Ознакомительная версия.
Отстранение на одну игру. Господи. Да я заслуживаю более страшного наказания.
Мне интересно, дошла ли до отца новость об отстранении. Думаю, что дошла. Готов спорить, в Брайаре у него есть платный информатор, который доносит ему обо всем, что имеет ко мне отношение. К счастью, когда я вышел со стадиона, отца на улице уже не было, так что мне не пришлось испытывать на себе его ярость.
Зато там был Логан, он ждал меня. Мне впервые в жизни было стыдно за себя, и я извинился перед своим лучшим другом. Ханна дала мне «добро» и на то, чтобы рассказать Логану правду. Уяснив, кто такой Роб и почему я набросился на него, Логан собрался самолично с ним разделаться и даже извинился, уже передо мной, за то, что помешал мне. В тот момент я понял, что всем сердцем люблю этого парня. Хоть он и запал на мою девушку, Логан все равно остается моим самым близким и единственным другом. Я даже не могу осуждать его за пылкий интерес к моей девушке, потому что кому не хочется, чтобы рядом был такой потрясающий человек, как Ханна.
Я очень нервничаю, когда она открывает дверь, и страшно удивляюсь, когда она бросается мне на шею.
– Как ты? – озабоченно спрашивает она.
– В порядке. – Мой голос звучит хрипло, поэтому я откашливаюсь. – Прости. Я очень виноват перед тобой, детка.
Она смотрит на меня, склонив голову набок.
– Зря ты накинулся на него, – с сожалением говорит Ханна.
– Знаю. – Я делаю паузу. – Но я не мог остановиться. Я все представлял, как это ублюдок дает показания, называя тебя шлюхой и утверждая, что ты сама приняла наркотик и сама соблазнила его друга. Меня просто тошнило от этой картины. – Я вяло мотаю головой. – Нет, она сводила меня с ума.
Ханна берет меня за руку, ведет в свою комнату, закрывает дверь и садится рядом со мной на кровать. Она снова берет меня за руку и ахает, когда видит разбитые суставы. Хотя я тщательно помыл руки, прежде чем прийти, некоторые ранки открылись, и сейчас из них сочится кровь.
– Неприятности большие? – спрашивает Ханна.
– Не настолько, насколько я заслуживаю. Отстранение на одну игру, что не принесет команде особого вреда. У нас и так солидные показатели, так что мы вполне можем позволить себе одно поражение, если до этого дойдет. А копов не вызвали потому, что Делани отказался выдвигать обвинения. Тренер «Буффало» все уговаривал его передумать, но он всем заявил, что сам спровоцировал меня.
Она изумленно поднимает брови.
– Серьезно?
– Да. – Я вздыхаю. – Думаю, просто не захотел всех этих заморочек с полицией. Он просто спешил забиться в ту дыру, из которой вылез, и сделать вид, будто ничего не было. Точно так же он делал вид, будто его друг не причинил тебе никакого вреда. – Я ощущаю горький привкус желчи. – Проклятье, Ханна, разве это справедливо? Почему ты не злишься? Почему ты спокойно воспринимаешь то, что твой насильник гуляет на свободе? И его гнусные дружки, что помогли ему вывернуться.
Она некоторое время молчит.
– Это несправедливо. И я, конечно, злюсь. Но… в общем, жизнь не всегда справедлива, малыш. Я имею в виду, например, твоего отца – он фактически такой же преступник, как Аарон, но он тоже не сидит в тюрьме. Более того, перед ним преклоняются все хоккейные болельщики в этой стране.
– Да, потому что никто не знает, что он делал со мной и с мамой.
– А ты думаешь, если бы они знали, то перестали бы молиться на него как на идола? Некоторые – возможно, но я гарантирую, что большинству из них плевать, потому что он звезда и выиграл множество матчей, и уже это делает из него героя. – Она грустно качает головой. – Ты хоть представляешь, сколько вокруг преступлений так и остаются ненаказанными? Сколько снято обвинений в изнасиловании только из-за «недостаточности» улик, или сколько насильников вышли сухими из воды только потому, что их жертвы побоялись рассказать об этом? Так что это действительно несправедливо, но оно не стоит того, чтобы так мучиться.
– Значит, ты лучше меня.
– Неправда, – возражает она. – Помнишь, Гаррет, что ты мне сказал на День благодарения? Что твой отец не стоит того, чтобы об него марать руки? Вот я и думаю, что это лучшая месть. Хорошая жизнь и счастье зависят от того, как мы преодолели все это дерьмо в прошлом. Меня изнасиловали, и это было ужасно, но я не собираюсь тратить время и силы на какого-то жалкого недоноска, который не смог принять «нет» в ответ, или на его жалких дружков, которые решили, что он заслуживает награды за свой поступок. – Ханна опять вздыхает. – Я все это оставила позади. Поэтому тебе не было никакой надобности карать Роба за меня.
– Знаю. – Глаза обжигают слезы. Дерьмо. В последний раз я плакал на похоронах мамы, мне тогда было двенадцать. Меня смущает, что Ханна видит мои слезы. Но в то же время мне очень хочется, чтобы она поняла, зачем я так поступил, пусть даже для этого мне придется вывернуться перед ней наизнанку. – Ты так ничего и не поняла? Да одна мысль о том, что кто-то делает тебе больно, причиняет мне страшные муки. – Я быстро моргнул, борясь со слезами. – До сегодняшнего дня я не осознавал, но… думаю, я тоже сломан.
Ханна смотрит испуганно.
– Что ты имеешь в виду?
– Я сломался еще до того, как познакомился с тобой. – Мой голос звучит глухо. – Вся моя жизнь крутилась вокруг хоккея, мне надо было стать лучшим и доказать отцу, что я не нуждаюсь в нем. Поэтому не позволял себе сближаться с девушками, не хотел отвлекаться ни на что постороннее. И очень хорошо знал, что если я сближусь с кем-то, то без промедления брошу этого человека, когда меня отберут в какую-нибудь команду. Я никого не впускал в свою жизнь, даже ближайших друзей, и тут появляешься ты, и я вдруг понял, насколько был одинок все это время.
Я кладу голову ей на плечо, чувствуя страшную усталость… от всего.
Спустя минуту Ханна укладывает мою голову к себе на колени и гладит.
– Мне противно, что ты видела меня сегодня таким, – говорю я, устраиваясь поудобнее. – Ты говорила, что я не способен причинить тебе боль, но сегодня ты сама увидела, что я сделал. – Меня охватывает отвращение к самому себе. – Я не собирался мстить за тебя, но он так нагло себя вел, а потом обозвал тебя… он обозвал тебя плохим словом, и я сорвался.
– Ты потерял самообладание, – соглашается она. – Но это не меняет моих чувств к тебе, не заставляет меня думать о тебе по-другому. Я сказала, что ты никогда не причинишь мне боль, и верю в это. – Ее голос дрожит. – Господи, Гаррет, если бы ты знал, как сильно мне хотелось выцарапать ему глаза!
– Но ты не выцарапала.
– Потому что я была в шоке. Наша с ним встреча стала для меня полной неожиданностью. – Ханна нежно гладит меня по голове. – Я не хочу, чтобы ты ненавидел себя за это.
– А я не хочу, чтобы ты ненавидела меня за это.
Она наклоняется и прижимается губами к моей макушке.
– Я никогда не смогу ненавидеть тебя.
Мы замолкаем. Моя голова лежит у нее на коленях, и она перебирает мои волосы. Проходит немало времени, прежде чем она уговаривает меня лечь в постель, и я не раздеваясь забираюсь под одеяло. Ханна тоже устраивается рядом, и мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, только на этот раз Ханна обнимает меня.
И я засыпаю под ее мерное поглаживание.
Ханна
На следующее утро я не бужу спящего Гаррета и собираюсь на работу. Хотя вчерашние события и потрясли меня, я не жалею ни о чем из того, что сказала ему. Я действительно не виню его за потерю самообладания. Если честно, я в какой-то мере даже рада, что Роб получил по морде. Он это заслужил. Он солгал под присягой, допустил, чтобы дело против Аарона было закрыто. Что может представлять собой человек, совершивший такую жестокость?
Однако я знаю, что Гаррет очень расстроен, и знаю, что мне придется потрудиться, чтобы он перестал видеть в себе чудовище.
Правда, сейчас мне надо спешить на работу, так что операция «Ободрение» подождет.
Одевшись, я сажусь на край кровати и глажу Гаррета по щеке.
– Мне пора на работу, – шепчу я.
– Мнвзти… тбя?..
Я догадываюсь, что он предлагает подвезти меня, и улыбаюсь.
– Я на сегодня взяла машину у Трейси. Если хочешь, спи дальше. Я вернусь около пяти.
– Угу. – Через секунду он уже снова спит.
На кухне я делаю себе чашку растворимого кофе, от которого мои мозги утрачивают вялость и начинают работать. Я смотрю на комнату Элли и вижу, что ее дверь распахнута. Аккуратно застланная кровать вызывает у меня тревогу, но я смотрю на дисплей телефона, и тревога исчезает. Я нахожу вчерашнее сообщение, в котором Элли предупреждает, что переночует у Шона в доме братства.
В кафе с самого начала моей смены творится полный хаос. Толпа желающих позавтракать редеет только часа через два. Но времени передохнуть все равно нет, потому что Делла просит меня перед новым, обеденным, наплывом посетителей навести порядок под стойкой. Следующий час я, стоя на коленях, перекладываю с одной полки на другую стопки салфеток и пакетики с сахаром и заменяю кофейные чашки на стаканы для напитков.
Ознакомительная версия.
