Прополка же — самое дорогое в разведении леса. Грефф пострадал именно из-за прополок. Он делал их 35 раз! И Барк решил сажать как можно больше ильмов. Лет через 10 надеялся получить густой, сомкнутый лес. В первые годы обстоятельства складывались в пользу Барка. Ильмовые леса росли отлично. Прополки не требовали. В министерстве об этом узнали. Созвали лесничих. Предложили им следовать примеру Барка, сажать только ильмы.
В десятилетнем возрасте посадки вступили в пору бурного роста. И потребовали так много влаги, что в почве ее не хватило. Деревья стали сохнуть. Заметив грозные предвестники беды, Барк тотчас сообразил, в чем причина усыхания. Приказал вырубить половину деревьев, чтобы дать простор остальным. В спешке он не учел, что ильмы при всей их быстроте роста не успеют отреагировать так молниеносно на осветление, как степные травы. Степняки прорвались в лесопосадки. Поскольку травы тратили воды больше, чем ильмы, оставшиеся деревья стали сохнуть еще быстрее.
Но, может быть, катастрофа бы и не произошла, если бы не одно обстоятельство. В погоне за экономией Барк отказался от посадки живых изгородей, которыми его предшественник окантовывал свои лесочки. Неизвестно, для чего понадобились Граффу живые изгороди. Может быть, так ему казалось красивее? Или для защиты от скота? А может быть, он рассчитывал, что в них будут вить гнезда птицы? По крайней мере, птиц развелось великое множество, и они своевременно очищали посадки от вредных насекомых.
Посадки Барка оказались незащищенными. Без птиц они долго просуществовать не могли. Неожиданно навалились гусеницы древесинницы въедливой. Вбуравливались в ветки, проделывали длинные ходы, добирались до черешков листьев и даже выедали их изнутри. Ветки ломались, падали. Стволы превращались в голые столбы. Гусеницы точили не все деревья. Выбирали ильмы. Дуб не трогали. И, как на грех, Барк исключил дуб из своих посадок.
С тех пор Барк не сажал сплошные ильмовники. Но лесничие, которые переняли его опыт, еще многие годы сажали леса по его рецептам. Обменивались семенами, слали друг другу в посылках ильмы — посадочный материал. В ильмовых саженцах ехали спрятавшиеся в глубине ветвей гусеницы древесинницы. Сами того не желая, лесничие распространяли инфекцию все больше и дальше. Даже с дровами, когда рубили засохшие деревья.
В довершение всех бед в ильмовой эпопее приняли самое живое участие зайцы. Зимою, оставшись без травы, косые переходили на деревья, обгрызали кору. И опять-таки больше всех им полюбился ильм. Дошло до того, что крупнейший степной ботаник И. Пачоский в 1899 году в одном из центральных журналов опубликовал статью «Заячий вопрос на юге России». Зайцы-русаки еще долго досаждали лесничим. Перед Великой Отечественной войной они свирепствовали в лесных посадках Заволжья. Погрызли там больше двух третий посаженных ильмов!
Основательно доставалось ильмам и в Средней Азии. Испокон веков огромные колеса арб делали из кривых стволов ильмов. Еще в XVIII веке поредели ильмы по реке Уралу. Сохранился царский указ о наказании уральского казака Ружейникова, который воровски рубил лес в малолесном краю. Наверно, он тоже рубил вяз для колес своей телеги.
Вяз перисто-ветвистый растет быстро, живет мало. Впрочем, мало только в посадках. В природе живет и по сто лет.
В середине прошлого века решили создавать леса в калмыцких степях. Разработали сорокалетний план облесения. Открыли несколько лесничеств. Но посадки засохли. Почва оказалась засоленной. На засоленной почве у нас, в умеренной эоне, растут немногие деревья. А какие, тогда точно не знали. В первые годы Советской власти сделали еще несколько попыток. Но только после войны удалось окончательно утвердить лес в калмыцких степях. Удалось потому, что нашли дерево, особенно устойчивое к соленой почве, — вяз перисто-ветвистый, тоже из рода ильмов.
Его узнаешь сразу. Крона рыхлая. Листочки мелкие, как у вишни или сливы. Сидят на веточках как пришитые. Веточки на ветвях расположены строго параллельно, как линейки в тетради. Растет особенно быстро. Через три-четыре года уже лесок. Правда, лесничие его недолюбливают. Пройдет 10–15 лет, и крона начинает усыхать. Усыхает клочками. То четверть кроны усохнет, то половина. Дерево теряет свой вид. Теряет красоту. А потом и вовсе погибает.
Ругая вяз, лесничие забывают, что пока он растет, собирает вокруг себя снег. Снеговая вода промывает почву и уносит из нее соль. Пусть деревце погибнет. Выкорчуйте его и посадите новое. Оно проживет дольше и тоже будет собирать снег и промывать почву. С каждым новым поколением соли в почве все меньше.
И вот сейчас, когда все так хорошо кончилось, когда найден наконец способ создания леса в полупустыне, над ильмами нависла новая опасность. Бедствие началось в 1919 году в Голландии, когда погибли первые ильмы от новой болезни, которую назвали голландской. Гриб графиум — виновник заболевания — поселялся в сосудах дерева, по которым движется вода, и закупоривал их. У дерева засыхала вершина, а через год не оставалось ни одной живой ветки.
В 1930 году поступил сигнал из Нового Света. И там началась гибель ильмов. Сначала в штате Огайо, потом в Новой Англии. В 1968 году болезнь приняла массовый характер. Газета «Нью-Йорк тайме» писала: после бедствия, которое обрушилось на американские ильмы летом этого года, стало ясно, что через несколько лет от этих величественных деревьев может остаться одно воспоминание.
Основания для тревоги достаточно серьезные. Стоит вспомнить лишь историю с каштанами. В начале века неизвестный грибок появился в американских каштановых лесах. Деревья стали сохнуть. Микологи принялись за изучение гриба. Но разобраться не успели. Все каштановые леса усохли. Восстановить их пока не удалось.
Голландская болезнь добралась и до наших ильмов. Высохли гигантские ильмы на улицах чайного совхоза «Аврора» в Азербайджане. Болезнь перекинулась в соседний заповедник. Уже поступил первый сигнал: инфекция замечена в лесополосах перисто-ветвистого ильма, который считался невосприимчивым к голландской болезни. Трудно сказать, как дальше пойдет дело, но болезнь зарегистрирована уже во всех странах, где растут ильмы.
Почему ильмы не болели раньше? Видимо, потому, что никогда не росли густыми, сомкнутыми лесами. Отдельные деревья их в лесах всегда перемежались с другими породами. А может быть, дело в том, что все сильнее нарушаются сами смешанные леса? Постигнет ли ильмы судьба каштанов? Может быть, и не постигнет. Каштанники росли однопородными лесами. Ильмы — нет.
ПРОТЕЙНОЦВЕТНЫЕ И ЛОХОЦВЕТНЫЕ
Одно семейство протейных в порядке протейноцветных. Великолепные красные, желтые, белые цветки протейных почти неизвестны жителям северного полушария. Зато в южном — украшение ландшафта. Уберите протейные — ландшафт
