Я, смеясь, провела свою свиту через один из скрытых выходов «Четырех сезонов». Эти выходы были специально предназначены для VIP-гостей. Отель был одним из самых известных убежищ для знаменитостей. Фрэнк Синатра на свой восемнадцатый день рождения пел, аккомпанируя себе на фортепиано, у главного бара. Рене Зеллвегер там приняли за официантку, а она из скромности принимала заказы у компании бизнесменов. Персонал главной стойки говорил на загадочном диалекте английского, с едва уловимым евроазиатским акцентом, словно их специально импортировали для обслуживания знаменитостей из таинственной страны, где у всех были чудесные манеры. В любой день года можно было увидеть множество знаменитых тел во время массажа в частных кабинках у бассейна. Бары в фойе были просто выставкой звезд Голливуда, там, по слухам, подавали самые дорогие кальяны.
Двое служащих увидели меня и со всех ног бросились за моей машиной, едва не запутавшись в собственных ногах. О, эта магия облегающего белого ангорского свитера, черных леггинсов и сапог от Луи Виттон на высоких шпильках. Я выглядела как истинная доминатрикс.
– Мисс Дин, сегодня на пресс-конференции вы покорили всех, – пропел один из служащих. – Вы отлично выглядели.
– О, спасибо за комплимент.
– Прекрати пускать слюни и пригони сюда машину мисс Дин, – скомандовал охранник.
Служащего как ветром сдуло.
За мной следовали два частных телохранителя, пять журналистов, два ассистента и один помощник Геральда. У всех, кроме меня, в ушах торчали гарнитуры телефонов, и все они говорили, но не со мной и не друг с другом. Я смеялась, давая автограф портье. Моя свита продолжала трещать по телефонам со скоростью попугаев, сидящих на кокаине.
– Да, пресс-конференция была грандиозной. Потрясающей. На следующей неделе Кэтрин будет посвящен выпуск «Вог». Сейчас согласовывается фото для обложки. Запишите нас на вторник в Нью-Йорк.
– Марти? Запиши Кэтрин на шоу Лэрри Кинга двенадцатого.
– Нет, график не позволяет Кэтрин участвовать в шоу Опры. Она будет в Англии, сниматься в финальных сценах «Невесты пирата». Нет, София Коппола настаивает.
– Здравствуйте, я представляю Кэтрин Дин. Мисс Дин хочет, чтобы вы нашли ей хорошего тренера дикции с аутентичным акцентом, это необходимо ей для работы над «Гигантом». Да, я знаю, что у нее отличный южный акцент, но мисс Дин считает, что техасский говор отличается от акцента Атланты. Ей нужен тренер из Далласа. Нет, не из старого телешоу. Из города. Мисс Дин для фильма нужен сочный южнотехасский акцент. Она встретится с продюсерами и режиссером на этот уик-энд…
– Такие женщины, как ты, портят нам жизнь, сука!
Этот крик прозвенел, как только я шагнула к дверце моей «Транс-Ам»[4]. Машина была кабриолетом 1977 года, со складной крышей и оформлена в черном и золотом. Я так и застыла, уже поставив одну ногу внутрь. Несколько неухоженных девушек выскочили из-за шикарных пальм отеля и начали размахивать самодельными плакатами.
НАСТОЯЩИМ ЖЕНЩИНАМ НЕ НУЖНО БЫТЬ БЕЗУПРЕЧНЫМИКЭТРИН ДИН НЕНАВИДИТ НАСТОЯЩИХ ЖЕНЩИН
– Ты призываешь женщин ненавидеть себя за то, что у них обычные лица и тела, – кричала одна из них. – Но это ты ненормальная, а не мы!
Мои журналисты сомкнулись вокруг меня, как пионеры, пытающиеся отогнать банду злобных индейцев. Протестантки размахивали плакатами и убегали от охранников, которые за ними погнались. А у меня рот приоткрылся от изумления.
– Почему никто не сказал мне, что эти девушки здесь? – спросила я. – Я пригласила бы их на пресс-конференцию. Выслушала бы их проблемы. Предложила бы хорошего стилиста…
– Никогда не вступай в переговоры с террористами, – сказал один из журналистов. Серьезно.
– Террористами? Да ладно. Это просто одинокие девчонки с плохими волосами. Наверное, из женского братства в Беркли. Может, я им нужна для курсовой. – Я обратилась к охранникам: – Приведите их сюда, я хочу поговорить с ними.
Журналисты развернулись на месте и с ужасом уставились на меня.
– У этих девок может быть газовый или перцовый баллончик, – сказал один.
– Или скрытая бомба, – добавил второй.
Я рассмеялась.
– Или айпод с жуткими песнями Эшли Симпсон, или расчески с острыми зубчиками, или…
– Пожалуйста, Кэтрин. В отеле до сих пор полно фотографов. Если пресса учует все это, девки попадут в новости, и все люди запомнят, с чего началась кампания «Безупречность».
Это меня проняло. Геральд вложил столько времени и сил в эту затею. Я не могу испортить ему день. Я выдохнула.
– Ладно, вы победили.
Меня торопливо подтолкнули к машине. Один из журналистов, молодой человек, приложил руку к сердцу, закрывая за мной дверь.
– Мисс Дин, мне искренне жаль, что так вышло. Если бы я управлял миром, все страшные крикливые тетки были бы сосланы на какой-нибудь дальний остров.
Я уставилась на него. Раньше мне просто не приходило в голову, что я могу быть идеалом тех мужчин, которые считают, что женщина должна молчать и прихорашиваться. Я выехала из ажурной тени пальм у «Четырех сезонов», а девушки глазели на меня из-за фаланги охранников. Они вскинули руки, показав мне средний палец.
Я не знала, как обращаться с людьми, которые мной не восхищаются.
Поэтому в ответ я вежливо, но совершенно не к месту помахала им, как машут с подиума королевы красоты.
Томас
На Восточном побережье стемнело.
Перекур. Снова. Я уселся на старую церковную скамью у края парковки.
– Если Кэтрин Дин когда-нибудь приедет сюда и начнет выделываться, – сказал я Бэнгеру, – я ее придержу, пока ты будешь жевать ее телефон.
Козел в предвкушении завилял белым хвостиком.
А я зажег окурок, который нашел в переднем кармане джинсов. Местный табак в самокрутках – культурное наследие Северной Каролины – отличался мягким дымом, но на пустой желудок не шел никак. В нос ударил запах паленых волос. Горящая крошка табака подожгла мне бороду. Пара шлепков, и борода была спасена. Мне не пришлось расставаться с образом музыканта из ZZ Top.
Еще несколько глубоких вздохов. Я чуял приятный запах древесного дыма из ближайших труб, чистый аромат весенней земли и теплые ароматы обеда с кухни Дельты. Горы заворачивали ветер, и он уносил ароматы с кухни Дельты дальше, по всей Ков. Иногда я даже в своей хижине чувствовал запах ее бисквитов.
– Эй, Меттенич, – закричал из дверей кафе Джеб Уиттлспун. – Покер в девять. Как только закроется главный зал.
Я показал ему большой палец.
Покер в девять, к полуночи я буду пьян, к рассвету мы с козлом заснем.
Обычная субботняя ночь.
Около восьми я обслуживал столики, накрытые клеенкой в красный горох. Старые жестяные лампы под потолком заливали кафе теплыми озерами света. Кафе напоминало картину Норманна Роквелла «Мэйберри» и сериал «Уолтоны». Обычно здешняя атмосфера меня успокаивала, но сегодня я был на взводе – не просто в черно-синей тоске, как обычно после заката, а гораздо хуже.
А в кафе было полно счастливых семей. Они приезжали в Ков и Тартлвилль, чтобы полюбоваться видами, пожить на природе, спуститься в каноэ по реке или взобраться на гору. Многие приезжали из Эшвилля, но бывали и гости из далеких от нас Джорджии и Теннеси. И у всех этих семей была общая цель: пообедать в прославленном кафе Кроссроадс, где на огромных тарелках подавали лучшие блюда домашней кухни Юга с потрясающими бисквитами Дельты.
Клео и вторая невестка Дельты, Бека, сновали между столов. Бека ткнула меня локтем.
– Шевели своим подтянутым задом, Томас. – Бека шутливо флиртовала, бесконечно ссорилась и мирилась со мной, постоянно мною командовала. Клео молилась за меня. И обе они предупредили мужей, что лучше прятать от меня оружие, когда я пьян.
Я развернулся с подносом, полным тарелок, и увидел, что на меня глазеет маленький мальчик. Глазеет завороженно, открыв рот. Он был похож на Этана. Каждый мальчик младше пяти лет напоминал мне сына. Каждый мой вздох напоминал о нем. Облака напоминали. Игрушки в рекламе напоминали. Брызги фальшивой крови в сериях «CSI» напоминали. И мне очень хотелось знать, осталось ли у меня полбутылки водки под сиденьем грузовика.
– Мистер, а вы дикий горец? – спросил мальчишка. Его голос дрожал. Он испугался меня.
– Он не хотел вас обидеть, – рядом возник отец мальчика.
Я смог только кивнуть. Слова застряли в горле. А взгляд по сторонам подтвердил, что все в зале таращились на меня. Ну да: два метра роста, борода, мятый джемпер «Джайентс», потертые джинсы, старые кроссовки и налитые кровью глаза. Плюс длинные волосы, завязанные в хвост, и курчавая борода. Конечно, я дикий.
