Ознакомительная версия.
К концу века можно было не сомневаться в жизнеспособности Петербурга. Хотя большинство товаров первой необходимости стоило здесь гораздо дороже, чем внутри страны, а цены всё стремились вверх, их доставка всё равно осуществлялась успешно – иногда издалека. Купцы из внутренних областей России поняли, что можно извлекать выгоду, поставляя основные продукты в столицу. Тем самым они создавали торговые пути, которые могли использоваться также для перевозки других грузов, например, предназначенных на экспорт, что будет рассмотрено в следующей главе. Слаженно работавшая и хорошо развитая система поставок жизненно необходимых товаров лежала в основе нового, самостоятельного этапа в жизни города. Его повседневные потребности в значительной мере удовлетворял рынок. Почти все работы, связанные с транспортировкой, поставкой и продажей товаров, осуществлялись при помощи наёмного труда. Если в чём-нибудь обнаруживалась потребность, то кто-нибудь стремился её удовлетворить. Цены в определённых пределах контролировались, хотя имеются основания утверждать, что ограничения цен существовали лишь формально. То, что докладывали властям, и то, что предпринималось на самом деле, не всегда совпадало. И если это было справедливо в части снабжения города товарами повседневного спроса, то касалось также коммерческой деятельности более крупного масштаба – импорта и экспорта товаров.
Глава 6
«Санкт-Петербург есть главнейший магазейн торговли Российской Империи»: коммерция
Санкт-Петербург начал играть роль центра коммерческой активности раньше, чем был возведен в звание российской столицы. Несмотря на все то, что было написано о неприветливом местном климате и о враждебности здешней природы человеческому обитанию, всё же кое-какая торговля шла здесь задолго до того, как Пётр Великий ступил на берега невской дельты. Ещё во времена Господина Великого Новгорода реку бороздили ганзейские корабли; в XVII столетии шведы построили маленькую крепость Ниеншанц при впадении Охты в Неву, и к 1690-м гг. её скромную гавань посещало больше сотни кораблей в год[480]. Новый город, заложенный Петром, унаследовал эту торговлю, начиная с прибытия того знаменитого голландского корабля, что в 1703 г. не испугался войны, идущей в северных водах. Так с самого начала обозначилась коммерческая грань Петербурга, благодаря которой этот город разбудил свежие силы в российском торговом сословии, вдохнул в него новую жизнь.
В России положение купцов исстари было не блестящим. Дворянство их не любило, а церковь настораживал дух стяжательства, который они олицетворяли. Государство же видело в городском населении, а особенно в купечестве, источник доходов. Купцам часто отдавали на откуп сбор налогов, а если случались недоимки – а они рано или поздно случались, – купцы несли за них личную ответственность. Купечество не имело корпоративной организации, представляющей его интересы; многие из тех, кто из налоговых соображений приписывался «в купцы», на самом деле жили крестьянским или ремесленным трудом[481]. До основания Петербурга только в Москве и в Архангельске наблюдалась существенно иная картина: в Москве – потому что она была политической и географической доминантой центрального плодородного региона России, а в Архангельске – из-за наплыва иностранных купцов в XVII в.
Ко времени Екатерины II Санкт-Петербург далеко превзошел Архангельск по торговому обороту и, хотя играл совсем другую роль, чем Москва, уже почти мог поспорить с ней своим значением в коммерции. В отличие от Москвы, коммерческая мощь Петербурга происходила в основном от импортно-экспортной торговли. Если присутствие двора и органов власти обеспечивало постоянное существование Петербурга, то лишь в качестве императорской резиденции, а не метрополии. И только обширная коммерческая активность, превосходящая «прожиточный минимум» простого удовлетворения городских нужд и запросов, гарантировала непрерывное устойчивое урбанистическое развитие столицы[482]. Торговля, необходимая для поддержания экономической жизнеспособности самого города, которая рассматривалась в предыдущей главе, составляла неотъемлемый сектор общей коммерческой активности Петербурга. Но функции портового города были гораздо шире, растущее значение торгового оборота столицы в российской экономике и её заметное место в европейской морской торговле надо рассматривать как важный аспект жизни и развития Петербурга. И.-Г. Георги, автор самого полного описания Петербурга, изданного в XVIII в., использовал превосходную степень прилагательного, чтобы отразить коммерческое значение города для России в словах, вынесенных в название этой главы. Это был не просто важный или ведущий, но именно главнейший центр коммерции и торговли.
Важнейшие столичные центры оптовой торговли уже знакомы читателю: район вокруг Биржи и Таможни на восточной оконечности Васильевского острова, Кронштадт, рынок Адмиралтейской стороны – Гостиный двор, а также обширный участок невского берега возле Смольного монастыря, где выгружались, сортировались и отправлялись дальше товары из внутренних областей России. На взгляд случайного наблюдателя, самое большое оживление царило на причалах Васильевского острова. На гравюре того времени (см. иллюстрацию на стр. 233) видны ящики, бочки, тюки, разные принадлежности грузового порта – якоря, верёвки, доски, – аккуратно сложенные или беспорядочно валяющиеся на пристани. Здесь и там грузчики толкают тачки или изо всех сил тянут громоздкие ящики с товарами. Купцы, погружённые в беседу, прогуливаются вдоль набережной, не обращая внимания на лай собак, носящихся взад и вперед. Купеческие суда, тесно пришвартованные друг к другу и низко сидящие в воде, выгружают свои товары в плоскодонные лодки, снующие к причалу и обратно[483]. Нарядные дамы стоят у края пристани и заглядывают в корабельный трюм, как будто хотят поскорее рассмотреть новейший парижский фасон. Одновременно можно видеть, как портовый рабочий с тяжёлыми мешками на плечах украдкой справляет нужду за колонной, поддерживающей аркаду пакгауза[484].
Эта гравюра представляет также иллюстрацию того факта, что торговля через пристани Петербурга имела два уровня. В судовых декларациях перечислялись товары и грузы, ввозимые в страну крупными партиями. Но, в дополнение к этим оптовым грузам, шкиперы и матросы привозили на продажу небольшие количества или малые партии товаров, за которые платили отдельные таможенные пошлины, не входившие в корабельный коносамент. Как именно производилась эта торговля привозными товарами, повествуют заметки, составленные советником двора Фарбером в 1778 г. для Комиссии о коммерции[485]. Предваряя свои комментарии, автор не без смущения отмечает, что сведения, которые он имеет сообщить, вероятно, и так общеизвестны: капитаны и команды кораблей привозят продукты питания и домашнюю утварь бочками, ящиками, горшками, тюками. Ассортимент зависит от того, из каких портов происходят товары и далеки ли они от Петербурга. Пока корабль разгружают, а затем переводят на грузовые верфи, чтобы загрузить его перед отплытием (что занимает в общей сложности до двух недель), капитан и команда торгуют тем, что они привезли в частном порядке. Если же они не успевают всё распродать, то спускают остатки по низким ценам городской бедноте, в том числе солдатским и матросским женам, а уж те продают их в городе за такую цену, какую сумеют получить. Фарбер одобрял такую форму импорта, узаконенную статьёй 47 Морского тарифа, потому что она помогала прожить беднейшим горожанам, а также и тем людям, которые не были официально зарегистрированы в городе, но всё равно нуждались в средствах к существованию.
В конце 1770-х гг. причалы Петербурга бывали так переполнены, что корабли иногда стояли по три-четыре в ряд под погрузкой или разгрузкой товаров. Складские помещения были забиты до того, что буквально некуда было сложить весь скопившийся прутковый прокат и пеньку – два главных предмета экспорта, так что в качестве временных складов стали приискивать для найма подвалы в близлежащих частных домах и казённых зданиях. В 1780 г. были утверждены проекты строительства новых пристаней вниз по Неве, в сторону Кунсткамеры и Академии наук, но проекты эти так и не осуществились[486]. В других центрах коммерции кипела такая же бурная деятельность. Здесь тоже была сосредоточена крупномасштабная торговля, как оптовая, так и розничная.
Разумеется, торговое предпринимательство далеко не ограничивалось этими несколькими точками на карте города. Частные торговцы и ремесленники, жившие по всему городу, торговали в собственных домах или в съёмных жилищах, осуществляя значительную часть городской торговли в целом[487]. До 1763 г. им запрещалось вывешивать вывески своих лавок на некоторых лучших улицах, но Екатерина покончила с этим запретом. У некоторых торговцев не было постоянного места для торговли своим товаром, так что они ходили по улицам и торговали вразнос. Товарооборот каждого такого уличного разносчика был, конечно, невелик, но вместе взятые они обеспечивали существенный оборот товаров.
Ознакомительная версия.
