– Нет, нет. Конечно, нет.
– Тогда мы будем вместе любоваться моей страной. Я покажу вам замечательные вещи.
Но теперь у нас есть секрет, особая связь.
– Не могу дождаться.
– А теперь тебе надо поспать, Просто Дженни. Завтра опять будет долгий день.
– Я не хочу расставаться с тобой.
– Я всю ночь буду рядом с твоей палаткой. И каждую ночь, – уверяет он меня. – Столько, сколько буду тебе нужен. – С этими словами он встает и продолжает: – Ну же, Дженни, пойдем. – И сопровождает меня от костра до палатки, нежно обнимая за плечи.
В темноте веранды Доминик легко обнимает меня, потом крепко прижимает к себе, и я позволяю себе сильно прижаться к нему.
– Мужчины масаи не целуют женщин, – тихо говорит он, поглаживая мою щеку. – Думаю, это неправильно.
Доминик обращает мое лицо к своему, и его губы находят мои. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Я ощущаю вкус Африки и девственного, неприрученного мира, а еще – неожиданно ласковую чувственность губ, нежность поцелуя. В этот момент я теряю себя, позволяя колдовству ночи и новым ощущениям овладеть мной. Если бы сейчас мне пришел конец, то я бы умерла очень счастливой.
А потом я вспоминаю о львах, которые бродят вокруг, и думаю, что мне, пожалуй, лучше все-таки не умирать. Возможно, лучше навсегда остаться в объятиях Доминика. За много-много миль от парикмахерской, от симпатичной деревеньки Нэшли, от жизни, которую я знала.
Доминик медленно выпускает меня из объятий и расстегивает молнию на палатке. Я делаю шаг внутрь. Где-то в темноте рычит лев, и ему отвечает трубный глас слона. В этот раз я не дрожу от страха, но только потому, что Доминик здесь. Вытянув руку, я касаюсь его руки.
– Ты будешь здесь?
– Всегда. – Он кладет одеяло на пол веранды поперек входа в мою палатку. – Прямо здесь. Сегодня тебе нечего бояться.
– Не буду. – Я встаю на цыпочки, чтобы опять поцеловать его. – Спокойной ночи, Доминик.
– Usiku mwema[47]. Спокойной ночи, Просто Дженни. Спи крепко, – говорит он с улыбкой. – Не давай львам искусать тебя.
И вот я лежу внутри палатки, в темноте.
Совсем рядом с ним.
Вот так всегда. Когда хочется, чтобы время шло медленно, оно летит. Семь дней – это так мало! Мне хочется провести здесь еще несколько недель или даже месяцев, а то и остаться навсегда. Ну не хочу я возвращаться в свой Бакингемшир!
Каждый день мы отправляемся на наши игры. Первый раз – рано утром, когда дневные животные только просыпаются, а ночные бродяги идут спать. Второй раз – ближе к вечеру, когда солнце уже опустилось и дневная жара медленно уходит. В это время хищники уже проснулись и готовы охотиться. Мы теснимся в автобусе и благодарим Бога за существование цифровых камер. Мы и надеяться не могли, что сделаем так много фотографий! Львы, гепарды, буйволы, зебры, носороги, бегемоты, жирафы, мартышки, бабуины, бородавочники, шакалы, дюжина видов антилоп, а еще странные и чудесные птицы, запомнить названия которых я не в состоянии. Доминик, как и обещал, показал нам самые замечательные места.
И вот настал наш последний вечер в кемпинге Kiihu.
Завтра другой водитель провезет нас по длинной пыльной дороге назад в Найроби. Я уже предвижу, что мое сердце будет разбито.
После ужина мы собираемся вокруг костра. Все желают, чтобы наш последний вечер тянулся подольше. Мне, как никому другому из нашей группы, хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Может быть, остальные легко и просто вернутся к веселой и полной жизни. Возможно, они даже хотят спать в собственных кроватях и уже торопятся вернуться к привычным чашкам чая, к тем, кого любят, и к работе, которую обожают. Я же могу думать только о том, что поеду домой без Доминика.
У нас с ним была прекрасная неделя, и я подозреваю, что нашу зародившуюся нежность друг к другу было трудно скрыть от наших спутников. Они снисходительно улыбались, когда мы с ним ходили, прижавшись друг к другу, или когда он обнимал меня рукой за плечи, или когда нежнее, чем другим, помогал спуститься из автобуса. При любой возможности мы проводили время вместе. Мы разговаривали, смеялись, узнавали о жизни друг друга. Так легко, как с ним, мне не было ни с кем и никогда. Я забыла обо всем, что ждало меня дома. Я просто жила – здесь и сейчас.
Но, как бы мне ни хотелось остаться или хотя бы отложить отъезд, время расставания неумолимо приближается.
Угольки гаснут. Ночные звуки – крики гиен, низкий угрожающий львиный рев, хрюканье бородавочников – становятся громче. Все мои компаньоны расходятся, чтобы готовиться к раннему отъезду. В тишине и темноте Доминик провожает меня к моей палатке и обнимает.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я его.
– Ты вернешься к прежней жизни, Просто Дженни, и очень скоро забудешь меня.
– Нет, – протестую я. – Никогда!
– У каждого из нас своя жизнь. С этим ничего не поделаешь.
– Ты этого хочешь? Чтобы я уехала домой и забыла тебя?
– Нет. – Он поглаживает мое лицо длинными изящными пальцами. – Не хочу.
– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я. – Найдем способ поддерживать отношения. У тебя есть доступ к компьютеру?
– Да, – говорит он. – Есть один в городе, совсем недалеко, всего-то пятнадцать километров.
– Пятнадцать километров пешком, чтобы добраться до компьютера?
Доминик кивает так, будто это пустяк для него.
– Ну, мы могли бы, по крайней мере, пользоваться Интернетом. – Я понимаю, что хватаюсь за соломинку. Как часто мы сможем вот так общаться? Доминику придется столько пройти, только чтобы прочитать письмо или сообщение от меня. Скоро ли ему это надоест? Я могу звонить. Даже на африканских равнинах мобильники работают превосходно. У Доминика есть рабочий телефон, но нет денег, чтобы звонить мне или слать смски. Для меня-то это смешная сумма, и я обязательно буду платить за регулярные звонки. Ну вот почему единственный мужчина, в которого я по-настоящему влюбилась, оказался не только на другом краю земли, но и в ином времени?
– Ты должна поспать.
– Нет, – отвечаю, – еще нет. Я не буду спать вместе с тобой. Всю ночь. Я хочу лежать в твоих объятьях.
В прежней, обычной жизни я бы даже не подумала об этом, но сейчас должна считаться с тем, что у нас с Домиником может и не быть второго шанса. Поэтому не могу позволить этой ночи утечь сквозь пальцы.
– Останься, – умоляю я, не в силах сдержать себя. – Будь со мной.
В темноте я чувствую, что он кивает. Мы расстегиваем молнию на палатке и вдвоем входим внутрь.
Впервые по-настоящему упав в объятия друг друга, мы страстно и самозабвенно целуемся, медленно раздевая друг друга. Помогая мне, Доминик движением плеч сбрасывает свой красный shuka[48] и оказывается передо мной голым. Его тело будто вырезано из тикового дерева, и меня бьет дрожь, когда я провожу пальцами по его коже. Я снимаю с его шеи нити бус – свадебное ожерелье – и осторожно кладу на shuka. Он поднимает меня на руки, опускает на кровать, и мы лежим в объятиях друг друга.
Аромат его кожи опьяняющий, незнакомый. Я хочу надышаться им на всю жизнь. Мой любимый пахнет мускусом, пряностями и Масаи-Мара.
Мы занимаемся безумной, сумасшедшей любовью, но я не могу справиться ни со своим телом, ни со своим сердцем. Я хочу, чтобы Доминик слился со мной и душой, и телом. Я задыхаюсь от наслаждения, когда мы соединяемся, и в ответ вижу радость в его глазах. Доминик надвигается на меня. Никогда раньше я не чувствовала себя столь состоявшейся, полноценной, удовлетворенной женщиной. Я и понятия не имела, что такое вообще возможно. У меня из глаз катятся слезы. Он стирает их поцелуем.
– Не плачь, Дженни, ты должна быть счастлива.
Я лежу в его руках, и мои пальцы обнаруживают шрамы на теле Доминика.
– Откуда это?
– Львы, – отвечает он и показывает мне сероватый шрам на своем бедре. – Это место, за которое большой лев ухватил меня зубами. Мой брат Джозеф спас меня.
– На тебя напал лев?
Мой любимый пожимает плечами.
– Я охотился на льва, – объясняет он. – Это часть ритуала, чтобы стать ilmoran[49] – воином, мужчиной. Способ показать свою силу.
– Было страшно?
– О, да, – смеется он, – но этого нельзя показывать. Если ты выкажешь страх, твоя семья не будет разговаривать с тобой много-много лет. Воину масаи непростительно быть слабым. Люди должны тебя уважать, иначе позор будет невыносим. – Доминик забрасывает руку за голову. – Наши обычаи меняются. Мы больше не охотимся на львов. Теперь мы считаем львов нашими братьями. Если мы не будем заботиться о львах, то туристы не приедут посмотреть на них, а масаи больше не могут жить, только разводя скот. – Он улыбается мне. – Нам нужно, чтобы вы приезжали в кемпинг Kiihu.
– Хотелось бы мне, чтобы ты посмотрел мой мир, – задумчиво говорю я ему. – Наша жизнь так легка, по сравнению с вашей.
– Таков наш образ жизни, Просто Дженни. Мы должны принять его. – Темные пальцы бродят по моему телу. – Я вижу, у тебя нет шрамов, оставленных дикими животными.
