Глава 17
Когда в семь часов утра я вышел из своего номера, Пауло, Лина и Изабелла были уже готовы и ждали меня во внутреннем дворе отеля. Идти было недалеко: уже через несколько кварталов я почувствовал разливающийся в воздухе тонкий аромат свежевыпеченного хлеба. Когда он стал сильнее, мы свернули налево. К тому моменту, когда мы добрались наконец до дверей кафе-пекарни, я буквально глотал слюнки – до того аппетитным и дразнящим был этот запах.
В кафе нас встретила высокая светлокожая и светловолосая женщина скандинавской наружности, которая, надев на руки толстые стеганые рукавички, укладывала в стеклянную витрину лотки с румяной выпечкой. Пока мы устраивались за столом, Лина сделала заказ, и мальчишка-официант принес нам три чашки восхитительного кофе, стакан подогретого молока для Изабеллы и целый поднос свежих круассанов с шоколадной глазурью.
Я съел шесть.
Все губы у меня были в шоколаде, совсем как у Изабеллы, и она потихоньку хихикала, поглядывая на меня со своего места напротив.
Потянувшись за седьмым круассаном, я глубокомысленно сказал:
– Похоже, здесь их целиком окунают в масло, поэтому-то они такие вкусные.
Пока мы завтракали, из кухни появился совсем юный парнишка в фартуке помощника официанта, который принялся убирать грязную посуду со столиков рядом. Аккуратный, чистенький, коротко подстриженный, он работал быстро и ловко и не производил впечатления хулигана, хотя его неплохо развитые мускулы свидетельствовали о регулярных занятиях в «качалке». Впрочем, больше всего меня заинтересовало в нем кое-что другое, и я попросил Лину позвать к нашему столику владелицу-шведку. Через минуту та подошла:
– Что случилось, сэр?
Я показал ей на мальчугана-уборщика:
– Вы его хорошо знаете?
– Морисио? – переспросила она.
– Да, если его так зовут.
– Он мой племянник, работает в кафе уже больше двух лет. Морисио – один из самых надежных и трудолюбивых моих работников.
– Скажите, он никогда вам не лгал?
Она подняла брови:
– Нет.
– И никогда не попадался на воровстве?
Лицо шведки застыло.
– А почему вы спрашиваете?
– Не могли бы вы позвать его сюда?
– Извините, сэр, но, если у вас есть какие-то претензии, я бы предпочла, чтобы вы высказали их мне.
– Просто позовите его, хорошо?
– Если вы хотите пожаловаться…
– Пожалуйста.
Она со вздохом повернулась и окликнула мальчугана, который тотчас подошел к нам, на ходу вытирая руки о фартук.
– Sí, señor?..
Я показал на его запястье.
– Хорошие у тебя часы, – сказал я, желая застать парня врасплох и посмотреть на его реакцию.
Морисио расплылся в улыбке и вытянул руку вперед, давая мне полюбоваться часами. Если парень и был в чем-то виноват, то он был лучшим актером, чем большинство оскароносных «звезд» Голливуда. Я, во всяком случае, не заметил в его поведении ничего подозрительного. Лицо хозяйки кафе, напротив, сделалось напряженным; казалось, она решает, на кого наброситься: на племянника или на меня.
– Где ты их достал? – спросил я как можно дружелюбнее. – Купил в городе?
– Sí, señor. Я купить их, – Морисио показал себе под ноги: – Здесь. Человек, который кушать кафе, сказал, что часы ему не нужны и он продать их дешевле.
Теперь внимание всех было приковано к часам у мальчишки на запястье.
– Они тебе нравятся?
Морисио кивнул, но сразу нахмурился:
– Señor, я…
– На обратной стороне часов, под ремешком, кое-что написано. Ты знаешь, что?
Парень покосился на хозяйку, потом снова посмотрел на меня и покачал головой.
– Нет, но…
– Морисио сказал, что купил часы, – вмешалась хозяйка, и я понял, что она целиком на стороне племянника. – И если вы, сэр, думаете…
Я покачал головой, потом взял со стола салфетку, написал на ней несколько слов и, сложив вдвое, положил на стол.
– Пять дней назад, когда я валялся на улице больной, меня ограбили. Забрали все, что у меня было, в том числе и такие же часы. – Я посмотрел на Морисио. – Как мне кажется, ты вряд ли имеешь к этому отношение: скорее всего, меня ограбил тот, у кого ты их купил, но… Эти часы – подарок, поэтому, в отличие от всего остального, их нельзя ничем заменить. И мне бы хотелось получить их назад.
Парнишка нахмурился, но хозяйка сказала:
– Сними часы, Морисио. Давай посмотрим, есть ли на них какая-нибудь надпись или нет.
Спорить он не стал, быстро снял часы и, вытянув ремешок, прочел гравировку. Я развернул салфетку и повернул к нему.
– Ну?..
– «Больше никогда!» – прочел Морисио и кивнул.
– Посмотри сюда… – Я показал на гравировку и на внутреннюю поверхность ремешка: глубокие штрихи, из которых были составлены буквы, были забиты чем-то черным; ремешок тоже был в темных пятнах. – Это кровь, – сказал я. – Кровь человека, который мне очень дорог.
Морисио бережно держал часы двумя пальцами, словно боялся сломать, но лицо у него было расстроенное.
– Можно задать тебе вопрос, Морисио? – быстро сказал я, заметив, что хозяйка, которая буквально минуту назад готова была обрушить свой гнев на меня, вот-вот накинется на племянника.
Парень слегка выпрямился и кивнул, как мне показалось, с большим достоинством.
– Sí, señor.
– Это ты снял с меня часы?
По-видимому, я произнес эти слова слишком быстро, а может, познания Морисио в английском были не столь глубоки, как мне показалось вначале. Он поглядел на меня с легкой растерянностью во взгляде, но Лина пришла ему на помощь, негромко переведя вопрос.
Морисио затряс головой.
– No, señor! Я купить их прямо здесь! – Он даже слегка притопнул ногой, словно сделка состоялась на том самом месте, где он сейчас стоял.
Я почти сразу поверил Морисио, и хозяйка, зорко следившая за разговором, чуть заметно вздохнула с облегчением. Озабоченность, однако, еще не до конца покинула ее, ведь еще нужно было как-то решить вопрос о возвращении собственности законному владельцу.
– Сколько ты за них заплатил? – спросил я.
Морисио посмотрел на меня, на хозяйку, но ничего не сказал.
– Сколько? – повторил я.
Парень снова покосился на тетку, на сей раз – с некоторой опаской, и ответил, машинально понизив голос.
– Catorce dollares.
– Четырнадцать долларов, – негромко перевела Лина.
Хозяйка изумленно воззрилась на племянника.
– Морисио! – воскликнула она, и в ее голосе прозвучали почти материнская забота и обеспокоенность. – Ты хоть знаешь, сколько дней тебе нужно работать, чтобы заработать такие деньги?!
– Простите, мэм, – быстро сказал я, останавливая ее жестом, и снова обратился к Морисио: – Не мог бы ты продать мне их?
Он протянул мне часы, одновременно качая головой:
– No продать, señor. Ведь это быть ваши часы!..
Я достал из кармана двадцать долларов.
– Не мог бы ты продать мне их вот за столько?
Морисио быстро закивал:
– Sí. Sí. Muy bueno!
– Вы не возражаете? – спросил я хозяйку.
В ответ она улыбнулась и шумно выдохнула, опершись на спинку моего стула.
– Позвольте предложить вам еще кофе, сеньоры? Морисио сейчас приготовит свежий. Он отлично умеет готовить латте по-мексикански…
Я отдал Морисио деньги, и он спрятал их в карман фартука. Потом мы пожали друг другу руки, и парень вернулся к кофемашине в углу, а хозяйка сказала:
– Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.
Пауло, держа в руке кружку с кофе, таращился на меня во все глаза. Изабелла вонзила зубы в очередное пирожное, Лина поглядывала на меня со сдержанным любопытством. Я надел часы на запястье и как раз доедал очередной круассан, когда между ее бровями появилась неглубокая складка. Слегка улыбаясь и покачивая головой, Лина сказала:
– Какой ты все-таки странный человек…
– Почему это?
– Ты же мог просто забрать часы у Морисио. Ведь это твои часы…
– Мог.
– Тогда почему ты этого не сделал?
– На Бимини, где я живу, у меня есть, точнее, был друг по имени Гек. Он недавно умер. Гек часто повторял мне, что люди тратят деньги на три вещи: на то, что они любят, на то, чему они поклоняются, и на то, что может успокоить их боль.
– И твои часы…
Я осторожно провел пальцем по безелю часов.
– Они облегчают боль. Во всяком случае, мне хочется так думать.
– На что еще ты тратишь свои деньги?
Я пожал плечами:
– На хороший кофе, газированную минералку и очки «Коста дель мар».
Лина показала на очки, сидевшие у меня на лбу:
– На такие?
Я кивнул:
– На такие, и можете считать меня фетишистом. Дома на Бимини у меня шестьдесят пар очков.
– Шестьдесят?! – недоверчиво переспросила она. – Я не ослышалась?
– Мой друг Колин женат на женщине, которая коллекционирует туфли. Ну нравятся они ей!.. Сейчас у нее собралось больше двухсот пар, ей даже пришлось заказать для них специальный шкаф из канадского кедра. – Я усмехнулся: – Мы с Маргерит часто обсуждаем наши последние приобретения. В этом отношении мы с ней – родственные души.
