнцем кожей. Ее привезли в Рот-Парк в карете его светлости. Она была рада видеть, что девушка поправляется и даже немного прибавила в весе.
– Вы в начале долгого пути, моя дорогая, – проговорила она с сильным хартфордширским акцентом. – Единственное, что вы должны теперь делать, так это следовать моим указаниям!
Она привезла для Лалиты травы и сказала, что надо продолжать натираться лавровым маслом, чтобы окончательно залечить спину. Среди трав была разновидность дикой мяты, и Лалита узнала, что она помогает при болезнях мозга.
– Вы считаете меня сумасшедшей? – спросила девушка.
– От голода страдало не только ваше тело, но и мозг! – ответила травница. – Нужно принимать отвар этой травки, чтобы стать сильной. Она вам очень поможет.
Боясь забыть ее указания, Лалита все записала, как только старуха ушла. Теперь нужно было сменить прежнюю мазь для волос на другую, сделанную из разваренных косточек персика.
– Кипятите их в уксусе, – наказывала травница няне. – От этой мази волосы начинают расти даже на лысине и она придает волосам блеск.
Травница принесла для Лалиты свой мед и сказала, что есть нужно и соты, потому что они столь же полезны, как и сам мед.
– Откуда вы узнали все это? – спросила Лалита.
– И мой отец, и мой дед торговали травами. Мой предок, Николас Калпепер, известный астролог и врачеватель, был первым в нашей стране, кто описал результаты применения лекарственных трав.
Во время Гражданской войны он воевал на стороне Парламента и был ранен в грудь. Он вылечил себя, опасаясь, что, если он умрет, его тайны умрут вместе с ним. Хотя в те годы он принимал несметное количество больных, он находил время для составления книги, которую называл «Полный травник». Там были описания лекарственных трав и их свойств и рецепты целебных составов из трав.
– Вы позволите мне как-нибудь взглянуть на нее?
– Конечно. Когда вы приедете навестить меня, я разрешу вам ее посмотреть. А если вы заинтересуетесь, сможете посмотреть, как растут травы, увидите те, что я насушила на зиму, и поговорите с моими пчелами! Они любят, когда с ними разговаривают. Я рассказываю им, что происходит, объясняю, как должен подействовать на людей их волшебный мед. Они никогда меня не подводят!
Лалите казалось, что в Рот-Парке она все время узнавала что-то новое.
Когда девушка собралась впервые спуститься вниз, Нетти помогла ей одеться. Это платье Лалита прежде никогда не видела. У него был модный вырез-лодочка и широкие рукава, сужавшиеся в запястье и скрывавшие тонкость ее рук. Широкая юбка была украшена понизу изящными лентами.
– Это для меня?.. – спросила Лалита, глядя на великолепное платье широко открытыми глазами.
– Его светлость прислал для вас множество платьев из Лондона, – ответила Нетти. – Я сожгла тряпки, в которых вы были той ночью, когда я впервые увидела вас.
– У меня не было других, – пробормотала Лалита, покраснев.
– Зато теперь у вас много всего. Только я не хочу, чтобы вы утомлялись, рассматривая свои новые наряды.
– Могу я только взглянуть на них? – умоляюще попросила девушка.
Улыбнувшись ей, как ребенку, Нетти открыла платяной шкаф, и Лалита увидела более дюжины платьев нежных оттенков.
«Откуда он узнал, что мне, как и маме, идут как раз нежные тона?» – подумала Лалита, оценив тонкий вкус лорда Ротвина.
Нежно-голубое платье идеально сидело на ее хрупкой фигурке и подчеркивало легкий румянец, появившийся на лице Лалиты под благотворным воздействием настоев и снадобий травницы.
И все же, спускаясь по лестнице, она опасалась, что лорд Ротвин будет разочарован.
Лакей в ливрее открыл перед ней дверь в небольшую уютную комнату. В ней было много цветов, а стены украшали обтянутые парчой панели и картины с изображением детей.
У окна, которое открывалось в сад, стоял лорд Ротвин. Он обернулся, секунду постоял, глядя на нее, и улыбнулся. Ее страх исчез, и она доверчиво направилась к нему.
Лалита сошла вниз по лестнице в сопровождении маленькой черно-белой собачки.
Каждый ее день в Рот-Парке был полон открытий и восторгов!
Сначала ей показали сам дом, который был построен в годы правления Карла II и достраивался последующими поколениями Ротвинов. Она поражалась, что столь внушительное здание излучало тепло и хранило уют домашнего очага. Прекрасные картины и гобелены на стенах; мебель, которую владельцы дома покупали во Франции и Италии; общая гармония целого – все это являло собой некий эталон красоты. Лорд Ротвин рассказал ей историю этих сокровищ, что привело девушку в еще большее восхищение.
Над парадной дверью на каменной плите были высечены слова: «Этот дом был построен Иниго, первым лордом Ротвином, не только из кирпича и дерева, но и его умом, воображением и сердцем. Воздвигнут в лето Господне 1678».
– Я прекрасно понимаю эти слова.
– Именно так строите вы? – проговорила Лалита.
– Да.
Ей захотелось спросить, есть ли и в ее возрождении доля его ума, воображения и сердца, но она была слишком застенчива.
Затем лорд Ротвин повел ее в свою огромную библиотеку, где прекрасная роспись потолка и тысячи книг в разноцветных переплетах придавали стенам слегка фантастический облик благодаря смешению цветов. От волнения у Лалиты захватило дыхание.
– Я… если бы… вы позволили… почитать некоторые из них?
Он сделал широкий жест рукой.
– Все они ваши!
– Даже не верится! – сказала она чуть слышно. – Последние годы… мне не позволяли читать.
– Не только читать. Вас морили голодом.
– Но теперь я стараюсь есть все, что мне говорят. Я пью молоко галлонами, хотя и не люблю его.
– Я тоже, – признался лорд Ротвин. – Но Нетти всегда настаивала, чтобы я допивал кружку до конца, так что и вы должны делать так, как она велит. – Лалита засмеялась. – Она добрая, но очень решительная. Поэтому я так хорошо воспитан! – пошутил Ротвин, но Лалита ответила серьезно:
– Она чрезвычайно гордится вами и уверена, что все хорошее в вас – от нее.
– Пожалуй! А плохое? – Он посмотрел на Лалиту, улыбаясь слегка цинично.
– Я думаю, – проговорила она медленно, – что, возможно, вы… гордитесь сходством с вашим предком.
– Вы имеете в виду сэра Хенджиста? – спросил лорд Ротвин. – Что вы знаете о нем?
– Я кое-что читала, в том числе стихотворение о его гневе.
– Так вот почему вы просили меня не проклинать Софи! Вы полагали, что это принесет несчастье ей или мне?
– Вам обоим. Я верю, что гнев, ненависть могут повредить тем, кто их испытывает.
– Вижу, я должен быть осторожен, когда сержусь в вашем присутствии! – произнес лорд Ротвин и заметил, что Лалита бросила на него неспокойный взгляд. В душе девушки все еще жил страх. Она, как животное, с которым долгое время безжалостно обращались, всегда ожидала удара.
Зато были обстоятельства, которые делали Лалиту счастливой, и главное из них – привязанность маленького английского спаниеля.
У лорда Ротвина было несколько спаниелей и мраморных догов, которые следовали за ним повсюду, куда бы он ни шел, бросались к нему, виляя хвостами, как только он входил в комнату. Но этот спаниель в первый же день, когда она спустилась вниз, подбежал к Лалите. Она почувствовала прикосновение его прохладного носа к своей руке и наклонилась, чтобы приласкать его.
– Я вижу, Роял рад приветствовать вас! – отметил лорд Ротвин.
– Почему вы его так зовете?
– Его зовут Роялист, но мы сокращенно называли его Роял.
– Он очень милый! У меня тоже когда-то была собака, я ее очень любила… очень, но…
Она не закончила фразу, но лорд Ротвин по выражению ее глаз понял, что собаку у нее забрали. Это было еще одно несчастье, которое свалилось на девушку по вине женщины, которую она теперь называла своей «матерью».
Даже ни о чем ее не спрашивая, лорд Ротвин по малейшим оговоркам Лалиты понемногу воссоздавал картину того, что происходило в ее жизни до их встречи.
А она нередко забывала роль, которую считала себя обязанной играть.
– До того как мама умерла, мы вместе много читали, – говорила Лалита. Или: – В Норвиче жил один человек, который выращивал такие же розы. – Из этих оговорок в уме лорда Ротвина мало-помалу складывалась все более полная картина.
Этим утром его светлость пообещал после завтрака повезти ее посмотреть недавно отремонтированный елизаветинский дом.
Ранее лорд Ротвин показывал ей рисунок дома, каким тот был, когда он в первый раз увидел его: полуразрушенный, с почти провалившейся дырявой крышей.
