Знала, что отца боялись в Лас-Вегасе. В конце концов, он был капо Каморры, но он всегда следил за тем, чтобы я не слишком много знала о его работе. Поскольку я не ходила в школу и не общалась с людьми за пределами нашего мира, я никогда не слышала подробностей слухов.
Но даже с моими ограниченными знаниями я могла только предположить, что отец бросил Невио этого человека, чтобы тот мог пытать его.
Я досчитала до семидесяти пяти, прежде чем вернуться в камеру, движимая любопытством и страхом в равной степени. Папа всегда говорил, что мы должны смотреть в лицо своим страхам, иначе они будут управлять нами. Я проскользнула в соседнюю комнату. Мурашки пробежали по коже, когда я подошла к стеклу.
За ним Невио все еще стоял на коленях рядом с человеком на носилках, но все остальное резко изменилось. Кровь залила лицо Невио, его одежду и пол вокруг него — даже его ноги. Мужчина представлял собой жуткое месиво, и на первый взгляд я была уверена, что он мертв, но потом его глаза открылись на окровавленном лице с обвисшей кожей. Он хныкал.
Невио жестоко улыбнулся и снова опустил нож на лицо мужчины. Раздался пронзительный крик. Я обернулась, тяжело дыша. На коже выступил холодный пот, а сердце колотилось так быстро, что я была уверена, что у меня скоро произойдет остановка сердца. Мне нужно было проверить в одной из медицинских книг в нашей библиотеке, возможна ли остановка сердца в молодом возрасте, если у тебя нет порока сердца.
— Если ты всегда так сдаешь контроль при пытках, то ты не получишь от них никакой полезной информации, — неодобрительно сказал папа.
— И приступ такой сильной боли за такой короткий промежуток не так мучителен, как дозированная агония в течение более длительного времени, — проворчал Нино.
Я задрожала.
Мне нужно было уйти. Мне нужно было прекратить это. Мне нужно... мне нужно.
— Что здесь происходит? — пронзительный голос мамы пронзил мое ухо.
— О, черт, — пробормотал папа.
Я повернулась, чтобы увидеть маму в другой камере. Она выглядела совершенно пораженной, разъяренной и напуганной. Она смотрела на Невио расширенными от ужаса голубыми глазами. Когда я видела ее в последний раз, она была подвыпившая и веселая, ничего этого не осталось.
Он только усмехнулся. — Папа сделал мне самый лучший подарок на день рождения.
Мама сглотнула, на ее лице отразилось недоверие, словно она не могла поверить в то, что видит. Папа подошел к ней, схватил ее за руку и потащил из камеры, несмотря на ее сопротивление. Я быстро бросилась под стол, придвинутый к стене, и спряталась в тени, сделав себя как можно меньше.
Мгновение спустя дверь распахнулась и ударилась о каменную стену. Папа втащил маму внутрь. Он закрыл дверь и нажал кнопку на панели рядом с дверью.
Внезапно звуки из соседней камеры прекратились, и я предположила, что Нино и Невио тоже больше не смогут нас услышать.
Мама вырвалась из папиных объятий. — Как ты мог это сделать? — кричала она, ее кожа покраснела, а по лицу текли слезы. — Что с тобой не так?
Я никогда не слышала, чтобы мама повышала голос на отца.
Она начала бить кулаками по его груди. — Что. С. Тобой. Не. Так? Как ты мог сделать двенадцатилетнему мальчику такой подарок?
Папа схватил маму за запястья, выражение его лица было страшным.
Я не понимала, что происходит. Я никогда не замечала, чтобы мои родители ссорились, никогда не видела, чтобы мама так выходила из себя. Она всегда была такой спокойной и понимающей.
— Ты действительно хочешь, чтобы Невио стал таким же беспорядочным, как ты?
Мама! У меня перехватило дыхание, и мне пришлось заставить себя оставаться неподвижной.
Папа прижал маму к своей груди, улыбаясь так, что мое сердце забилось очень быстро.
— Может быть, ты и слепа к правде, Ангел, но не я . Может быть, ты не видишь или не хочешь видеть, что наш сын — чудовище. Мне не нужно делать из него монстра. Он испорчен, и я пытаюсь обуздать его монстра, пока он не разбушевался так, как никто из нас не хочет. Ради всего святого, посмотри на него.
Невио с любопытством провел кончиком лезвия по животу мужчины.
— Прекрати это. Прекрати это сейчас же! — резко прошептала мама.
Папа долго смотрел на нее сверху вниз, прежде чем его рот сжался в жесткую линию. — Иди наверх. Я прекращу это. На сегодня. Ты не можешь остановить то, кем становится Невио, кем он был всю свою жизнь. Это в его генах.
— Может быть, мы сможем ему помочь.
— Мы — его помощь. Больше ему ничего не нужно. А теперь поднимайся, — прорычал папа.
Он никогда так не приказывал маме, и я вздрогнула.
Мама вырвалась из его рук и рванула на улицу. Папа резко выдохнул и вышел из комнаты. Я выползла из-под стола и, спотыкаясь, встала на ноги, затем подошла к панели и нажала на ту же кнопку, что и отец. Через мгновение он появился в соседней камере.
— Представление окончено, — приказал он.
Невио покачал головой, продолжая ранить мужчину своими ножами. — Я еще не закончил.
Он звучал так нетерпеливо, так... неправильно.
Отец схватил Невио за плечо и рывком поставил его на ноги. — Я сказал, что все кончено. И тебе лучше помнить, кто устанавливает законы в этом доме и на Западе.
Невио на мгновение уставился на отца, прежде чем опустить ножи и кивнуть.
Нино оттолкнулся от стекла и похлопал Невио по плечу. — Тебе нужно научиться, когда остановиться, когда контролировать себя.
— Контроль — это не весело, — сказал Невио с ухмылкой.
Папа обменялся с Нино взглядом, который я не поняла, и покачал головой. — Ты должен научиться контролировать себя.
— Почему? Тебе никогда не приходилось контролировать себя как Капо.
— Мне не нужно, но я должен.
Он вытолкнул Невио из комнаты, а Нино подошел к истекающему кровью человеку. — Я вернусь. Это еще не конец, — затем он вышел вслед за папой и Невио.
Некоторое время я ничего не делала, только дышала, а потом заставила свое тело двигаться. Я вышла из комнаты и стояла в коридоре, пока не досчитала до пятидесяти пяти, прежде чем почувствовала, что снова способна двигаться. Я должна была вернуться в особняк. Вместо этого я вошла в камеру. Я никогда не чувствовала себя такой грустной и отчаянной, чем в этот момент.
Пол в камере был залит кровью, ножи и щипцы лежали в луже крови на полу рядом с тяжелораненым мужчиной на носилках. Это сделал мой брат.
Папа и Нино показали ему, как это делается.
Я не могла понять, как люди, которые защищали и любили меня, были способны на такое.
Я сделала шаг ближе к мужчине, и его глаза открылись. Один из них был поврежден.
Его потрескавшиеся, окровавленные губы раскрылись, и он что-то сказал, но я не могла разобрать его хрип. Я подошла ближе, хотя в животе поселились паника и тошнота. Мои балетки коснулись крови и впитали ее, когда я остановилась рядом с ним.
— Помоги мне, — прохрипел он.
Я забралась на носилки и опустилась на колени, охваченная ужасом. Что я могла сделать для него? Я не могу помочь ему сбежать. Что, если это навредит моей семье?
Слезы давили мне на глаза.
Мужчина смотрел умоляюще. — Помоги мне, пожалуйста, — он хрипло вздохнул, — Убей меня.
Я замерла, глаза расширились.
Его лицо было обращено к ножам, которые Невио бросил на пол.
— Зарежь меня, — умолял он.
Мои брови нахмурились, когда я спрыгнула вниз и дрожащей рукой потянулась к ножу, лежащему ближе ко мне. Я обхватила пальцами окровавленную рукоятку. Лезвие было покрыто кровью мужчины от бесконечных порезов, которые нанес ему Невио. Я избегала смотреть на тело мужчины, не могла вынести доказательства чудовищности моей семьи. Я уставилась на прозрачную ткань моей пачки, которая медленно становилась красной от крови вокруг меня.
— Быстрее. Пока они не вернулись, — прохрипел мужчина.
Я посмотрела на его умоляющее лицо, или то, что от него осталось.
Слезы текли по моим щекам.
