– Выпьешь капельку коньяку, Пел? – предложил сэр Роланд, доставая из кармана фляжку. – Чтобы согреться?
До слуха мистера Дрелинкурта донесся ясный и звонкий голос виконта:
– Никогда не прикасаюсь к спиртному перед дракой, друг мой. Сбивает глаз.
Он выпрямился, оставшись в одних носках, и стал закатывать рукава рубашки.
Мистер Дрелинкурт, вручив на попечение мистеру Паклтону свой парик, спросил себя, почему он раньше никогда не обращал внимания на то, какие мускулистые у виконта руки. Отвлекшись, он вдруг обнаружил, что лорд Честон протягивает ему на выбор две одинаковые шпаги. Проглотив комок в горле, он потной ладонью ухватился за одну из них.
Виконт взял вторую, согнул ее, словно проверяя на гибкость, и застыл в ожидании, едва касаясь земли кончиком клинка.
Мистера Дрелинкурта подвели к его месту, и секунданты отступили назад. Он остался один на один с виконтом, с которым произошли разительные перемены. Беззаботное добродушие, словно маска, сползло с его лица, глаза обрели жесткость и строгость, а губы сжались в тонкую линию.
– Готовы, джентльмены? – окликнул их капитан Форд. – К бою!
Мистер Дрелинкурт увидел, как шпага виконта сверкнула в приветствии и, сжав зубы, неловко повторил его движение.
Виконт начал схватку прямым и стремительным выпадом в грудь, который мистер Дрелинкурт парировал, но не смог воспользоваться тем, что его противник на мгновение открылся. Теперь, после начала боя, его взвинченные нервы странным образом начали успокаиваться, он вспомнил совет капитана Форда и попытался выстроить надежную защиту. Что касается того, чтобы навязать оппоненту свою тактику, он был слишком озабочен необходимостью выдерживать дистанцию, а потому не думал об этом. Но, едва только представилась возможность, он атаковал из третьей позиции, рассчитывая покончить с противником одним сокрушительным ударом. Но виконт принял его клинок на рукоять и столь быстро нанес ответный выпад, что у мистера Дрелинкурта оборвалось сердце, когда он с величайшим трудом сумел уклониться от лезвия соперника.
Глаза заливал пот, короткое дыхание со свистом вырывалось из груди, но ему вдруг показалось, что он нащупал брешь в защите виконта. Мистер Дрелинкурт совершил отчаянный выпад, и в следующий миг плечо его пронзило ледяным холодом. Он пошатнулся, и тут же шпаги секундантов отбили его блуждающий клинок кверху. Шпага вылетела у него из руки, а он осел на руки мистеру Паклтону, который вскричал:
– Боже мой, он убит? Кросби! О, у него течет кровь! Положительно, я этого не вынесу!
– Убит? Клянусь богом, ничуть не бывало! – презрительно заявил Честон. – Эй, Парви, вот вам сквозная рана в плечо. Надеюсь, вы удовлетворены, Форд?
– Полагаю, что так, – проворчал капитан. – Будь я проклят, если когда-либо видел более скучный бой!
С отвращением оглядев своего простертого на земле подопечного, он поинтересовался у Парви, насколько опасна рана.
Доктор оторвался от работы и, просияв, ответил:
– Опасна, сэр? Ни в коем случае! Небольшая кровопотеря, которая не принесет особого вреда. Прекрасная чистая рана!
Виконт, натягивая пальто, заявил:
– Я собираюсь заморить червячка. Пом, ты заказал завтрак?
Сэр Роланд, совещавшийся с капитаном Фордом, оглянулся на приятеля.
– Пел, неужели ты думаешь, что я способен забыть о таком важном деле? Я спрашиваю Форда, не согласится ли он присоединиться к нам.
– Добро пожаловать! – сказал виконт, встряхивая свои кружевные манжеты. – Что ж, Пом, если ты готов, то и я тоже. Умираю с голоду!
С этими словами он взял сэра Роланда под руку и направился к своему кабриолету, дабы отдать распоряжение груму подогнать экипаж к гостинице.
Мистеру Дрелинкурту перевязали плечо, руку уложили на перевязь, и жизнерадостный доктор помог ему подняться на ноги, заверив, что он получил всего лишь царапину. Он был настолько ошеломлен тем, что остался жив, что несколько мгновений хранил молчание, но потом сообразил, что ужасное испытание наконец закончилось и что его парик валяется на земле у самых его ног.
– Мой парик! – слабым голосом пролепетал он. – Как ты мог, Фрэнсис? Подай мне его немедленно!
Несколько дней после своего поединка с виконтом мистер Дрелинкурт провел в постели, являя собой душераздирающее зрелище находящегося при смерти инвалида. Проникшись неприязнью к доктору Парви, он отверг все рекомендации сего почтенного члена врачебного сословия и вернулся домой в сопровождении одного лишь верного, хотя и потрясенного мистера Паклтона. Они по-братски разделили между собой нюхательную соль, и по прибытии на Джермейн-стрит мистеру Дрелинкурту помогли подняться по лестнице в свою спальню, а мистер Паклтон отправил камердинера с приказанием срочно пригласить к раненому знаменитого – и модного – доктора Хоукинса. Тот моментально проникся всей серьезностью нанесенной его пациенту раны и не только пустил мистеру Дрелинкурту кровь, но и настоятельно порекомендовал ему провести в постели ближайшие несколько дней. После этого он вновь отправил беднягу камердинера с поручением, на сей раз – к Грэхэму, аптекарю, за чудодейственными порошками доктора Джеймса.
Мистера Паклтона настолько расстроило яростное владение шпагой, которое продемонстрировал виконт, равно как и обрадовало то, что он не оказался на месте своего друга, что он стал смотреть на мистера Дрелинкурта как на эпического героя. Он без устали восхищался хладнокровием, с коим Кросби бросил вызов Уинвуду, так что мистер Дрелинкурт и сам поверил в свою неустрашимую отвагу. Умение виконта владеть шпагой произвело на него ничуть не меньшее впечатление, чем на мистера Паклтона, а учитывая прошлый дуэльный опыт его светлости, он вскоре убедил себя в том, что ему противостоял опытный и закаленный в боях бретёр[63].
Увы, столь лестные и благотворные умозаключения развеялись как дым при появлении графа Рула, который нанес визит своему раненому родственнику уже на следующее утро.
В данный момент мистер Дрелинкурт не имел ни малейшего желания встречаться с кузеном и потому отправил вниз спешное уведомление о том, что чувствует себя слишком плохо, чтобы принимать кого бы то ни было. Поздравив себя с проявленным здравомыслием и присутствием духа, он откинулся на груду подушек и возобновил изучение газеты «Морнинг кроникл».
От столь увлекательного занятия его оторвал приятный голос кузена:
– Мне больно слышать, что вы слишком нездоровы, чтобы принять меня, Кросби, – сообщил граф, входя в комнату.
Мистер Дрелинкурт едва не свалился с постели от неожиданности, чего нельзя было сказать о «Морнинг кроникл», которая упала-таки на пол. Выпучив глаза, он уставился на Рула и пробормотал с восхитительной смесью страха и негодования:
– Я же сказал своему слуге, что не принимаю посетителей!
– Знаю, – невозмутимо ответил граф, кладя шляпу и трость на кресло. – Он в точности передал мне ваши слова. Но остановить меня можно было только силой, грубой силой, мой дорогой Кросби.
– Не понимаю, почему вы так стремились увидеться со мной, – сказал мистер Дрелинкурт, спрашивая себя, что известно его светлости.
На лице графа отразилось удивление.
– Но разве может быть по-другому, Кросби? Мой наследник тяжело ранен, а меня нет рядом? Перестаньте, друг мой, вы же не считаете меня настолько бессердечным?
– Вы очень добры, Маркус, но я все еще слишком слаб для долгих разговоров, – сказал мистер Дрелинкурт.
– Должно быть, рана оказалась смертельной, – сочувственно заметил его светлость.
– А что до этого, то доктор Хоукинс отнюдь не считает мое положение критическим. Клинок проник глубоко, и я потерял ужасно много крови, да еще и лихорадка приключилась, но легкое не задето.
– Вы меня успокоили, Кросби. А то я уже начал бояться, что меня призовут заняться организацией ваших похорон. Печальная мысль!
– И преждевременная! – заявил мистер Дрелинкурт, с негодованием глядя на собеседника.
Граф придвинул к себе кресло и сел.
– Видите ли, я имел счастье встретиться с вашим другом Паклтоном, – пояснил он. – И его рассказ о вашем состоянии изрядно меня встревожил. Тому виной моя дурацкая доверчивость, разумеется. Теперь, задним числом, я понимаю, что по его описанию умения Пелхэма владеть шпагой можно было бы догадаться о некотором преувеличении.
– О, – со смущенным смешком признался мистер Дрелинкурт, – не думаю, что могу соперничать с Уинвудом в искусстве фехтования!
– Мой дорогой Кросби, я никогда не считал вас мастером, но, на мой взгляд, вы чересчур скромны!
