Всю первую неделю Перегрин был занят не меньше сестры. Его друг, мистер Фитцджон, взял над ним шефство. Если с него не снимали мерку для пошива сапог у Хоби или он не примерял шляпы у Лока, то выбирал цепочки для карманных часов на Уэллс-стрит либо отправлялся в Лонг-Эйкр[40], дабы взглянуть на тильбюри, либо же со знанием дела инспектировал экипажи в «Таттерсоллзе»[41].
Дом на Брук-стрит, к некоторому неудовольствию мисс Тавернер, оказался превосходным во всех смыслах; гостиные были отделаны прелестно и обставлены именно той мебелью, которая ей нравилась. Она переехала туда через три дня после знакомства с мистером Блекейдером; а когда ей доставили новые платья, аккуратно упакованные в картонные коробки, сделали модную стрижку и научили горничную укладывать ей волосы в несколько одобренных классических причесок, миссис Скаттергуд объявила, что готова принимать утренних визитеров.
Первыми из них стали ее дядя-адмирал и его сын, мистер Бернард Тавернер. Пожаловали они, надо сказать, в крайне неудачный момент: Перегрин, который провел все утро в парчовом халате, пока его брили и снимали мерку для пошива очередных панталон, пытался правильно повязать накрахмаленный шейный платок.
Его сестра, бесцеремонно вошедшая к нему в комнату, чтобы потребовать от него сопроводить ее в Публичную библиотеку Колбурна, выступила в роли заинтересованного и насмешливого зрителя.
– Что за глупости, Перри! – воскликнула она, когда он, утомившись, с проклятиями отбросил очередной безнадежно измятый галстук. – Ты испортил уже четвертый шейный платок подряд! Почему бы тебе не сделать их поуже?
Перегрин, подбородок и щеки которого скрывали поднятые уголки воротника сорочки, раздраженно заявил:
– Женщины в подобных вещах не разбираются совершенно. Фитц говорит, он должен быть высотой в фут. Что до четырех испорченных, то это ерунда! Фитц сказал, что иногда Бруммель запросто может перепортить целую дюжину. Давай попробуем еще раз, Джон! Сначала перегни воротник и опускай его вниз, идиот!
В этот момент раздался стук в дверь. Перегрин, с платком шириной в добрый фут на шее и лицом, запрокинутым к потолку, крикнул: «Войдите!», благодаря чему сподобился соорудить на своем шейном платке именно такую складку, лучше которой, по его убеждению, не сделал бы и сам Красавчик[42].
Вошел ливрейный лакей, доложивший о приходе адмирала и мистера Тавернера. Перегрин, который увлеченно приподнимал и опускал подбородок, делая все новые складки, не обратил на него ни малейшего внимания, зато Джудит буквально подскочила на месте.
– Ох, Перри, прошу тебя, поспеши! Это же наш кузен! Попросите адмирала подождать, Перкинс. Мы спустимся сию же минуту. Миссис Скаттергуд внизу? Ага, значит, она пока займется гостями! Перри, ты когда-нибудь закончишь?
Галстук к этому времени уменьшился до вполне приемлемых размеров. Перегрин с тревогой обозрел себя в зеркале, поправил пальцем одну из складок и мрачно сообщил, что готов. Платок по-прежнему вздымался чересчур высоко, не позволяя ему повернуть голову более чем на дюйм или два, но в этом, как он заверил Джудит, не было ничего необычного.
Теперь перед ними встала задача облачить его в новый сюртук – элегантное творение, созданное из предписанного, а затем изготовленного в Бате материала голубого цвета, с длинными фалдами и серебряными пуговицами. Он настолько тесно облегал фигуру юноши, что понадобилась помощь ливрейного лакея, дабы втиснуть в него Перри. Впрочем, в какой-то момент Джудит показалось: даже объединенные усилия двух крепких мужчин не позволят им преуспеть, но после упорной борьбы победа все-таки осталась за ними, и Перегрин, слегка запыхавшийся от усердия, повернулся к сестре, с гордостью поинтересовавшись, как он выглядит.
В ее глазах заплясали лукавые смешинки, но она заверила брата, что выглядит он бесподобно. В любом другом мужчине Джудит безжалостно высмеяла бы безнадежно загубленный сюртук, чудовищный шейный платок и облегающие панталоны, похожие, скорее, на вторую кожу, но Перегрин всегда был ее любимцем и посему имел право наряжаться так, как ему вздумается. Правда, сестра заметила: его золотистые кудри пребывают в некотором беспорядке, но после того, как он убедил ее, что это сделано специально, для чего ему понадобилось целых полчаса, она не сказала более ни слова, а лишь взяла его под руку и вместе с ним сошла в гостиную на первом этаже.
Там они обнаружили миссис Скаттергуд, сидящую на маленьком диванчике на двоих рядом с дородным и раскрасневшимся джентльменом, волосы которого уже изрядно посеребрила седина, и в ком мисс Тавернер без труда распознала брата своего покойного отца. Мистер Тавернер расположился на стуле напротив, но, едва только отворилась дверь, впуская его двоюродных родственников, как он вскочил на ноги и поклонился. Улыбка его излучала тепло, а в глазах светилось неприкрытое одобрение и даже восхищение. Джудит про себя порадовалась тому, что додумалась сегодня утром надеть платье из бледно-желтого муслина с кружевными оборками и новенькие туфельки небесно-голубого цвета.
Адмирал тяжеловесно встал с диванчика и, протягивая руку, шагнул им навстречу. На его румяной физиономии отразилось явственное облегчение.
– Ага! – изрек он. – Моя маленькая племянница! Что ж, моя дорогая! Отлично!
На мгновение Джудит испугалась, что он вознамерился поцеловать ее, это обстоятельство ненадолго лишило ее присутствия духа, поскольку от него явственно разило спиртным. Она решительно протянула ему руку и, после секундного колебания, он принял ее, схватив обеими ладонями.
– Значит, ты и есть дочка бедного Джона! – заявил адмирал, сопроводив свои слова могучим вздохом. – Да, печальная история! Еще никогда в жизни я не был так сокрушен.
Брови девушки недоуменно сошлись на переносице; она слегка присела и убрала свою руку. Джудит не верила в искренность дяди и, хотя намеревалась явить ему вежливость, которой требовали их родственные связи, испытывать к нему признательность не собиралась. Она ограничилась тем, что сказала:
– Мой брат Перегрин, сэр.
Мужчины пожали друг другу руки. Адмирал хлопнул новообретенного племянника по плечу, предположил, что тот уже освоился в городе, раз выглядит столь франтовато, за что он его не винит, но посоветовал Перегрину быть осторожнее в выборе компании, иначе вскоре тот рискует остаться без гроша. Прозвучало все это громко и жизнерадостно. Перегрин лишь улыбнулся в ответ, в душе посылая своего дядю к дьяволу.
Мистер Тавернер подошел к Джудит и предложил ей стул. Она опустилась на него, отметив про себя, что кузен явно не выказывает благоволения своему отцу.
Себе он придвинул табурет и тоже сел.
– Моей кузине понравился Лондон? – осведомился юноша с улыбкой.
– О да, – отозвалась Джудит. – Хотя я видела совсем немного. Всего лишь несколько магазинов да зверинец в Эксетер-Иксчейндж, куда Перри водил меня вчера.
Мистер Тавернер рассмеялся.
– Что ж, в любом случае, начало положено. – Бросив взгляд на миссис Скаттергуд, присоединившуюся к разговору адмирала со своим племянником, он понизил голос: – Я вижу, вы уже обзавелись достойной компаньонкой. Правильный выбор. До сего дня не имел чести быть с миссис Скаттергуд знакомым, но кое-что о ней слышал. Она имеет определенный вес в обществе, так что вам повезло.
– Она нам очень нравится, – отозвалась Джудит в свойственной ей невозмутимой манере.
– А Перегрин, как мне представляется, не терял времени даром, – продолжил мистер Тавернер, и в глазах его вновь заиграли смешинки. – Вы не обидитесь, если я признаюсь, что только со второго взгляда распознал в нем того самого джентльмена, которого встретил в Грантеме?
Теперь уже лукавые искорки заблестели и в ее собственных глазах.
– Быть может, это относится к нам обоим, сэр?
– Нет, – серьезно ответил он. – Вас, кузина, я узна́ю всегда. – Он заметил, что к нему подошел адмирал, которому тоже не терпелось завладеть вниманием Джудит, и немедленно поднялся на ноги. – Прошу прощения, сэр. Я не расслышал, что вы сказали?
– Не сомневаюсь, ты был рад пришвартоваться здесь, мой мальчик! – провозгласил отец, тыкая пальцем сыну под ребра. – А я говорил, мой дорогой: очень сожалею о том, что молодой Перри не пошел во флот. Вот где жизнь для молодежи – кстати, это относится и к тебе, Бернард. Видишь ли, с нынешней войной[43] достойный молодой человек может сделать прекрасную карьеру морского офицера. Проклятье, будь я на двадцать лет моложе, для меня не было бы счастья больше, чем командовать сегодня маленьким юрким фрегатом! Но, увы, такова она, нынешняя молодежь! Выбраться за милю от города для них – уже подвиг!
– Прошу вас, сэр, перестаньте! – вмешалась в разговор миссис Скаттергуд. – Меня просто в дрожь бросает при мысли о том, сколько молодых людей отправились на полуостров[44], а вы упрекаете молодежь в том, что она боится высунуть нос из города! Я могу с легкостью назвать вам дюжину фамилий юнцов, погибших на чужбине от рук французов. У меня и самой имеется молодой родственник, – с этими словами она кивнула Джудит, – брат Уорта – Чарльз Одли, отважный и обаятельный негодник – так вот, он тоже там!
