Почему Алессандро не искал меня в ночи после свадьбы.
Роккетти подозревали меня... они не хотели, чтобы я получила сертификат по борьбе с мафией или подслушивала их разговоры.
Папа напился, молил Бога, чтобы его девочки были в безопасности.
Дюпон подошел ко мне.
Желание папы и Алессандро сохранить беременность в тайне. Даже доктор Ли Фонти дал мне тесты на беременность, чтобы я могла хоть немного побыть наедине с собой.
Когда я увидела Кэт на кладбище, Оскуро отмахнулся от меня.
Даже нападение... нападавший упомянул мою сестру.
Все, что мне когда-либо говорили, было намеком. Каждое предупреждение, каждый комментарий был намеком. Папа лгал мне, лгал прямо в лицо и продал меня кучке монстров. Дон Пьеро использовал меня, Оскуро лгал мне.
И Алессандро... Алессандро, который так настаивал на моей честности, который был первым человеком, который по-настоящему увидел меня и не отмахнулся... он тоже знал.
Я зарылась лицом в ладони, крик вырвался из моего горла.
Дверь в комнату щелкнула: — Соф?
Я подняла голову. Моя сестра вошла в комнату с папкой в руках. Она была одета в синюю рубашку и черные брюки. На поясе висел значок ФБР.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, ее голос был мягким.
Глупой. Усталой. Униженной. Тошнотворной. Обманутой: — Почему? — это все, что я могла спросить. — Почему ты это сделала, Кэт?
Кэт прикрыла рот рукой: — Я... я должна была выбраться.
— Правда? Тебе действительно нужно было выбраться?
Она сжала губы: — Я не ожидала, что ты поймешь.
Моя печаль, мои слезы, казалось, превратились во что-то более красное, что-то более горячее: — Я полагаю, что точку зрения человека, который инсценирует свою смерть, а затем присоединяется к Федеральному Бюро Расследований, будет трудно понять.
— Я уже работала в ФБР.
— Что?
— До того, как я инсценировала свою смерть, — уточнила она. — Они обратились ко мне в колледже. Я училась в колледже...
— Знаю. Я нашла твой диплом.
Кэт кивнула: — Я согласилась присоединиться к ним... Они помогают людям, Соф. Они борются с несправедливостью. Все люди, которые думают, что им может сойти с рук нарушение закона, что они могут подвергать опасности невинных людей, мы учим их, что это не так.
Я покачала головой: — Правительство не заинтересовано в справедливости.
— Тебя научили верить в это, — настаивала она. — Но это неправда...
— Значит, с твоего ФБР сняты все обвинения? — потребовала я. — Тебе промыли мозги, Кэтрин. Ты работаешь на учреждение, делающее деньги, на политиках, которые заботятся только о переизбрании.
Ее глаза вспыхнули: — Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой. — сказала она.
Я скребла ногтями по столу: — Нет, если бы это зависело от тебя, тебя бы здесь вообще не было.
— И что это значит? — ее ноздри раздулись.
— Ты бросила меня, — мой голос сорвался, гнев мгновенно испарился. — Ты бросила меня. Я думала, что ты умерла. Я оплакивала тебя. Я проводила каждый день в течение последних двух лет, нося твой призрак с собой.
Кэт повернула голову в сторону, быстро моргая: — Я спросила тебя, хочешь ли ты присоединиться ко мне, но ты отказалась.
— Ты никогда не спрашивала меня...
— Спрашивала, — она настаивала. — Когда мы обсуждали поступление в колледж. Я спросила тебя, хочешь ли ты уехать, но ты сказала нет, помнишь?
Я уставилась на нее, ошеломленная: — Я думала, ты шутишь!
— Твой ответ был нет, Соф. Ты сказала нет. Я не собиралась вытаскивать тебя пинками и криками из твоей жизни.
Я потерла свои слезящиеся глаза. Та ночь была так давно, это был всего лишь всплеск в моей памяти. Я даже рассказала о ней Алессандро, отмахнувшись от нее как от мечты двух маленьких девочек. Но для одной из этих маленьких девочек это была вполне реальная идея.
— Мне жаль, что я оставила тебя одну с этими монстрами, — выплюнула Кэт. — Но я знала, что с тобой все будет в порядке. Ты не раскачиваешь лодку, не попадаешь в неприятности.
— В отличие от тебя.
Кэт ничего не ответила.
Я встретилась с ней взглядом: — В тот день на кладбище... Это была ты, не так ли?
— Это была я, — мягко сказала она. — Мне нравиться навещать тебя. Я была на твоей свадьбе и если бы Тристан не сдерживал меня, я бы пришла и забрала тебя. Это я могу обещать.
Я подняла глаза на нее: — Ты была там? Когда напали Галлагеры? Когда я убила человека?
Челюсть Кэт напряглась: — Была.
— ФБР... было снаружи, когда напали на всех этих невинных людей? У тебя были средства, чтобы помочь этим людям, а ты не помогла? Тони Скалетта, Паола Олдани и Никола Риццо погибли, Кэтрин. Мы знали этих людей всю нашу жизнь.
Она просто уставилась на меня.
Я разразилась маниакальным смехом: — Твое ФБР такое невинное? Так беспокоишься о несправедливости? Ты только что ушли из одной преступной семьи в другую.
— Это неправда.
— Это правда, Кэт. Мне жаль говорить тебе, но это так. — я наклонилась к ней поближе. — Уходи из ФБР. Я не скажу Наряду, куда ты уходишь, если только ты уйдешь.
Кэт невесело рассмеялась: — Я как раз собиралась предложить тебе такую же сделку.
— Что?
Она открыла папку. Там был изображен небольшой коттедж. Он совсем не походил на прекрасные поместья, которые Алессандро показывал мне: — Программа защиты свидетелей, — сказала она. — Мы защитим тебя. Ты будешь в безопасности от Наряда, от любого, кто желает тебе зла.
Я встретила ее взгляд.
— Ты можешь быть свободной, — настаивала она. — Ты можешь пойти в колледж или найти парня по своему выбору. Ты можешь тренировать группу поддержки или нет, я не знаю. Но ты можешь быть свободной, Соф. Свободной от того, чтобы быть папиной пешкой, собственностью мужа.
Я положила ладонь на свой живот. Мой ребенок покоился там, совершенно не замечая, что происходит вокруг. Он был в безопасности и укрыт, занят своим ростом и заботами о себе.
Хорошо, подумала я. Я рада, что он там, а не здесь.
Как странно, я думала, что мой ребенок никогда не познакомится со своей тетей. Я оплакивала этот факт. Теперь, возможно, они встретятся с ней, но они будут по разные стороны.
Мы с Кэт будем по разные стороны, внезапно осознала я.
— Пожалуйста, Соф, — сказала Кэт. — Ты... ты не должна принадлежать кому-то.
Я проследила за коттеджем: — Как бы я выжила?
— Что?
— Все стоит денег, Кэт. У меня нет высшего образования, я едва окончила среднюю школу. Как бы я обеспечивала себя и своего ребенка?
Кэт моргнула: — Ребенка?
Я кивнула: — У меня почти одиннадцать недель.
Она не поздравила меня. Просто сказала: — Ты начнешь с небольшого фонда от нас, а потом разберешься...
— Значит, я буду жить от зарплаты до зарплаты? Я буду беспокоиться о деньгах и работать до конца своих дней?
Кэт нахмурилась: — Перестань быть такой материалисткой. Ты могла бы быть свободной.
— И одинокой, — добавила я. — Я бы больше никогда не смогла увидеть нашу семью.
— И что?
— То, что я люблю их и не собираюсь их бросать.
— Ты ведешь себя глупо, Соф. Чертовски глупо. Как ты думаешь, что за жизнь ждет тебя в Наряде? Твой муж предал тебя и использовал. Папа лгал тебе. Вся твоя ценность основана на твоей внешности. Ты выполняешь приказы мужа, готовишь и убираешь для него...
— Раньше я готовила и убирала для тебя, — сказала я. — У тебя была адаптация?
— Да, — неохотно ответила она. — Я ничего не умела делать. Я даже гладить не умела.
Я почувствовал крошечное чувство самодовольства.
Кэт сузила на меня глаза: — Я знаю, что ты делала это нарочно. Ты всегда так поступала. Папа без тебя не прожил бы и дня. И я готова поспорить, что твой муж тоже становится зависим от тебя.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Прекрати нести чушь, Соф, — устало сказала она. — Я помню, какой ты была. Я любила тебя, но я помню. Все тебя обожали. Дита считала тебя главной, а наши мачехи дарили тебе подарки за твою любовь. Ты была любима в школе, всегда была главной болельщицей или в комитете по планированию вечеринок.
