Под влиянием растущей военной напряженности в Европе Катаев написал повесть «Я, сын трудового народа» (1937). Заголовок он взял из советской солдатской присяги. Гражданская война представлена как война патриотическая – солдат-крестьянин, измученный войной, возвращается домой с германского фронта Первой мировой и понимает, что его личное счастье неразрывно связано с защитой большевистского государства. Поэтому он уходит в партизаны, чтобы сражаться против иностранных захватчиков и «белых» соотечественников. Это произведение использовано Сергеем Прокофьевым в либретто оперы «Семен Котко» (1940).
«Два капитана» (1938 – 1944) Вениамина Каверина – прежде всего приключенческий роман. Мальчик-сирота учится при поддержке советской власти на полярного летчика. Это время романтических мечтаний о покорении Севера, и его захватывает желание раскрыть тайну исчезнувшей дореволюционной полярной экспедиции. Героем движет и любовь к дочери пропавшего капитана – неожиданный мотив в советской литературе 1930-х годов. Злодеи в романе – не кулаки или саботажники, но карьеристы, которые пытаются присвоить славу чужих открытий и не останавливаются ни перед чем, чтобы устранить противников. Для Каверина важно было указать на достижения дореволюционной России, восславить подвиги тогдашних исследовательских экспедиций с их честными и бесстрашными участниками.
Во время войны Каверин работал над продолжением романа, в котором молодой летчик отличается и в гражданской войне в Испании, и в Великой Отечественной. В конце концов он находит место, где закончила свои дни полярная экспедиция. Вторая часть (1944) выявила определенные слабости романа, уже заметные в первой книге, – затянутое повествование и трудности в создании единого целого из разрозненных элементов.
В 1930-е годы научная фантастика стала в первую очередь подростковым жанром. Враги в этих книгах либо «фашисты», либо «внутренние враги», вредители. Не менее серьезным противником представлялась и сама природа. Советские ученые ищут новые источники энергии и тестируют новые изобретения в романах Григория Адамова (1886 – 1945) «Победители недр» (1937), «Тайна двух океанов» (1939) и «Изгнание владыки» (1941 – 1946). «Тайна двух океанов» рассказывает о путешествии подводной лодки, «чуда советской науки и техники», из Ленинграда во Владивосток. В романе собраны типичные для того времени элементы: предатель среди команды, борьба с агентами империализма, выполнение партийного наказа и лекции о триумфе советской науки. Один из героев – пионер Павлик – помогает читателям почувствовать себя частью этой истории, так как с ним легко идентифицироваться.
Александр Беляев в тридцатые годы занялся переписыванием старых произведений в духе новой литературной программы и тратил свой талант на оптимистические мечты о счастливом и богатом завтрашнем дне советских людей. Даже когда он писал о межпланетных путешествиях и изумительных изобретениях, в повествовании не хватало напряженности. Это был сознательный выбор, который Беляев защищал в статье 1939 года:
Самое легкое – создать занимательный, острофабульный, научно-фантастический роман на тему классовой борьбы. Тут и контрасты, характер, и напряженность борьбы, и всяческие тайны, и неожиданности… И самое трудное для писателя – создать занимательный сюжет в произведении, описывающем будущее бесклассовое коммунистическое общество, предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы две-три черточки в характере человека будущего… А ведь показ этого будущего общества, научных, культурных, бытовых, хозяйственных перспектив не менее важен, чем показ классовой борьбы. Я беру на себя труднейшее[491].
В последние годы своей жизни Борис Житков писал в основном для детей дошкольного возраста. Переехав в 1934 году в Москву, он стал редактором «Пионера», а также сотрудничал с научно-популярным журналом «Юный натуралист». В очерке, написанном в 1933 году, он выражал восхищение «гениальностью» детей. Их сила в «схематизме», они глядят на мир, игнорируя второстепенные детали, и замечают только самое важное и центральное. Это творческий «схематизм», «крепкий и смелый», не имеющий ничего общего с догмой, узостью мышления или ограниченностью[492].
Короткие приключенческие рассказы Житкова прекрасны, но не хуже удавалась ему и научно-популярная литература. Его колонка в «Новом Робинзоне» в 1920-е годы знакомила детей с миром науки и технологии, и многие из этих очерков были позже опубликованы в виде книги. Среди публикаций Житкова в этой области можно назвать «Паровозы» (1925), «Воздушный шар» (1926), «Гривенник: История монеты» (1927), «Телеграмма» (1927), «Про эту книгу» (1927), «Свет без огня» (1927), «Каменная печать: Литография» (1931), «Чудаки. Развитие техники и изобретательства» (1931), «Пароход» (1935) и «Рассказы о технике» (1942). Житков глубоко уважал силу человеческого разума и профессиональные умения. Известен его отзыв о коллеге: «Какой же это детский писатель, если он гвоздя вбить в стену не умеет!»[493] Он часто писал о самом творческом процессе и о том, как человек постепенно достиг современного уровня в мире технологии.
В своих научно-популярных книгах Житков никогда не забывал о специфике восприятия маленького читателя. Кроме точной информации, в них изобиловал юмор и присутствовали неожиданные развязки. Житков был неутомимым экспериментатором, интересовался новейшими достижениями техники и всегда был готов попробовать себя в новых жанрах. В 1927 году он опубликовал три «книги-самоделки» со схемами буера, индейского каноэ и стробоскопа, а через год напечатал книгу с разрезными бумажными куклами для девочек. Его интересовали и визуальные средства коммуникации; на основе иллюстраций к его рассказам о животных были сделаны диафильмы. Незадолго до смерти Житков работал над детским календарем, где каждая страница была бы посвящена ответу на интересный детям вопрос.
Последняя книга Житкова «Что я видел» (1939) опубликована посмертно. Это художественная энциклопедия, рассчитанная на детей 4 – 6 лет, которых Житков называет «почемучками». Для советской детской литературы это уникальная работа; отмечалось даже, что и во всей мировой литературе для такой целевой группы не существует ничего подобного ей по размаху. Сам автор полагал, что книги должно хватить на год. «Энциклопедия» строится как история одной поездки. Рассказ ведется от лица любопытного мальчика Алеши, который путешествует с мамой из Ленинграда в Москву, а потом с бабушкой в Киев. Житков строго придерживается точки зрения маленького путешественника, этим объясняется простой синтаксис и ограниченный словарный запас, предпочтение диалога, ненарочитый юмор. Рефрен книги – фраза: «А я говорю: – Почему?»
Алеша не просто помогает строить сюжет своими наивными вопросами, он становится живым персонажем. Во время путешествия мальчик узнает множество новых вещей. Он едет в такси, видит Красную площадь, московское метро, зоопарк, корабли, дома и колхозы. На его вопросы обо всем, что он видит вокруг, всегда дается подробный ответ. Алеша также начинает понимать устройство советского общества, роль Красной армии и пионерской организации.
Житков снова оказался востребован после смерти Сталина. В 1955 году был опубликован сборник посвященных ему воспоминаний, статей и документов, а также монография Лидии Чуковской. Хотя его научно-популярные книги уже устарели, дети продолжают зачитываться его рассказами. Житков явно удовлетворяет потребность в приключениях и экзотике. Об Октябрьской революции, Гражданской войне, коллективизации, советской школе или пионерской организации в его ранних книгах не говорится. Он постоянно вспоминает о жизни до революции. Типично, что революция 1905 года, свидетелем которой Житков стал в Одессе, оставила более глубокий след в его сознании, чем социальные потрясения советского периода. Даже когда он писал о животных, он предпочитал диких зверей из других стран. В его приключенческих рассказах у героев русские имена, но других национальных особенностей нет. Человеческие качества, которые Житков ценил, всегда присутствуют без нравоучительных объяснений, они не привязаны к какому-то определенному месту или времени.
Во второй половине 1930-х годов появилось несколько сказочных и фантастических книг, которые не потеряли своей популярности и в наши дни. В то время контакты с другими странами, а стало быть и переводы, были сведены к минимуму. Широко распространено было мнение, что «буржуазная» детская литература не подходит и даже непонятна советским детям. В результате многие авторы свободно перерабатывали иностранную литературу так, чтобы она лучше соответствовала потребностям и ценностям первого в истории социалистического государства. При этом не было риска, что читатели могут опознать оригиналы.
