Итак, Геро пришлось собраться с духом и серьезно поговорить с главной кухаркой. Охватившее девушку смятение было столь велико, что миссис Грумбридж смотрела на нее с нескрываемым презрением, а отвечала так и вовсе с высокомерным пренебрежением. Но тут она допустила ошибку, поскольку ее хозяйка обладала вспыльчивым характером. Разговор, получив непредсказуемое направление, закончился неожиданным выдворением Грумбриджей с Хаф-Мун-стрит.
Поскольку хозяин дома в тот вечер устраивал холостяцкую вечеринку с друзьями, то не было ничего удивительного в том, что Бутль, Джейсон и толстяк-паж смотрели на свою госпожу с унынием и разочарованием, к которым, правда, примешивалось уважение. Но, даже учитывая, что кузина Джейн не утруждала себя обучением своей подопечной жизненным премудростям, науку ведения домашнего хозяйства она преподала ей в полном объеме. Пажа отправили с запиской к миледи Килби; в послании под предлогом головной боли миледи Шерингем сообщала: она не сможет присутствовать у той на приеме нынче вечером.
Высокомерная горничная с верхних этажей была потрясена, узнав, что ей предстоит помогать хозяйке на кухне; Бутль вежливо поклонился в ответ на просьбу принять на себя обязанности дворецкого; сама же Геро вторглась на просторы подвальных помещений, где ее появление испугало служанку настолько, что та уронила тарелку на каменный пол, да и в остальном до самого вечера от нее было мало толку. Однако подобное происшествие осталось незамеченным, поскольку Джейсон, посоветовав ей перестать распускать нюни, предложил свои услуги Геро, взамен потребовав лишь «занавеску для защиты собственной ливреи». Стоило честно́й компании уразуметь, что этот эвфемизм означает «передник», искомый предмет одежды был ему немедленно предоставлен, и грум продемонстрировал умение виртуозно обращаться не только с лошадьми, но также с кастрюлями и сковородками.
И лишь когда ужин близился к концу, виконт соизволил заметить, что ему прислуживает камердинер. Поскольку гости были представлены исключительно лордом Ротемом, достопочтенным Ферди Фейкенхемом да мистером Рингвудом, его светлость без колебаний потребовал, чтобы ему сообщили причину столь вопиющего отклонения от заведенного порядка вещей, высказав предположение, что Грумбридж опять валяется в стельку пьяный на полу в кладовой. Бутль, с явным неодобрением отнесшийся к подобному бесцеремонному поведению, отделался уклончивым ответом; но Джейсон, ожидавший, когда ему передадут очередное блюдо, которое он должен внести в столовую, просунул в дверь голову и провозгласил: поскольку Грумбриджи смазали пятки салом, ужин приготовила хозяйка, причем в отпадном стиле.
Переварив столь потрясающую информацию, вся компания немедленно отправилась в кухню. Шерри достало благоразумия прихватить с собой графин с вином, а Ферди приостановился лишь для того, чтобы спрятать свои часы в одной из ваз на каминной полке в столовой.
Геро была восхитительна, не подозревая о выбившихся из прически кудряхах, раскрасневшихся щечках и пятне сажи на носу; она смущенно приветствовала гостей. Приятели выпили за ее здоровье, съели все абрикосовые тарталетки, которые она приготовила, распробовали содержимое всех кувшинчиков и банок на огромном кухонном столе с полками, а потом дружным хором выразили сожаление, что счастливая мысль наведаться в кухню не пришла никому из них в голову раньше. После этого они умыкнули Геро с собой наверх, оставив слуг мыть посуду.
Бутль и старшая горничная обменялись понимающими взглядами, служанка удалилась в посудомоечную, чтобы вволю предаться истерике, а Джейсон, вольготно рассевшийся за столом, потребовал от пажа накрошить ему пайку и каффан[48]. Сей смышленый паренек, который за последние пару месяцев изрядно обогатил свой и без того немалый словарный запас выражениями из обихода грума, немедленно выполнил его просьбу, отрезав ему ломоть хлеба с сыром.
На следующий день Бутль, чье чувство собственного достоинства не позволило бы ему стерпеть повторения событий предыдущего вечера, вызвался отыскать и доставить респектабельную чету на место Грумбриджей. Словно по мановению волшебной палочки, он представил какого-то своего кузена, который вместе с супругой немедленно принялся распоряжаться на кухне. Правда, счета́ за ведение домашнего хозяйства от этого радикальным образом не уменьшились, но, поскольку миссис Бредгейт готовила почки на решетке именно так, как любил Шерри, и всегда с улыбкой соглашалась со всем, что говорила Геро, а набеги самого Бредгейта на винный погреб были слишком осторожными, чтобы причинить существенный урон, то молодая чета смогла поздравить друг друга с тем, что способствовала переменам к лучшему.
Приватные дела Шерри тоже некоторым образом пошли в гору, ведь его друзья Ревесби и Брокенхерст посоветовали ему отказаться от некоторых своих привычек. И теперь, вместо того чтобы испытывать судьбу в «Вотьерзе», играя в кости и макао со ставками от десяти шиллингов до двухсот фунтов за очко, он сделался завсегдатаем укромного притона на Пэлл-Мэлл, коим заведовала очаровательная дама, отличавшаяся исключительным тактом и обхождением, и в заведении которой предпочитали «красное и черное»[49], а также рулетку. Шерри провел там несколько удачных вечеров и даже начал лелеять надежду, что вскоре вновь окажется на коне. Его дядя, услышав об очередных похождениях племянника, закатил глаза и сказал, что умывает руки.
Впрочем, помимо Проспера Верельста и мистера Стоука, излишества Шерри за игорным столом не вызывали восторга и у кое-кого еще. Ферди Фейкенхем, ужиная однажды в «Лиммерзе» со своим братом и мистером Рингвудом, даже заявил, что с этим надо что-то делать, с надеждой добавив: все наладится, если Джил поговорит с Шерри. Но мистер Рингвуд решительно отклонил столь заманчивое предложение, заметив, что отнюдь не он приходится Шерри кузеном.
– Пожалуй, будет лучше, если Джордж намекнет ему на это, – с сомнением протянул Ферди. – Правда, я бы лично пропустил слова Джорджа мимо ушей, но Шерри может и послушать его.
– Кстати, а где Джордж? – осведомился достопочтенный Мармадюк. – Я полагал, сегодня он ужинает с нами?
Ферди, вздохнув, ответил:
– Нет. Он отправился на бал к Кауперзам. Бедняга! Мне не хотелось говорить ему об этом, но ставки в клубах падают отнюдь не в его пользу. Если раньше ставили десять к одному, что Северн так и не отважится сделать предложение руки и сердца, то теперь дают лишь один к одному, и я не удивлюсь, что вскоре он вообще окажется в минусе.
– Ага! – со значением заявил Мармадюк. – А каковы ставки на то, что Милбурн примет предложение Ротема?
Ферди, недоуменно уставившись на него, ответил:
– Желающих принять подобное пари не найти, Дюк.
– В самом деле, дорогой мой? – парировал его всезнающий брат. – Позволь в таком случае сообщить тебе, что теперь они принимаются за этого малого Ревесби. Говорят, за последние недели он преуспел в ухаживаниях.
– Не может быть! – ошеломленно вскричал Ферди.
– Мне лично Несравненная никогда не нравилась, – заявил мистер Рингвуд, – но я ни разу не слышал, чтобы от девчонки был какой-то вред, так что я в это не верю. Она ни за что не согласится выйти за него замуж.
– Он как раз из тех прохиндеев, при виде которых дамочки теряют голову, – заметил Мармадюк.
Мистер Рингвуд надолго задумался, после чего заявил, что в словах друга есть доля правды.
– Не то что бы мне было дело до того, за кого она выйдет замуж, – заметил он, вновь наполняя свой бокал. – Я всего лишь хочу сказать, мне очень жаль, что Шерри дружен с этим типом. У меня есть основания полагать, что Ревесби в долгах как в шелках. Это было плохо, когда он оставался на плаву, а теперь, когда сел на мель, это стало дьявольски опасно. Интересно, уж не поэтому ли он нацелился на Несравненную?
– Ты знаешь заведение миссис Кейпел на Пэлл-Мэлл? – спросил Ферди.
– Слышал о нем, – ответил мистер Рингвуд. – Жулики и простаки.
– Ну, так слушай дальше: Шерри повадился ходить туда.
– Правда? – ужаснулся мистер Рингвуд.
Ферди, мрачно кивнув, сказал:
– Играет там в «красное и черное».
– Плохо, очень плохо! – сказал мистер Рингвуд. – Какого дьявола он там забыл? Ничего не имею против того, чтобы сыграть по маленькой: сам иногда так делаю! Но у Шерри это превращается в чертовски опасную привычку! Что на него нашло?
– Ревесби, – коротко бросил Мармадюк. Положив ладони на стол, он заявил: – Это он затащил Шерри туда. Ему достаточно лишь поманить его пальцем – и виконт бежит за ним следом как собачонка. То же самое было и с Таллертоном. Я видел это собственными глазами.
– Таллертон! – воскликнул мистер Рингвуд, ошеломленно глядя на Мармадюка.
Старший мистер Фейкенхем, величественно склонив голову, спросил:
– Знаешь, что случилось с Таллертоном, Джил?
