— Это едва ли верно, — размышляла Беатрис.
Я просмотрела меню, стараясь не рассмеяться: — Да, Елена, мы сидим.
Она шутливо толкнула меня в плечо. Ее глаза метнулись через мое плечо: — Этот мускулистый мужчина ваш?
Мы все трое повернулись, чтобы проверить Оскуро. Он сидел на диване и выглядел так, словно был готов в любой момент нанести удар. По его татуировкам и размерам было легко понять, почему другие посетители избегали его. Когда Оскуро заметил наш взгляд, мы все быстро отвернулись.
— Необходимая мера предосторожности, — сказала я. — Всякий раз, когда я покидаю резиденцию, со мной должен быть телохранитель.
— В этом есть смысл, — пробормотала Беатрис. — Теперь ты — Роккетти.
Елена поджала губы и посмотрела на меня. Я подумала, не ищет ли она во мне Роккетти.
— Пьетро не посылает тебя с телохранителем. — сказала я Беатрис. Затем Елене: — И твой дядя не посылает тебя с ним.
— Ты знала, что жизнь Роккетти будет другой, — сказала Елена. — Не будь дерзкой.
— Елена, — предупредила Беатрис.
Я улыбнулась: — Я просто приспосабливаюсь. Прошло два дня.
Упоминание о свадьбе омрачило настроение. Беатрис опустила взгляд на стол, в то время как Елена нахмурилась.
— Ты что-нибудь слышала? — спросила Елена. — О том, кто напал?
Это заставило Беатрис поднять глаза: — Это не наше дело, Елена.
— Нет, не слышала. — я успокаивающе улыбнулась Беатрис. — Но я знаю, что Наряд будет мстить, так что не о чем больше беспокоиться.
Елена налила себе воды. Она посмотрела на меня вопросительным взглядом: — Когда пройдут похороны?
— Через две недели.
— Ты уверена, что будешь в порядке, если пойдешь на них?
Я сделала паузу. Последними похоронами, на которых я присутствовала, были похороны моей сестры. Все прошло как в тумане, но не настолько быстро, чтобы я не запомнила угрюмую тишину. Соленые слезы. Я смотрела, как гроб опускают в землю, и думала: Она действительно ушла. Она не вернется.
Она оставила меня.
— София? — пробормотала Елена.
Услышав свое имя, я вернулась обратно: — Прости, — пробормотала я.
— Все в порядке, — успокоила Беатрис.
Разговор о похоронах не вернет мою сестру, и я чувствовала себя неспокойной из-за этого разговора. Я взяла свое меню: — Что вы двое думаете заказать? Я разрываюсь между клубным сэндвичем и рыбой.
Они обе поняли намёк, и тема разговора сменилась.
Какая-то часть меня хотела рассказать о последних нескольких днях. О страхе перед Алессандро, ужасе перед моей свадьбой и брачной ночью. Но слова застряли в горле и не выходили наружу.
Мне не нужно было обременять их всеми своими переживаниями, сказала я себе. И у Елены, и у Беатрис и без того хватает забот в жизни.
Но помимо этого у меня было неоспоримое чувство, что сохранение моей жизни в качестве Роккетти в тайне — к лучшему.
Слова Алессандро, которые он сказал мне в нашу брачную ночь, звенели у меня в ушах. Он был прав, в моих интересах было молчать.
Я могла бы рассказать Кэт, подумала я. Кэт никогда бы никому ничего не рассказала обо мне. Она бы хранила мои секреты.
Глава 5
Когда папа увидел меня, он широко раскинул руки и крепко сжал меня.
— Ах, bambolina, я рад видеть, что ты поправилась.
— Конечно, папа, — я поцеловала его в щеку. — Ты здоров?
Папа отошел в сторону и провел меня дальше в дом. Здесь было так тихо и темно, но в данный момент здесь жили только он и экономка.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как я переехала, но когда я оглядывала стены и фотографии, которые знала всю свою жизнь, могло пройти столетие.
Мне казалось, что я постарела на сто лет.
— Здесь так тихо. Дита здесь?
Папа огляделся вокруг, как будто не был уверен, кто есть или нет в доме: — Не думаю. Какой сегодня день? Возможно, у нее выходной.
— Сегодня вторник, папа. В воскресенье у нее выходной, — я дружелюбно улыбнулась ему, чтобы он не чувствовал, что я его дразню.
Мы с папой сидели в главной гостиной, где потрескивал огонь. Я никогда не понимала, почему папа не установил обогреватель, но этот человек не был бы собой, если не придерживался своих взглядов. Но я потеряла интерес к огню, когда пробежалась глазами по семейным фотографиям.
Мое внимание привлекла наша с Кэт фотография. Я была одета в костюм чирлидерши, а Кэт держала в руках сертификат. Мы обе широко улыбались в камеру, глаза блестели.
— Она всегда была такой умной, не так ли? — задумчиво сказал папа.
Я посмотрела на него: — Да.
Это была правда. Кэт была в каждой академической команде, которую только можно было найти, и преуспевала во всех областях обучения. Я, однако, никогда не могла спокойно сидеть в классе и чему-то учиться.
В выпускном классе Кэт поступила во множество колледжей. Помню, я удивилась, что она подала документы — нам не предстояло поступить в колледж. Мы должны были стать женами, потом матерями, затем бабушками. Но она настаивала на поступлении в колледж. Она даже пыталась уговорить меня поступать.
Я ничего не говорила об этом папе.
И при всей своей храбрости, она тоже не говорила.
— Расскажи мне, как тебе живется в браке, — сказал папа.
Я улыбнулась: — Прекрасно.
— Роккетти хорошо к тебе относятся?
— Конечно.
Его глаза, такие же, как и мои, внимательно изучали меня: — Ты хорошо себя ведёшь?
Правда?
— Папа, конечно, хорошо.
— Потому что я могу мириться со всеми твоими разговорами, а твой муж — нет... — предупредил он.
Я попыталась улыбнуться в знак благодарности: — Я знаю, я знаю. И только по этой причине мне, возможно, придется говорить с тобой вполголоса.
Папа покачал головой, но, похоже, не рассердился на меня: — Какие они? Роккетти?
Какой странный вопрос. — Ты знаешь их, папа. Гораздо лучше, чем я.
— Ты живешь в их доме. Спишь под их крышей. — он пожал плечами. — Мне интересно. Каковы его люди? Алессандро?
— Ты один из его людей, папа.
— Я один из людей Сальваторе, — ответил мой отец. Казалось, в нем произошел какой-то перелом. Он больше не был прежним неодобрительным человеком, которого я называла папой, но теперь он казался более оживленным. Более суровым. Солдат Наряда.
Я заставила свое тело расслабиться: — Я не встречала многих из его людей. Только Оскуро и Беппе. Алессандро не приносит дела бизнеса домой.
— Такие люди, как Алессандро, и есть бизнес. — папа сказал отрывисто. — Оскуро? Беппе? Какие они?
— Оскуро — мой телохранитель и очень хорош в своем деле, он сейчас на улице, если ты хочешь с ним встретиться. С Беппе я познакомилась лишь мельком, но он показался мне очень вежливым, — я проследила за суровым выражением лица моего отца. — Я не знала, что я шпионка.
Папа перевел взгляд на меня и нахмурился: — Ты не шпионка. Я просто слежу за тем, чтобы о моей дочери заботились.
— Прости, я не поняла.
Почему папа так заинтересовался? Возможно, он действительно хотел знать, заботятся ли обо мне, а возможно, ему нужна была информация о печально известных Роккетти. Когда я выходила замуж, я знала, что папе будет выгодно быть так близко к Дону и его семье, но я предполагала, что дела пойдут только лучше.
Мы с папой еще долго говорили о потерях, которые произошли на свадьбе. Он больше не упоминал ни Алессандро, ни Роккетти, но их имя висело над нами. Единственный раз он намекнул на них, когда сказал мне, что жаль, что я не устроила свадебный прием.
— Ты не возражаешь, если я возьму кое-какие вещи из своей спальни? — спросила я, когда пришло время уходить.
Он махнул мне рукой: — Иди.
Дом, в котором я выросла, медленно менялся с годами, и всегда по моей собственной инициативе. Иногда наши мачехи пытались что-то изменить, но через несколько часов дом возвращался на место. Они никогда не задерживались достаточно долго, чтобы оказать реальное влияние.
