По лицу виконта расплылась невольная улыбка.
– Проклятье, я отдал бы пятьсот фунтов за то, чтобы взглянуть на физиономию Джила, когда ты спросила, нет ли у него оперной танцовщицы! – сказал он.
– Ты думаешь, это могло ему не понравиться? – с тревогой поинтересовалась Геро. – Он такой близкий друг, что мне показалось, будто я могу спросить его о чем угодно. Кроме того, мне действительно хотелось знать, потому что ты говорил, они есть у всех, и…
– О господи, да мало ли что я говорил! – простонал Шерри. – Забудь об этом, чертенок! Что до моей балерины, то теперь, когда я стал женатым человеком, с этим покончено, и давай больше не будем обсуждать подобные темы!
– Больше я не скажу ни слова, – просветлев, пообещала Геро. – А разве у женатых мужчин их не бывает?
Виконт, рассмеявшись, перебросил ей через стол счет.
– Нет, если у тебя есть жена, тратящая столько денег на парочку вот таких никчемных шляпок! – ответил он.
– О боже! – воскликнула Геро, которую мгновенно охватили угрызения совести. – Наверное, мне не следовало их покупать. Вот только одну из них я надевала, когда мы ездили в Ричмонд, и ты еще сказал, что она тебе очень нравится, Шерри!
– Нет-нет, дело не в этом! – запротестовал виконт, накручивая на палец один из ее локонов. – Экстравагантная маленькая транжира! Надевай ее сегодня! Я прокачу тебя по Парку, если хочешь. У меня есть желание опробовать ту пару гнедых, приобретенных мной на прошлой неделе в «Таттсе».
– Очень хочу! – воскликнула Геро, на горизонте которой рассеялись все тучи.
Разумеется, глупо было бы надеяться, что эта размолвка станет единственной, омрачившей безоблачную атмосферу в доме на Хаф-Мун-стрит. Можно было биться об заклад: юная леди, выросшая в глуши Кента и незнакомая с тонкостями общественного этикета, наделает ошибок, то и дело попадая в мелкие неприятности, которые подстерегают любую отважную девушку, решившую произвести фурор в свете. Женясь на Геро, виконт отдавал себе отчет в том, что она не искушена относительно правил поведения в высшем обществе. Но, отчасти из-за ошибочной уверенности, что его мать возьмет Геро под свое крылышко, а отчасти из легкомысленной надежды, что девушка быстро освоится, он не предвидел, будто ему самому предстоит сыграть важную роль в ее дебюте. Знакомые виконту светские дамы редко зависели от мужей в выборе развлечений; не приходилось их спасать и от последствий собственного невежества. В сущности, его светлость очертя голову окунулся в семейную жизнь, наивно рассчитывая ограничиться тем, что время от времени он будет сопровождать миссис Шерингем на балы и приемы, катать ее по Парку да мило болтать с ней за чашечкой утреннего чая. Подобные уступки со стороны виконта вряд ли могли помешать ему в погоне за собственными удовольствиями.
Что касается Геро, то Шерри, отличаясь добродушием и даже некоторой рассудительностью, не собирался возражать против того, что у нее появится круг собственных знакомых с неизбежными в таких случаях дамскими угодниками и даже (при условии соблюдения внешних приличий) тайными амурными интригами. Он полагал, жена станет устраивать карточные вечера и, быть может, будет проигрывать в серебряную мушку те деньги на булавки, что он выделял ей; покупать себе свой любимый номер в лотерею у Ричардсона; демонстрировать дорогие туалеты в Парке; и, в общем и целом, вести себя, как полагается любой женщине с родословной и состоянием. Он никак не рассчитывал, что, когда вернется с соревнований по стрельбе в Эппинге, его будет поджидать известие о том, будто ее светлость отсутствует и не сможет отужинать с ним, поскольку отправилась на пароходе с друзьями в Маргейт. Или, заглянув в «Ройял-Салун»[35], на Пиккадилли, в поисках развлечений, которые мог предложить ему турецкий павильон, виконт наткнется на супругу, ужинающую в одном из кабинетов в компании некой крайне легкомысленной молодой вдовы и двоих самоуверенных хлыщей, известных всему городу своими сумасбродствами. И факт, что это была одна из тех самых вечеринок, в которых он так часто принимал участие сам, ничуть не уменьшал его гнева.
Вдова, с которой его светлость был хорошо знаком, приветствовала виконта с насмешливым добродушием, удостоившись в ответ лишь ледяного взгляда да чопорного поклона; молодые повесы, сразу распознав все признаки взбешенного супруга, вдруг стали потрясающе сдержанными в отношении леди Шерингем; и лишь заблудшая жена продолжала вести себя как ни в чем не бывало, когда его светлость присоединился к развеселой компании. Да-да, такое случилось именно с ним, и те, кто привык видеть в Шерри отъявленного кутилу, являвшегося душой любой компании подобного толка, с трудом узнали бы его в церемонном молодом человеке, садящемся за незатейливый стол и одним своим видом превращающем разудалый вечер в нечто унылое и скучное.
При первой же возможности виконт увел оттуда Геро и всю дорогу домой читал ей нотации относительно неуместности ее появления в таком месте и подобном обществе. Она тут же раскаялась, но заявила: миссис Честер, веселая вдова, говорила о дружбе с ним, потому она и решила, что в этом нет ничего предосудительного. Виконт, растерявшись, поспешно заявил, что никакого отношения к их разговору это не имеет, но Геро больше никогда не должна появляться в заведении «Ройял Салун». Девушка торжественно пообещала, что не будет, и на том инцидент был исчерпан.
Но всего неделей позже виконт, по чистой случайности узнавший об очередной выходке супруги, лишь в самый последний момент предотвратил ее появление в притоне, известном под названием «Пиэрлесс Пул»[36]. Она тут же повинилась, как только ей объяснили, что ни одна уважающая себя светская леди ни за что не станет посещать «Пул», и ничем не выразила протеста против того, что вечеринка, на которой она рассчитывала получить удовольствие, оказалась испорченной. Его светлость, тронутый этим, добровольно пожертвовал своими планами, решив отвести молодую жену в «Амфитеатр Эстли», где они посмотрели зрелищную пьесу «Дорогу свободе, или Бегство Сарацин». Это был несомненный успех; Шерри, считавший, что подобное незатейливое действо не способно развлечь его, прекрасно провел время и повеселился от души, чему немало способствовало наивное изумление Геро при виде чудес, творящихся на сцене.
По просьбе жены виконт составил для нее список мест, посещать которые было бы категорически несовместимо с ее достоинством. Она тщательно выучила его наизусть, но он оказался неполным. Вернувшись домой однажды после полудня, виконт обнаружил записку, поджидающую его на столике в холле, поспешно нацарапанную рукой супруги.
«…Дорогой Шерри, – гласило послание, – только представь себе! Гусси Ярфорд, я имею в виду леди Эпплби, нанесла мне визит и предложила замечательную забаву! Мы, переодевшись в самые простые платья, отправляемся на ярмарку Бартоломью[37]. Она говорит, все будет в рамках приличий, поскольку нас сопроводят Уилфред Ярфорд и сэр Мэттью Брокенхерст, поэтому я уверена, ты не станешь возражать, если я опоздаю к ужину».
Виконт испустил сдавленный стон и потерял контроль над собой настолько, что вцепился обеими руками в свои светлые локоны. Друг Шерри, мистер Рингвуд, провожавший его домой, с озабоченной тревогой уставился на виконта.
– Она отправилась на ярмарку Бартоломью! – в отчаянии сообщил ему Шерри.
Мистер Рингвуд, обдумав его слова, покачал головой.
– Это недопустимо, – сказал он. – Дурной тон. Ты не должен был позволять ей.
– Откуда, черт побери, мне было знать, что такая мысль вообще придет ей в голову? Абсолютная сумасбродка! Ну дай мне только добраться до Гусси Ярфорд! Самая неуправляемая сорвиголова во всем Лондоне! Ты же знаешь, несмотря на все свои связи, она не может получить приглашение в «Олмакс» с тех самых пор, как начала ставить весь мир на уши! Что я такого сделал, чтобы навлечь на себя… Однако в том нет вины Геро: о происходящем она имеет не больше представления, чем… чем котенок!
Мистер Рингвуд принялся добросовестно ломать голову над предложенной ему загадкой, после чего поинтересовался, должен ли он понимать своего друга так, что леди Шерингем отправилась на ярмарку Бартоломью с печально известной леди Эпплби?
– Да, да, о чем я тебе и толкую! – нетерпеливо вскричал Шерри. – Похоже, она полагает, что во всем этом нет ничего предосудительного, поскольку, чтоб ты знал, Ярфорды родом из Кента. Она знакома с Гусси вот уже девять лет – со всеми вытекающими отсюда последствиями!
Мистер Рингвуд, вдруг сделавшись очень серьезным, сказал:
– Весьма дурной тон эта леди Эпплби, Шерри. И сам Эпплби тоже. Надеюсь, он-то не отправился с ними на ярмарку. На него совершенно нельзя полагаться. Обязательно что-нибудь выкинет.
– О нет! – отмахнулся Шерри. – Эпплби не отправится. Котенок считает, что я не стал бы возражать против этой затеи, потому что они, видишь ли, взяли с собой Уилфреда Ярфорда и Брокенхерста!
