Тристан провел рукой по затылку.
– Но разве это не то, что мы делали? Мы использовали друг друга, потому что скучали по Стиву и Джейми.
– Ничего подобного, – сказала я, постукивая пальцами. – Я вовсе на нее не похожа. И, если честно, неприлично даже думать что-то вроде этого.
– Ты права. Что я могу знать вообще? – Он нахмурился и скользнул пальцем по подбородку. – Я просто сосед.
Ох, Тристан.
– Я… Я не это имела в виду, сказав то, что сказала. – Я была худшим человеком, который когда-либо жил.
– Нет, все нормально. И это правда. Я имею в виду, что это было глупо с моей стороны думать… – Он откашлялся и засунул руки в карманы джинсов. – Послушай, Лиззи. Мы оба все еще в трауре. И то, что мы, наверное, пошли на это – независимо оттого, что это между нами, – неправильный путь. Я не имею ничего против тебя и желанию просто быть твоим соседом. Черт… – Он нервно рассмеялся и уставился прямо мне в глаза. – Если все, кем я могу быть для тебя – это твоим соседом, – это уже достаточно хорошо для меня. Этого будет достаточно. Это чертовски большая честь, быть твоим соседом. НО так как я случайно влюбился в тебя, я думаю, сейчас мне лучше всего немного проветрить голову и пропустить день рождения.
– Тристан, нет.
Он покачал головой:
– Все в порядке. Действительно это так. Я просто скажу спокойной ночи Эмме и пойду домой.
– Тристан, – сказала я еще раз, но он вышел из комнаты. Я поспешила в коридор. – Тристан! Стой! – Я прыгнула на месте, как ребенок, колотя ногами по земле. – Стой, стой, стой! – Он повернулся ко мне, и я увидела страдание в его глазах.
Я хотела отражаться в его глазах. Я подошла к нему и взяла его руки в свои.
– Я – бардак. Каждый день, каждый день я полная неразбериха. Я говорю глупые вещи, такие как сегодня. Я совершаю ошибки, будто слово «ошибки» – это мое второе имя. Мне трудно с этим справиться, и я иногда ненавижу свою мать, хотя глубоко внутри я знаю, что я – моя мама. И так же трудно со всеми остальными делами в моей жизни. – Я положила руки ему на грудь. – И мне жаль, что тебе пришлось быть свидетелем сломленной Элизабет во время ужина, но есть одна вещь, которая имеет для меня смысл. Ты – это то, что я не хочу испортить. И ты гораздо больше, чем просто мой сосед.
Он прижал губы к моему лбу.
– Ты уверена? – засомневался он.
– Я уверена.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Я буду здесь. – Он обнял меня, и я почувствовала себя намного лучше. – Я должна переодеться, – вздохнула я.
– Ладно.
– А ты должен помочь мне.
Так он и сделал.
– Просто на будущее: когда у меня размолвка с матерью, ты должен быть на моей стороне независимо от того, насколько я нелогична, – ухмыльнулась я, выворачивая футболку над головой и выползая из джинсов.
– К сожалению, я пропустил этот раздел в инструкции. О-ох! Твоя мать, она такое чудовище! – Тристан сделал возмущенное лицо.
Я скривилась, когда надела платье.
– Спасибо! Теперь не застегнешь?
– Конечно. – Его руки опустились мне на бедра, затем его пальцы поползли вверх и застегнули молнию на красном облегающем платье. – И кстати, что с духами, которыми она пользуется? Слишком много Шанель.
– Точно! – Я повернулась к нему и игриво шлепнула его по груди. – Подожди. Откуда ты знаешь, какими духами она пользуется?
Его губы коснулись моей шеи, и он нежно поцеловал меня.
– Потому что ее дочь пользуется такими же.
Я улыбнулась. В чем-то я была точно как мама.
– Я, наверное, должна извиниться перед ней за свои наезды, да?
Он поднял бровь:
– Это вопрос с подвохом?
Я засмеялась.
– Нет.
– Тогда да, думаю, должна. Но не до, а после твоего удивительного дня рождения сегодня. Твоя мама тебя любит, и ты любишь ее. Я думаю, вы обе будете в порядке.
Я вздохнула, поцеловала его в губы и кивнула.
– Ладно.
– Я думаю, ты должна идти первой, – сказал я, потирая руки. – Это твоя вечеринка, и ты должна получить свой особенный момент. – Я расправил плечи.
Я был в темно-синей рубашке на пуговицах и в джинсах по случаю праздника.
– Мы можем пойти вместе, – сказала она.
Я засомневался:
– Люди подумают, что мы пара.
Он взяла меня под руку с самой прекрасной улыбкой на губах.
– А разве нет?
Пара. От этих слов, сказанных ею, я чувствовал себя чертовски легкомысленным мудаком.
Боже, я люблю ее.
Мы оба были уверены друг в друге, но это не значит, что все остальные в Мидоус-Крик смирятся с этой мыслью. Когда мы вошли в бар, все закричали «С днем рождения, Элизабет!» и я шагнул в сторону, чтобы позволить гостям обнять ее.
Она выглядела такой счастливой от любви, которую получала.
Я обожал эти моменты.
Это не заняло много времени, заиграла громкая музыка, началось веселье. Со всех сторон слышались разговоры сплетничающих дам Мидоус-Крик, они звучали все громче и громче, кумушки наблюдали за Элизабет и за каждым моим шагом.
Выпив с ней еще один шот какого-то противного алкоголя, я наклонился и прошептал в ее волосы:
– Ты в порядке? Люди смотрят на нас. Если тебе некомфортно, я могу перестать тебя обнимать.
– Я люблю, когда ты обнимаешь меня. Не прекращай. Это просто… тяжело. Все обсуждают нас, – прошептала она с горечью. – Все смотрят на нас.
– Хорошо, – ответил я. Мои пальцы коснулись ее талии, и ее тело расслабилось, изгибаясь в моих руках. – Пусть смотрят.
Она широко улыбнулась и посмотрела так, как будто видела только меня.
– Поцелуй меня? – попросила она.
И мои губы были ответом.
Спокойный вначале вечер превратился в настоящую пьяную вечеринку. Я знал, что Элизабет будет пить, поэтому заставил себя остановиться за несколько часов до того, как мы собирались уехать.
Я всегда трезвел быстро, а одно из самых раздражающих вещей для трезвого – иметь дело с пьяными. С каждым и сейчас, и позже, когда Элизабет разговаривала с членами книжного женского клуба – который она ненавидела. Я подслушал, как они выговаривают ей все, что думают о нас, выставляя ее виноватой.
– Я не могу поверить, что ты на самом деле с ним. Как-то слишком быстро, – сплошное осуждение.
– Я не могла бы сделать это много лет, если бы я потеряла своего мужа, – вторит другая.
– Это просто странно, вот и все. Ты даже не знаешь его. Я бы никогда не привела другого мужчину к своему ребенку, – объясняла последняя.
Элизабет справилась со всем этим, как чемпион. Может быть, потому, что она уже едва могла стоять прямо и была счастливым пьяным пузырем. Тем не менее она была у меня на виду и иногда посылала мне взгляд своих больших глаз и следующую за ним улыбку.
– Так ч-ч-что за дела у тебя с Лиз? – сказал Таннер, плюхнувшись на табурет рядом со мной, глотая слова. Он пил больше остальных и провел бо`льшую часть ночи, глядя на Элизабет.
– Что ты имеешь в виду?
– Давай, чувак, все в городе говорят, что у вас что-то происходит. Я не могу тебя винить, у Лиз одни из лучших сисек из всех, что я когда-либо видел.
– Прекрати, – сказал я с растущим раздражением. Пьяный Таннер вызывал у меня зуд под кожей, и с тех пор, как я узнал, что у него есть что-то к Элизабет, все только усугубилось. Я терпеть его не мог.
– Я просто хочу сказать… – Он скривился и толкнул меня в плечо, прежде чем нащупал свой карман, вытащил из него четвертак и начал перекатывать его между пальцами. – Еще в колледже Стивен и я подбросили монетку за нее. Я выбрал орел, а он – решку. Выиграл я. Но он все равно забрал ее. Наверняка она оказалась слишком хороша в постели, чтобы отказаться.
Мой взгляд метнулся к Элизабет, которая была занята разговорами с женщинами, которых ненавидела. Когда она посмотрела в мою сторону, на наших лицах было одинаковое выражение – «спаси меня».
– Не говори так о Лиззи, – сказал я. – Я знаю, что ты пьян, чувак, но не говори так о ней.
Таннер скривился и закатил глаза:
– Полегче. Мы можем поговорить и по-мужски.
Я не стал отвечать.
– Так что? Ты спал с ней?
– Отвали, Таннер, – сказал я, сжимая руки в кулаки.
– Ты, сукин сын, трахал ее, да? – он покачал головой. – Ты реально видишь продолжение всего этого, Тристан? Давай будем честными. Она весело проводит время с тобой. Но женщина не захочет остаться с таким, как ты. Ее грусть уйдет, и в один прекрасный день она будет той же Лиз, что и раньше, и ей не нужен будет мудак-сосед. Она найдет кого-то получше.
– Дай угадаю… кого-то вроде тебя?
Он пожал плечами.
– Как вариант. Кроме того, я знаю ее. У нас есть общая история. К тому же она слишком хороша для тебя. Еще у меня есть собственный магазин. У меня есть способ обеспечить ее. А ты? Работаешь у сумасшедшего Хэнсона.
– Еще одно слово о мистере Хэнсоне, и ты пожалеешь.
Он поднял руки, сдаваясь.
– Спокойнее, здоровяк. У тебя уже вены на шее вздулись. Не хотелось бы, чтобы Лиз заметила твое настроение. Как я уже сказал, она слишком хороша для тебя.
