Это был не вопрос, и, похоже, его тоже не волновало, отвечу я или нет, потому что он втащил меня в лифт и прижал к себе.
***
Две пары глаз уставились на нас в тот момент, когда открылись двери, и им потребовалась всего секунда, чтобы заметить, насколько бледным было лицо Кенджи и кровь, которая снова начала стекать по его руке.
— Мне нужна аптечка и все, что у вас есть для зашивания — сказала я, мой голос был не таким спокойным, когда я обычно сталкивалась с подобными ситуациями.
Раздался звук ударов босых ног по бетонному полу, когда неуклюжая фигура Нико пришла в движение и исчезла на кухне.
Ярость дрожала в голосе Калеба, когда он заговорил.
— Что, черт возьми, произошло? Ты в порядке?
Он появился передо мной быстрее, чем я думала, что это возможно, прижимая мое тело к своему. На его широкой груди чернилами было написано: «Кровь ничего не решает». Ту же фразу Кенджи упомянул на встрече. Калеб наклонился вперед, его пристальный взгляд сверлил меня, пока его руки пробегали по моему телу.
— Это Магомед сделал? — спросил он. Его слова были резкими и сердитыми, но под ними скрывалась озабоченность. Его пухлые губы были опущены вниз, брови озабоченно сдвинуты.
Присутствие Калеба было настолько всепоглощающим, что я не заметила, как Нико оттащил Кенджи к диванам и начал обрабатывать рану, пока Кенджи не сделал резкий вдох.
Шум помог мне прояснить мысли, чтобы ответить, прежде чем Калеб начал строить предположения и ушел бы мстить.
— Нет, это был не Магомед, — ответила я, наблюдая за работой Нико.
— Мы этого не знаем, — сказал Кенджи. Я слышала сомнение в его словах.
Тело Калеба буквально вибрировало от гнева. Мое сердце забилось быстрее от тика на его челюсти и от того, как сжались его кулаки на моих бицепсах. Сегодня вечером этот человек кого-то убьет, и если я быстро не пролью свет на ситуацию, жертвами могут стать мои друзья.
Тепло от его обнаженной груди согрело мою озябшую кожу, когда я шагнула ближе к нему. Мне пришлось вытянуть шею, чтобы поддерживать зрительный контакт. Он смерил меня пристальным взглядом, от которого у меня поднялся уровень адреналина и желания. У меня тут же затвердели соски. Конечно, меня привлекало то, каким жестоким и опасным он был.
— Я знаю Магомеда. Он бы не напал на нас, а если бы и собирался, то сделал бы это в своем кабинете. Это нападение совершил не он.
В комнате повисла тяжелая тишина, от которой у меня по коже побежали мурашки. Тихий ропот, доносившийся из клуба внизу, был единственным признаком того, что этот момент не застыл во времени.
Я разорвала связь между нами, глядя вдаль и размышляя о том, рассказать им то, что я знала, или нет. Измученный вздох сорвался с моих губ. Я так долго была предоставлена самой себе, что мне было трудно передать часть контроля другим. Они могут отреагировать не так, как я хочу, или могут подумать, что я лгу, и тогда я окажусь во власти их гнева. Но стоять и гадать, будет ли результатом что-то из этого, ни хрена не даст.
— Я знаю, кто на нас напал, — сказала я. Мой голос был тихим, но твердым.
Невероятно высокомерное выражение, которое обычно было у Калеба, сменилось чем-то более похожим на растерянного маленького мальчика. Но это исчезло чертовски быстро. Сменилось холодным, жестоким выражением лица, как будто он был готов сжечь дотла весь Нью-Йорк.
— Скар, — он приподнял мое лицо к себе. — Ты наша, и мы защищаем друг друга в этой семье. Я не смогу этого сделать, если не буду знать, кого, черт возьми, убить за то, что он стрелял в мою жену, — в его глазах мелькнул жестокий огонек. Без сомнения, многие увядали под этим пристальным взглядом, точно так же, как и я. Мой позвоночник напрягся, каждый позвонок накладывался один на другой, пока не стал прямым, как стержень. Калеб меня не пугал. Он возбуждал меня.
— Ну, тебе не нужно беспокоиться по крайней мере об одном из них, — внимание Калеба переключилось на диван, где лежал Кенджи. — Наша девчонка подстрелила одного, — прокомментировал Кенджи, морщась, когда Нико очищал рану.
— Они говорили по-итальянски, — сказала я, двигаясь, чтобы плюхнуться на бархатистую мягкость дивана. Сердитые шаги гнались за мной.
— О чем, черт возьми, Доминик думал? Мы заключили с ним сделку, чтобы он держался от нас подальше, — сказал Нико, обматывая марлей верхнюю часть бицепса Кенджи.
Аромат бурбона и мускуса окутал меня, отчего у меня закружилась голова. Желание пронзило меня насквозь при виде низко сидящих серых спортивных штанов Калеба.
Черт побери.
Серые треники и очертания члена то же самое, что и сиськи для мужчин. Мгновенное безумие в ту минуту, когда они бросаются нам в лицо, и просыпается соблазнительное притяжения.
Смешок Кенджи разрушил чары.
— Калеб, она не может сосредоточиться, когда ты вот так тычешь своим членом ей в лицо.
Калеб опустил взгляд, как будто едва замечая, насколько тесно прижаты были наши тела.
— Но ее рот такой чудесный, когда двигается вверх-вниз по члену. То, как она проводит языком по стволу… — Нико одобрительно промычал при воспоминании о его члене, погруженном в мое горло.
От его слов мои щеки запылали, а сердце застучало в ушах. Стук практически синхронизировался с музыкой, доносящейся снизу. Как мы перешли от обсуждения того, кто в нас стрелял, к тому, насколько искусно я сосала член?
Глаза Калеба вспыхнули желанием, его мягкий язык провел по нижней губе. Мой мозг раскалывался от мысли о том, как прекрасно бы этот язык зарылся у меня между ног. Сделал бы он это прямо здесь, на глазах у публики? Захотят ли они все провести своими языками по моей коже? Своими губами доведут меня до исступления?
