— Ты дерьмово стреляешь левой рукой? — усмехнулась я, катаясь по полу, когда в воздухе посыпалась деревянная шрапнель в том месте, где его пуля попала в стол. Мой маниакальный смех эхом разнесся по комнате, смешавшись с еще одним криком боли, когда я выстрелила Доминику в другое плечо.
— Гребаная сука, — заорал он.
Я воспользовалась его минутным замешательством, чтобы броситься на него, выбив у него пистолет, когда врезалась в него. Приклад моего пистолета ударил его в висок, и из раны на голове потекла кровь.
— Я убью тебя, Доминик, — кипела я. — И это будет долго и болезненно в качестве платы за все дерьмо, через которое ты заставил меня пройти.
Лед застыл у меня в жилах, когда он рассмеялся. Его тело обмякло подо мной, но его смех звучал так, как будто это он победил.
— Что важнее, Скарлетта? Твоя месть или те люди? — спросил он, и в его глазах появилось безумное выражение. — Потому что у тебя не может быть и того, и другого. Держу пари, ты выберешь месть. Я, блять, убил в тебе любовь. Ты такая эгоистка. Твоя голова слишком затуманена, чтобы заботиться о других, — он нес какую-то чушь, но эти слова заставили мое сердце учащенно забиться.
— Это мой гребаный город. Думаешь, я не знаю, что в нем происходит? — крикнул он. — Я знаю все, а ты такая же жалкая, как и твоя мать-шлюха. Если хочешь раздвинуть ноги, я, по крайней мере, получу за это немного денег. Так что спасибо, что привела свою киску к моему порогу. Я собирался послать Энзо за тобой после того, как он закопает тела ваших людей под обломками.
Мои руки двигались сами по себе, инстинкт и мастерство взяли верх, подавляя панику, угрожавшую захлестнуть меня.
— Пошел ты, Доминик, — я прижала дуло пистолета к нежной плоти у него под подбородком. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Эти мальчики вот-вот появятся в новостях. Трое мужчин погибли при пожаре на складе, — сказал он хриплым от злорадства голосом. Злая усмешка появилась на его пепельном лице. — Ты знала, что твоя мама стонала от удовольствия, когда я трахнул ее перед продажей? Она не хотела тебя. Я спросил, не хочет ли она оставить тебя, и она сказала «нет».
Я подавила ненависть к себе, которая хотела закрадываться внутрь. Я сохраняла нейтральное выражение лица, зная, что лучше, чтобы он продолжал говорить.
— Эти трое подохнут, а Энзо женат. Кто останется у тебя, если ты убьешь меня? Признай это, Скарлетта, я хорошо тебя воспитал. Научил тебя выживать. Ты оставишь меня в живых, и все это будет прощено. Все возвращается на круги своя. Ты даже не любишь этих ублюдков.
Его слова вывели меня из транса, в который я впала.
Я воткнула ствол поглубже.
— Ты не научил меня выживать, Доминик. Ты помог мне превратиться в прекрасного гребаного монстра, которым я являюсь, и я, блять, не могу дождаться, когда разрисую стены твоими мозгами. Забрызгаю их, как жуткое произведение искусства, — я наклонилась ближе, шипя ему в лицо, впитывая страх в его дерьмово-карих глазах. — Но с этим придется подождать, потому что ты станешь подарком Кругу. Им понравится, когда я доставлю убийцу Максима.
Его лицо побледнело, глаза расширились за секунду до того, как я во второй раз приставила пистолет к виску и вырубила его.
Его голова откинулась назад, кровь собралась лужей под его телом. Как бы сильно я ни хотела убить его, я хотела, чтобы он страдал еще больше. Подвергнуть его пыткам было бы приятнее, чем быстрая смерть. И прямо сейчас мне наплевать, что будет с Домиником, потому что я была в ужасе от мысли, что трое моих людей в опасности.
Я отключила все свои эмоции, не поддаваясь ужасу.
Мое тело двигалось на автопилоте. Крики людей Доминика были приглушенными, едва различимыми, пока я, как размытое пятно, двигалась по дому, изрешетив каждого мужчину пулями.
Я была равнодушна к окружающему миру, изо всех сил стараясь сохранить свое разбитое сердце нетронутым, потому что я знала своего дядю. Мужчины, которых я любила, действительно в беде, и мне понадобились бы все мои навыки, чтобы не развалиться на части, прежде чем я смогла бы спасти их.
Я не смогла бы проведать любимых мужчин, если бы умерла в этом доме.
— Где, черт возьми, Энзо? — закричала я в лицо одному из мужчин, который истекал кровью. Его голова склонилась набок, глаза были невидящими. Теплая кровь покрыла мои пальцы, когда я вонзила их в одно из пулевых ранений. Его страдальческий крик был музыкой для моих ушей.
— На складе. Он на складе.
Раздался выстрел, когда я всадила ему еще одну пулю в мозг, прежде чем перешагнуть через его тело. Я отправила сообщение уборщикам, проинструктировав их приехать и забрать тело Доминика, действовала так, как будто с моими людьми все в порядке.
Глава 41
НИКО
НА ЧАС РАНЬШЕ
Я не знаю, почему меня удивило, что у Скар был доступ к бригаде уборщиков, и чертовски хорошим. Гостиная рядом со столовой уже начинала приходить в норму. Через несколько часов никто и не догадается, что мы только что прикончили там члена Круга.
Вибрация мобильного телефона отвлекла мое внимание от того места, где парни оттирали кровь с половиц.
— Они еще не закончили. Прошло, может быть, двадцать минут, Калеб, — сказал я, закатывая глаза, потому что он уже звонил.
— Скар у Доминика.
Каждый мускул в моем теле напрягся при этих словах. Что, черт возьми, он имел в виду, и почему в его тоне слышались беспокойство и гордость? Из нас троих Калеб был единственным, кто никогда не сомневался в ее способностях, поэтому дрожь беспокойства заставила меня нервничать, когда я выбежал из комнаты. Я даже, черт возьми, не знал, куда иду, но я хотел уже ехать туда.
— Что, черт возьми, произошло? — спросил я, практически бегом направляясь к своей машине, готовый проехать на каждый красный свет в городе, чтобы добраться до нее. Черт, я бы прорвался сквозь людей и машины, если бы пришлось. Душный ночной воздух окутал меня так, словно пытался задушить. Мое сердце уже угрожало отправить меня в раннюю могилу из-за того, как быстро оно билось.
