Хью взял ее руку и поднес к губам:
– Пожалуйста, не плачь.
– Я не плачу, – всхлипнула она, вытирая слезы рукавом.
Он не стал спорить, а просто сел на край кровати, обнял ее и принялся гладить волосы, бормоча бессмысленные слова утешения, пока она совершенно не обессилела и обмякла у него на плече.
– Представить боюсь, что ты обо мне думаешь, – прошептала Сара наконец.
– Думаю, что ты самая лучшая на свете.
«В то время, как я полное ничтожество».
Она все поставила на место и, черт возьми, добилась того, чего они с Дэниелом не смогли за почти четыре года. Причем сделала это, пока он был привязан к проклятой кровати. Возможно, не в самый момент ее триумфа, но он был освобожден, и только потому, что она сумела это сделать.
Сара спасла его. Хью хоть и понимал всю необычность обстоятельств, при которых это произошло, его мучило сознание, что он не сможет ее защитить, как подобает мужу защищать жену.
Любой другой, порядочный, настоящий мужчина, отошел бы в сторону и позволил ей выйти замуж за того, кто лучше, кто более ее достоин. Не за калеку…
Вот только достойный человек вряд ли попал бы в подобную ситуацию. Именно Хью повинен во всех этих бесчинствах. Это он напился и вызвал на дуэль человека, который не сделал ему ничего плохого. Это у него совершенно безумный отец, которому пришлось пригрозить самоубийством, чтобы оставил Дэниела в покое.
Хью не мог поступить как человек достойный, не мог отойти в сторону, потому что этим снова подверг бы Дэниела опасности, а Сару бы и вовсе уничтожил.
Но главное даже не это: Хью слишком сильно ее любил, чтобы отпустить.
«Я эгоистичный подонок».
– Что ты сказал? – пробормотала Сара, не поднимая головы с его груди.
Неужели он произнес это вслух?
– Хью?
Она подняла подбородок, чтобы видеть его лицо, и он прошептал:
– Я не могу тебя отпустить.
– О чем ты?
Сара снова пошевелилась, отстранившись ровно настолько, чтобы взглянуть ему в глаза, и нахмурилась. Он не хотел, чтобы она хмурилась из-за него, а потому повторил, медленно покачав головой:
– Я не могу отпустить тебя.
– Мы ведь поженимся… – напомнила Сара осторожно, словно не была уверена, что следует говорить это. – Тебе и не надо меня отпускать.
– А следовало бы. Я не тот, кто тебе нужен.
Она коснулась его щеки:
– Разве это не мне решать?
Он глубоко, прерывисто вздохнул и прикрыл глаза, стараясь отогнать кошмарные воспоминания.
– Страшно подумать: тебе пришлось встретиться с моим отцом.
– Все позади. Не думай об этом.
Хью в изумлении уставился на нее. Когда она успела успокоиться и набраться мудрости? Всего пять минут назад рыдала, он ее утешал, а теперь она смотрит на него такими ясными глазами, что он был почти готов поверить в их общее, ничем не омраченное будущее.
– Спасибо, – прошептал он, – спасибо за сегодняшний день, за все другие дни, за те, что были, и те, что будут.
Склонив голову набок, Сара молчала, а Хью всматривался в ее лицо в поисках… чего? Он и сам не знал. Возможно, просто любовался темно-шоколадными глубинами ее глаз, четко очерченными красивыми губами, способными складываться в обворожительную улыбку. Он смотрел на нее в изумлении и потрясении, вспоминая, каким свирепым воином она была сегодня днем. Если она так самоотверженно бросилась на его защиту, то трудно даже представить, как она станет оборонять собственную плоть и кровь, если придется.
– Я люблю тебя, – неожиданно для себя самого выдохнул Хью, хотя мгновение назад не думал, что решится сказать это, но теперь не мог остановиться. – Пусть я недостоин тебя, но люблю и знаю, что ты никогда не согласилась бы выйти за мужчину, оказавшегося в подобных обстоятельствах, поэтому клянусь, что остаток дней своих посвящу тебе и твоему счастью.
Он снова стал целовать ее руки, лихорадочно, почти раздавленный силой своих эмоций.
– Сара Плейнсуорт, ты выйдешь за меня?
Слезы заблестели на ее ресницах, губы задрожали.
– Мы ведь уже…
– Да, но предложение я тебе не делал. У меня нет кольца, но я могу раздобыть его позже.
– Мне не нужно кольцо! – выпалила Сара. – Мне нужен ты.
Он коснулся ее щеки, нежно погладил и поцеловал. Не задумываясь. Его внезапно охватил порыв. Голод. Потребность.
Его рука утонула в густой гриве ее волос, губы алчно завладели ее губами, заставив ахнуть.
– Подожди!
Он слегка отстранился, и Сара прошептала:
– Я тоже тебя люблю. Ты не дал мне возможности сказать это.
Если Хью и надеялся как-то сдержать свое желание, то в этот момент совершенно забыл об этом. Он лихорадочно целовал ее губы, глаза, шею. И когда она уже лежала на спине, а он – на ней, дернул зубами изящный бантик, скреплявший вырез ее сорочки, и развязал.
Она рассмеялась: гортанно, чувственно, великолепно.
– Он так легко развязался, – растерянно улыбнулась Сара. – Не то что те, которые завязал твой отец. Но мы тоже в постели!
Хью расплылся в ответной улыбке, хотя в постели ему совсем не хотелось вспоминать отца.
– Прости, ничего не могла с собой поделать, – хихикнула Сара.
– Иначе я просто не любил бы тебя так сильно, – пошутил Хью.
– И что это означает?
– Только то, что у тебя поразительные способности видеть смешное в самых неожиданных местах и ситуациях.
Она коснулась его носа:
– Иначе жизнь была бы пресной и бесцветной.
– Именно.
Сара довольно улыбнулась и вдруг охнула, очевидно только сейчас заметив, что его рука скользит по ее ноге.
– Так что ты там сказала? – пробормотал Хью как ни в чем не бывало.
Она нежно замурлыкала, когда он нашел мягкую плоть ее бедра, и скорее выдохнула, чем сказала:
– Думаю, с помолвкой не следует затягивать.
Его рука прокралась выше.
– В самом деле?
– Ради всего… Хью!
– Определенно ради меня! – Он легонько прикусил мочку ее уха, но вскрик ее был связан скорее с тем мягким жаром, который он обнаружил у нее между ног.
– Нам нужно показать, что мы выполнили свою часть сделки.
Если Сара еще могла мыслить и говорить связно, то Хью реагировал на ее речь прерывистыми судорожными вздохами и стонами.
Его губы скользили по нежной шее, пока он боролся с желанием проникнуть в ее девственные глубины пальцем. У Хью хватало благоразумия понять, что осталось не более получаса до возвращения ее кузины: слишком мало, чтобы заняться любовью…
Зато более чем достаточно, чтобы дать ей наслаждение.
Выдохнув ее имя, он коснулся пальцем средоточия ее женственности.
– Хью!
Он улыбнулся и, не отнимая губ от ее нежной шеи, скользнул пальцем в ее жар. Ее тело дернулось, но вовсе не от желания освободиться, даже когда его пальцы начали в ней свой восхитительный танец: большой касался самого чувствительного местечка, слегка нажимал на него, потом медленно обводил… еще… и еще.
Сара что-то бессвязно бормотала, голова ее металась на подушке, а Хью хотел, чтобы она все осознавала, чтобы испытала наслаждение и знала, что он ее боготворит.
– Расслабься.
– Это невозможно…
Хью усмехнулся, хотя не знал, каким образом ухитряется держать в узде свои желания: может, помогали тугие панталоны, а может, осознание, что сейчас не время и не место. И сейчас ему хотелось только одного: доставить удовольствие ей, Саре, своей Саре.
Он хотел видеть ее лицо, когда она забьется в конвульсиях экстаза; хотел сжимать ее в объятиях, когда она, вздрагивая, спустится с небес. Все, чего желал бы он, может подождать, а это – только для нее.
Но когда это случилось, когда смотрел в ее лицо и держал в объятиях, пока ее тело пело от блаженства, он понял, что все это было и для него тоже.
– Твоя кузина вот-вот вернется, – шепнул Хью, когда ее дыхание выровнялось, а тело перестало вздрагивать.
– Но ты ведь запер дверь, – так же тихо ответила Сара, не потрудившись открыть глаза.
Он улыбнулся ей, сонной, такой очаровательной.
– Ты ведь знаешь: я должен уйти.
– Знаю. – Она приоткрыла один глаз. – Но мне это не нравится.
– Я был бы уничтожен, услышав другой ответ.
Хью соскользнул с кровати, радуясь, что полностью одет, взял трость и пообещал, целуя ее в щеку:
– Увидимся завтра.
И прежде чем успел поддаться искушению, пошел к двери.
– Хью!
Он обернулся и увидел ее улыбку – как у кошки, слизавшей сливки.
– Да, любовь моя?
– Я сказала, что мне не нужно кольцо.
Он поднял бровь:
– Но мне-то нужно.
– Ну тогда… – Она пошевелила пальцами. – Кольцо. Это чтобы ты знал.
Он откинул голову и рассмеялся.
В ту же ночь…
В доме царила тишина, когда Сара на цыпочках кралась по темным коридорам. Уиппл-Хилл не был ее родным домом, да и с визитами она пробыла тут не больше года за всю жизнь, так что было бы большим преувеличением сказать, что она знает его как свои пять пальцев.
Никогда не узнаешь дом как следует, если не бегал здесь ребенком. Прятки – вот лучший способ исследовать все чердаки и закоулки. Но самое главное ей было известно: кто-то упомянул несколько дней назад, что лорду Хью Прентису отведена северная зеленая спальня, так что она точно знала свою цель и как туда добраться.
