Гаррик хрипло засмеялся.
– Поверьте, леди Меррин, – сказал он, – и то и другое взаимно.
– Почему именно вы? – прошептала Меррин. – Не понимаю.
Гаррик не стал притворяться, что неверно истолковал ее слова.
– Вы же образованная девушка, леди Меррин, – мрачно произнес он. – Значит, понимаете и что такое химическая реакция. Искры, жар и свет приводят к взрыву…
Меррин об этом знала, но понимала, что это еще не все. Химической реакцией нельзя объяснить интуитивную близость и родство душ. Девушка протерла лоб, пытаясь разобраться в своих чувствах. Казалось бы, ей должно быть неприятно находиться так близко от Гаррика Фарна, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Но она не чувствовала никакого дискомфорта. Мысли о брате заставляли ее отстраняться от Гаррика. Всякий раз, вспоминая, что он сделал и как она его ненавидит, она отшатывалась от него. Но какое-то глубокое и инстинктивное чувство тем не менее все время толкало ее в его объятия. В этом не было никакого смысла.
Меррин осознала, что дрожит. Усталость и отчаяние отняли у нее все силы.
– Когда мы выберемся отсюда, – сказала она, – нам лучше никогда больше не встречаться.
– Хорошая мысль, – согласился Гаррик. В его голосе звучала запредельная усталость. Он сидел, прислонившись спиной к Меррин, и не делал попыток повернуться или притянуть ее к себе.
Снова наступило молчание. Меррин чувствовала себя опустошенной и одинокой – как только может себя чувствовать человек, оказавшийся взаперти с другим человеком, но лишенный возможности обратиться к нему за утешением, физическим или моральным. Ей хотелось найти своим чувствам рациональное объяснение и понять, почему интуиция подсказывает ей, что она может довериться Гаррику.
– Думаю, наше влечение друг к другу сейчас проистекает из создавшейся ситуации, – начала она. – Мы заперты и напуганы, и совершенно понятно, что мы пытаемся друг друга подбодрить. Кроме того, мы оба немного опьянели от паров пива. Они выветрятся… – Меррин замолчала. Если она сама не верит в собственные оправдания, Гаррик не поверит тем более.
– Можете так думать, если вам от этого будет легче, – сказал Гаррик. – Я отказываюсь соглашаться, что меня к вам влечет только потому, что я опьянен пивом.
Снова наступило молчание.
– Что же нам делать? – беспомощно проговорила Меррин.
– Ничего, – ответил Гаррик. Она услышала, как он вздохнул. – Я собираюсь спать. У меня болит голова, – невнятно пробормотал он. Сейчас он действительно говорил как пьяный.
– Вам нельзя спать! – отрезала Меррин. – Просыпайтесь! – Она вспомнила одну из медицинских лекций профессора Бранда, на которую ходила в прошлом году.
«Последствия удара не всегда проявляются сразу, однако они могут быть смертельно опасными… Если пациент заснет, он может уже не проснуться…»
Паника сжала ее горло. Меррин потянулась к Гаррику и вцепилась ему в плечо.
– Не засыпайте, – повторила она и услышала в своем голосе явное беспокойство. Она схватила его за руку и потрясла. – Это может быть опасно. Вас ударило по голове, когда падала крыша?
– Не помню… – Голос Гарика звучал тихо, словно куда-то уплывая. – Не волнуйтесь обо мне, – пробормотал он. – Со мной все нормально.
– Я не о вас волнуюсь, – разозлилась Меррин. – Это чистый эгоизм с моей стороны. Я не хочу остаться здесь совершенно одна. Любая компания лучше, даже ваша.
Гаррик не ответил. Меррин снова потрясла его и услышала, как он застонал.
– Оставьте меня в покое, – проговорил он. – Я – герцог и могу спать когда захочу.
– Вы несете бессмыслицу, – холодно возразила Меррин. Ей стало страшно. Она даже подумала, не дать ли ему пощечину, но побоялась промахнуться в темноте. – Вы меня не слышали? – настойчиво сказала она. – Если вы заснете, то можете уже не проснуться.
– Это как раз должно вас удовлетворить, – пробормотал Гаррик. – Око за око, или как там… – Он вздохнул.
Меррин поняла, что он устраивается поудобнее, собираясь спать.
Меррин зачерпнула теплой, липкой солодовой массы и кинула в его сторону. И еще раз. Раздался шлепок, потом какое-то шевеление, и послышалось очень цветистое ругательство.
– Какого дьявола… – По крайней мере, Фарн совершенно проснулся.
Меррин поняла, что улыбается.
– Так-то лучше, – констатировала она.
– Я рад, что вы так считаете, – проворчал Гаррик. – Кто бы предположил, что вы можете быть такой мегерой?
– Лучше бы меня поблагодарили, – сказала Меррин. – Вы могли умереть.
– Я и без того могу умереть – от пивных паров. – Но он все-таки снова стал самим собой.
Наступило молчание. Она чувствовала, что Гаррик колеблется. Потом он взял ее за руку, и Меррин чуть не подпрыгнула от неожиданности.
– Спасибо, – произнес он.
Веки ее обожгло слезами, дурацкими слезами слабости.
Она почувствовала, что Фарн осторожно поглаживает ее ладонь большим пальцем.
– Мы выберемся отсюда, – мягко сказал он. – Я клянусь, мы выберемся.
– Кто-нибудь станет вас искать, если вы не вернетесь домой? – спросила Меррин. Раньше ей это в голову не приходило, но ведь кто-то же где-то должен поднять тревогу?
– Сомневаюсь, – ответил Гаррик. – Я никому не говорил, куда ухожу.
Значит, никого не волнует, где он и что с ним. Меррин подумала, что это звучит очень печально.
– Но ведь вас-то безусловно будут искать, – добавил Гаррик.
– Верно. – Меррин ощутила слабую надежду, смешанную с предчувствием. – Джоанна будет волноваться, если я не вернусь домой, – сказала она и почувствовала укол вины. – Я собиралась сегодня поработать на Тома, но Джоанне сказала, что иду на концерт с подругой. Может пройти несколько часов, прежде чем она поймет, что что-то не так. Да и толку в этом мало, она понятия не имеет, где меня искать.
– Но если Брэдшоу знает, – возразил Гаррик, – возможно, он свяжется с вашей сестрой, чтобы убедиться, что вы в безопасности.
– Да… – согласилась Меррин. – Это возможно, но, по-моему, маловероятно. Том думает, что я на собрании Королевского гуманистического общества. Вряд ли он заподозрит, что я могу оказаться в трущобах рядом с Тоттенхем-Корт-Роуд.
Голова у Меррин гудела, она прижала к ней руку. Внезапно все показалось ей таким невыносимо сложным. Почти невероятно, чтобы Том отправился ее искать к Джоанне и Алексу, но, если он это сделает, ее двойная жизнь мгновенно будет раскрыта. С другой стороны, если Том не поймет, что с ней что-то случилось, а они с Гарриком не смогут сами найти выход, им придется просидеть здесь взаперти, может, даже и несколько дней. Ее снова начала накрывать паника, но теплая рука Гаррика действовала на нее успокаивающе. Его присутствие придавало ей сил. Эта мысль ей не понравилась, но приходилось признать, что это правда.
– Вы хорошо знаете Брэдшоу? – поинтересовался Гаррик.
– Достаточно хорошо, – ответила Меррин. – Он мне не любовник, – добавила она и сама озадачилась, зачем ей понадобилось уточнять это.
Гаррик засмеялся:
– Это я знаю. Вы сами сказали мне, что вас никогда раньше не целовали. – Он повернулся к ней вполоборота. – Хотя думаю, я понял бы это и так, – медленно проговорил он. – Когда я поцеловал вас на балу, у вас был такой вид, словно вы только что обнаружили замечательное развлечение, которому никогда раньше не предавались, но с которым вам бы хотелось получше познакомиться.
– Ох! – Меррин выдернула у него свою руку и прижала ладони к горящим щекам. Именно так она в тот момент себя и чувствовала. Она не представляла, что настолько «прозрачна». – Мне действительно понравилось, – признала она через несколько мгновений. – Я люблю познавать что-то незнакомое, а в тот раз оно было восхитительно интеллектуально.
Меррин услышала, что Гаррик рассмеялся:
– Действительно! Мне никогда раньше не приходило в голову, что поцелуй может быть интеллектуальным времяпрепровождением. И в каком же смысле он был… хм, восхитительно интеллектуальным?
– Я ничего не знала о поцелуях, – объяснила Меррин, – и мне было интересно проанализировать свою реакцию…
– Проанализировать свою реакцию? Разве у вас было время что-то обдумывать? – Гаррик явно был слегка озадачен. – Ну и как, это интереснее, чем читать книги? – поинтересовался он. – А в сравнении с другой академической деятельностью – что выигрывает?
– Все зависит от книги, – ответила Меррин. – Лучше высокопарных томиков Клариссы, но хуже «Мэнсфилд-парка», который я очень люблю.
– «Мэнсфилд-парк», – изумленно повторил Гаррик. – Надеюсь, эта книга действительно очень хороша.
– Исключительно, – согласилась Меррин.
Гаррик снова взял ее за руку и прижался губами к ладони.
– И что же вы испытывали, целуя меня? Просто… удовлетворение? Вам было интересно?
– Очень интересно, – уточнила Меррин.
Сердце у нее гулко билось, кожу пощипывало. Она чувствовала, как колется щетина на щеках Гаррика, и по телу у нее пробежал озноб. На секунду ей показалось, что она вот-вот сорвется в невероятное блаженство, ей захотелось, чтобы он снова заключил ее в объятия и целовал до потери пульса, хотелось испытать острое желание от его прикосновений, с головой погрузиться в поджидавшее ее обжигающее искушение.
