Геро, кстати, тоже выглядела просто потрясающе: собственно говоря, мисс Милбурн до сего момента даже не подозревала, что ее подруга способна на подобные метаморфозы. Разумеется, ей очень далеко до Несравненной, но мисс Милбурн была вовсе не глупа и была вынуждена признать, что в улыбке новобрачной и лукавом блеске ее глаз было нечто неотразимо притягательное. Наблюдая за Джорджем, она с неохотой сказала себе: он попросту очарован своей спутницей. Заметив же свою обожаемую Изабеллу, Ротем удостоил ее всего лишь вежливого поклона, и тогда ей стало понятно: весь вечер он намерен посвятить исключительно Геро.
Мисс Милбурн, не задумываясь, смогла бы назвать дюжину причин, объясняющих, почему он вызвался сопровождать леди Шерингем на бал, но ни одна из них ее не удовлетворяла; равным образом, как и безраздельное внимание, уделяемое Изабелле ее сиятельным поклонником, не могло повысить девушке настроения. Она даже позволила себе быть раздражительной с Северном, и это обстоятельство впоследствии навлекло на нее язвительные упреки матушки, понятия не имевшей о двойной игре дочери со столь блестящим претендентом на ее руку.
Правда же заключалась в том, что мисс Милбурн оказалась в неловком и неприятном положении молодой леди, которой вскружили голову как амбиции ее родительницы, так и восхищение, вызываемое ею самой с первого появления в высшем обществе. Ее воспитывали в ожидании, что она составит блестящую партию, и до тех пор, пока на орбиту Красавицы не ворвался пылкий и сумасбродный лорд Ротем, она и помыслить не могла о каком-либо неповиновении своей матушке.
Но появление лорда Ротема разрушило эту стройную картину, и вскоре строгая покорность и упорядоченные стремления Несравненной вступили в явное противоречие со смутными порывами ее сердца. Ведь никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, не взялся бы утверждать, что для любой девушки Ротем и есть та самая блестящая партия. Происхождение молодого человека было действительно безупречным, зато все знали, что поместья его обременены огромными долгами; кроме того, в отличие от своего соперника герцога, демонстрирующего завидное постоянство натуры, он прославился несдержанным нравом.
Джордж отличался тем же вольнодумством и легкомыслием, кои мисс Милбурн так жестоко раскритиковала в Шерри: он был завзятым игроком, водил дружбу с низкорожденными личностями, такими, как профессиональные боксеры и жокеи. Друзья лорда, пребывающие в вечной тревоге из-за его вспыльчивого нрава, мрачно предсказывали, что когда-нибудь он непременно прикончит своего камердинера и будет вынужден покинуть страну.
Мисс Милбурн прекрасно понимала: одна только мысль о том, чтобы связать с ним свою судьбу, была бы верхом нелепости, поэтому старательно пыталась выбросить его из головы. В конце концов, он был не единственным из обожателей Изабеллы, кто привлекал ее. Она ни в коем случае не была невосприимчивой, например, к несомненному и беззаботному обаянию Шерри; а еще ей очень нравился некий сэр Барнабас Краули, не говоря уже о неприступном сэре Монтегю Ревесби.
В минуты откровенности Изабелла признавалась себе, что в герцоге Северне ее привлекает лишь его высокий титул; но, когда Джордж становился назойлив и невыносим более обыкновенного, убеждала себя, что будет вполне счастлива в браке с благородным вельможей, который никогда не даст ей ни малейшего повода для беспокойства и будет обращаться с ней, проявляя неизменные, пусть и унылые, вежливость и внимание. Кроме того, он был чрезвычайно богат, но, поскольку она и сама являлась наследницей внушительного состояния, то ей удалось отказаться от подобных меркантильных соображений.
Словом, воспитанная в строгих правилах мисс Милбурн была далека от того, чтобы своим браком разочаровать родителей, но, увидев, как Ротем входит в бальную залу «Олмакса» под ручку с Геро, она ощутила укол некоего чувства, очень похожего на ревность, и устыдилась собственного убожества духа, что моментально отравило ей все удовольствие от вечера. Не могла она и простить Геро того, что та столь бесстыдным образом похитила Джорджа и – словно этого было мало – умудрилась весь вечер поддерживать его прекрасное настроение.
Изабелле неизбежно пришла в голову мысль о том, что он стал уже вторым ее поклонником, которого увела у нее Геро. Конечно, можно было и дальше рассуждать о том, что Шерри женился на бедной малышке Геро в пику всем остальным; быть может, именно так все и обстояло на самом деле, но любой, кто осмелился бы утверждать, что Шерри страдал от безответной любви к Изабелле, был помешанным или обладал куда бо́льшим тщеславием, нежели мисс Милбурн. Она никак не могла отделаться от ужасного подозрения, что страсть, в которой ее поклонники клялись ей, являлась лишь недолговечной и преходящей прихотью, от которой они быстро избавлялись, поэтому Изабелла чувствовала себя униженной.
Она ждала, что Джордж немедленно устремится к ней, как только какой-нибудь мужчина освободит его от опеки над Геро. Вот Мармадюк Фейкенхем пригласил Геро на тур вальса; но Джордж, как ни в чем не бывало, направился к нескольким своим друзьям, желая поболтать с ними. Мисс Милбурн, слишком оскорбленная в своих лучших чувствах, чтобы помнить, как отказалась принять его, когда он нанес ей утренний визит, могла лишь полагать, что его страсть к ней умерла, и немедленно принялась флиртовать с ослепительным сэром Барнабасом. Немного погодя она вдруг обнаружила, что угощается лимонадом в буфетной зале рядом с Геро, и поспешила осы́пать ее комплиментами, снизойдя до демонстрации чрезвычайного благородства души, сказав, что платье девушки – самое красивое в зале, а ее новая прическа вообще сногсшибательна.
– Вижу, – заметила миссис Милбурн по дороге домой, – наша маленькая знакомая не теряет времени даром и уже обзавелась постоянным спутником! Что ж! Остается лишь пожелать ей счастья с молодым Ротемом! Мне показалось, он проникся к ней самыми нежными чувствами. Впрочем, этого следовало ожидать: как я уже неоднократно говорила, он отличается неисправимым непостоянством. Но мне очень не понравилось, что ты два раза подряд танцевала с сэром Барнабасом Краули, любовь моя. Не стану спорить, он очень элегантен и мил, однако его никак нельзя назвать состоятельным человеком. Легкий флирт – но только в рамках приличия, не забывай! – никому не причинит вреда, однако, полагаю, Северну не слишком нравится наблюдать за тем, что Краули сделал тебя объектом своих ухаживаний. Я всего лишь упоминаю об этом, дорогая, потому что уверена – мне нечего опасаться по поводу твоего здравомыслия.
– Разумеется, мама, – безжизненным голосом отозвалась мисс Милбурн.
На следующий день она сидела в ландо матери напротив магазина на Бонд-стрит, ожидая, пока миссис Милбурн совершит покупку флакона дистиллированной ананасной воды (для предотвращения морщин), когда к ней гуляющей походкой подошел Шерри. Выглядел он весьма щеголевато: на его светлых кудрях лихо сидела заломленная набок шляпа с длинными полями, а мужское пальто тускло-коричневого цвета (осеннее утро выдалось прохладным) было небрежно распахнуто, открывая нескромным взорам облегающий сюртук из тонкой шерсти, пестрый жилет, а также изящные штаны из оленьей кожи.
Остановившись рядом с ландо, виконт в своем добродушном стиле заговорил с мисс Милбурн, и в манерах его напрочь отсутствовала стесненность, которой можно было бы ожидать от молодого человека, оказавшегося наедине с леди, недавно отвергшей его предложение руки и сердца. Шерри только что побывал в боксерской школе Джексона[38], где, подобно всем остальным светским шалопаям, безуспешно пытался пробить защиту экс-чемпиона мира; теперь же его светлость направлялся в «Уайтс», там у него была назначена встреча с мистером Рингвудом. Он сделал мисс Милбурн несколько изысканных комплиментов, но, поскольку вслед за ними добавил, что давно ее не видел, она не могла отнестись к ним серьезно.
– Прошлым вечером вы отсутствовали в «Олмаксе», где как раз и могли увидеть меня, – заметила она.
Виконт помрачнел, потому что, хотя и не был в обиде на супругу за события вчерашнего вечера, по-прежнему злился, вспоминая о той роли, что сыграл в них Джордж.
– Да, отсутствовал, – коротко согласился Шерри.
Мисс Милбурн, моментально уловив нотки неудовлетворенности в его голосе, не была бы женщиной, если бы удержалась и не стала развивать эту тему далее. Опустив взгляд на свои лайковые перчатки лавандового цвета, она проговорила, разглаживая кожу на запястьях:
– Зато я была рада повидаться с леди Шерингем, пребывавшей в прекрасном расположении духа.
Виконт вперил в Изабеллу взгляд своих голубых глаз.
– Вот как! – сказал он. – В прекрасном расположении духа, значит?
– Она удостоилась неприкрытого восхищения, – невозмутимо продолжала мисс Милбурн. – Мне даже жаль, что вас там не было, потому что Геро выглядела несравненно!
