Ознакомительная версия.
– Вы хорошо себя чувствуете, дорогая? Николь прекрасно о вас заботится, не так ли?
Эйден продолжал держать дистанцию. Стоял со скрещенными на груди руками, словно пытался закрыться от происходящего. Проникающий через занавески солнечный свет играл в его каштановых волосах, но не освещал глаз.
Он стоял не шелохнувшись. В обычной ситуации это можно было истолковать как проявление отвращения или равнодушия, но в данном случае сказывалась чрезмерная обеспокоенность состоянием матери. Ему было больно видеть Лили в таком состоянии. Именно по этой причине он избегал появляться в ее комнате. Кристине не раз доводилось становиться свидетельницей проявления у людей подобного отношения, очень хотелось поделиться этим с ним, заверить, что он не единственный, но она опасалась отпугнуть его излишним вмешательством.
– Ты нечасто бываешь у Лили.
Его глаза слегка расширились, но он быстро совладал с эмоциями, спрятав под маску.
– Это так заметно?
Кристина со вздохом опустилась на стул с противоположной стороны кровати. И с чего она решила, что он станет облегчать задачу им обоим? Она улыбнулась Лили, от чувства вины и собственной сопричастности болезненно сжалось сердце.
– Друзьям и членам семьи нередко приходится туго в подобных ситуациях. Больно видеть близкого человека без движения, кроме того, это очень неловкая ситуация.
Она робко улыбнулась ему, желая рассказать больше, но опасаясь быть отвергнутой, при этом понимая, что нужно вмешаться. Эйден – сын Лили, она много рассказывала о его успехах, интересе к искусству, независимости, стремлении к одиночеству. Искренне его любила.
– Сиделкам гораздо проще. Мы просто выполняем свою работу и можем быть полезны пациенту и его семье.
Она сумела доказать свою полезность, причем даже в большей степени, чем рассчитывала, хотя и не собиралась снова вступать на этот путь. Сначала она была полезной родной матери, потом Джеймсу. А вот отец отверг ее, сочтя бесполезной для себя. Что выберет Эйден?
– Как долго ты уже здесь работаешь? – Несколько расслабившись, Эйден подошел к окну и посмотрел на улицу, возможно вспоминая, какими были эта комната и вид из окна в его детские годы.
Кристина проводила время с Лили, когда училась в старших классах школы, в университете. Ей нравилось иметь рядом человека, которому небезразличны ее успехи и неудачи.
– Почти пять лет. Однажды я навещала ее, и Джеймс пригласил меня в свой кабинет. Предложил ухаживать за ней, если я соглашусь жить в особняке.
– Он тебя попросил?
Кристина с радостью согласилась, и Лили пришла в восторг от этой идеи. Только позже девушка поняла, как трудно быть сиделкой с проживанием при человеке, которого любишь. Осознание, что он, вероятно, никогда не поправится, очень отравляет жизнь.
– То есть ты не искала работу?
– Отец выделял мне кое-какие средства, чтобы я могла продержаться в университете, трудоустройство я планировала на последний семестр.
Ей показалось, или Эйден процедил сквозь зубы: «Очень умно».
– Получив диплом, я переехала в особняк и стала помогать Лили, чем могла. Несмотря на паралич, годы, предшествующие сердечному удару, были очень счастливыми.
Эти слова казались Кристине слишком приземленными по сравнению со смыслом, который она в них вкладывала. В Блэкстоун-Мэнор она обрела не просто работу, но настоящий дом и семью в лице Лили, Нолена, Мари и Николь. В детстве она с трудом общалась со сверстниками, а повзрослев, наконец-то обзавелась подругами, с которыми могла поболтать по телефону или пройтись по магазинам.
– Да, счастливыми. – Она отвернулась к Лили, скрывая слезы. Слегка подрагивающими руками поправила больной одеяло. Последние несколько недель она все воспринимала излишне эмоционально.
– Как ты справляешься, видя ее в таком состоянии? – Эйден незаметно переместился к изножью кровати.
Кристина удивилась. На его лице отражались эмоции, идущие вразрез с недавним ледяным спокойствием. Значит, ее догадка верна. Он избегал навещать мать не потому, что не хотел, а потому, что слишком сильно желал видеть ее такой, какой она была до аварии, изменившей ее навсегда, стремился избежать терзающих душу болезненных ощущений. Кристина понимала его, но не желала мириться с таким положением дел.
– Потому что я люблю ее.
Эйден впился в нее пристальным взглядом, будто стремясь проникнуть в душу и проверить истинность ее слов. Кристина не лгала. Она в самом деле восторгается тем, как спокойно Лили принимает собственное ограничение подвижности, гордится успехами сыновей и ценит дружбу.
Кристина сожалела лишь, что не вымолила у нее прощения, прежде чем недуг разлучил их навсегда.
– А что, если бы именно ты была повинна в ее нынешнем состоянии?
Сердце болезненно сжалось, сковал страх, не позволяющий даже дышать. Один тяжелый удар в груди, еще один, и, наконец, сердце забилось в привычном ритме. Прежней она уже никогда не будет.
– Что ты имеешь в виду?
– Это моя вина.
Против воли Кристина испытала огромное облегчение.
– Почему?
– Она приехала повидать меня, потому что я в своем эгоизме отказывался покориться требованиям Джеймса и вернуться в Блэкстоун-Мэнор. Несколько дней мы посещали художественные галереи и спектакли. Маме понравилось творческое лицо Нью-Йорка. – Будничным жестом он сжал ладонями ступни Лили и, похоже, сам этого не заметил. Кристина слушала, затаив дыхание. – Не знаю, помнишь ли ты день аварии.
Она помнила, даже слишком хорошо. Ужасную погоду, грозовое предупреждение.
– Мама сказала, что хочет домой, не дожидаясь, пока на улице прояснится. Ведь, как бы то ни было, солнце продолжало светить. Потом погода испортилась. Сильно. Почему она не остановилась? Мне следовало заставить ее подождать. Я виноват в случившемся.
Ступня Лили дернулась, линия на мониторе, прежде равномерная, вдруг пошла зигзагами. Эйден отпрыгнул назад, размахивая руками и не сводя глаз с матери. Кровь отхлынула от лица, сделавшегося белым как полотно.
Видя, что он на грани обморока, Кристина поспешила к нему, прижалась всем телом, чтобы поддержать.
– Все в порядке, Эйден.
– Что… что это было?
– Помнишь, я говорила, что кома состояние временное? Случается, пациенты становятся беспокойными, потом снова затихают.
Он кивнул, но она не могла поручиться за то, что он понял ее.
– Иногда они реагируют на погоду, изменение температуры, прикосновение, иногда могут даже сесть на постели и открыть глаза, однако через несколько минут или часов снова погрузятся в сон.
– А мама когда-нибудь…
– Садилась? Нет. Мне очень этого хочется. Иногда кажется, что маленькие эпизоды вроде этого – ее способ показать, что она все еще здесь, хотя на самом деле это, возможно, непроизвольная физическая реакция. Я хочу верить в первое, но опыт говорит об обратном.
Кристина удивилась, когда Эйден крепко обнял ее и прижал к себе, и они простояли так долгое время.
Когда он наконец отстранился, она решила дать ему то, в чем он в данный момент больше всего нуждался, осознанно или нет.
– Что бы ни было, в одном я нисколечко не сомневаюсь. Лили понравилось бы узнать, что ты здесь, рядом с ней. За последние два года она мастерски овладела умением слушать. Почему бы тебе не сказать: «Здравствуй, мама».
Она вышла, подарив ему возможность преодолеть пропасть между ним и матерью. Это самое меньшее, что она могла для них сделать. Оставалось только надеяться, что он не отвернется от нее, когда узнает всю правду.
– Для праздника урожая вроде того, что мы организовывали в прошлом году для школьников, еще не сезон. Что мы выберем лейтмотивом этой ярмарки, дамы?
Кристина сидела в окружении женщин, которым нравилось трудиться на благо общества и на которых можно положиться. Они не состояли в сельском клубе, как Тина, члены которого просто выделяли деньги на благотворительность, но упорно работали, организовывая мероприятия и получая от этого удовольствие.
– Я вся в предвкушении! – воскликнула Мэри Крейгтон, хлопая в ладоши, как ребенок. – У нас сто лет не было настоящей деревенской ярмарки. Дрянной карнавал, устроенный на школьной парковке, не в счет.
– И ярморочная площадь в хорошем состоянии, – вступила в разговор Жанна Стэнтон. – Места с лихвой хватит для всех наших задумок. Как хорошо, что впереди ожидается что-то приятное, особенно… – Перехватив мрачные взгляды подруг, она резко замолчала, но ее слова не остались незамеченными.
– Все в порядке. Жанна, пожалуйста, продолжай.
– Экономическое состояние напряженное. Когда старый мистер Блэкстоун заболел, мы испугались за будущее завода. Наши мужчины обсуждали то, что там на самом деле творится, и…
Кристина и не догадывалась, что о проблемах завода известно всем вокруг. Значит, рабочие давно подметили и сделали собственные выводы.
Ознакомительная версия.
