Борис Акунин - Ордынский период. Голоса времени

Ознакомительная версия.

Придя в Китай, Чингисхан вошел в христианский храм. Увидев образ спасителя, немедленно повергся на землю, поклонился ему и сказал: «Вот человек, которого я видел на горе… Он был в сем образе. Он научил меня всем благим учреждениям». Вследствие чего, Чингисхан возлюбил и благословил его, храня твердо все данные ему заповеди…

Древнекитайское бронзовое зеркало с изображением знаков зодиака. Династия Хань. 206 г. до н. э. – 220 г.

…Узнав о том [приближении татар], высокий и величайший из всех царей хорезмшах, который в ту пору по обилию дней своих был стар, а султанство и бразды правления владениями находились в руках сына его Джалалдина, владевшего [страной] до Джеона[366], Хорасаном и Ираном, призвал он [Джелал ад-дина] со всем его войском в шестьсот тысяч человек и двинулся на Чингисхана. Тот же выступил супротив хорезмшаха. Разразилась жестокая битва, в которой с обеих сторон было побито несчетное множество [людей], и были одолены хорезмийцы.

Но престарелый хорезмшах со своим небольшим отрядом оставался в рядах [сражавшихся], и татары окружили его. Видя это, сын его – султан Джалалдин – воин доблестный и храбрый, мужественный и бесстрашный, словно не из плоти, силач отменный и бесподобный в боях, с малочисленным отрядом пришел на выручку к отцу, мгновенно подхватил его, и бежали оба в Хорасан. После этого вновь и неоднократно бился Джалалдин [с татарами], а именно трижды связывался с ними за Джеоном и четырежды в Хорасане, по эту сторону Джеона. И так как из-за грехов наших господь отдал страну нашу татарам, был он осилен сполна и изгнан. Узнав о бегстве и сокрытии его в крепостях, Чингисхан отправил [в погоню] за ним двух вышеупомянутых предводителей, коих грузины именуют Себа и Джебо[367]. Велел им пройти земли Хорасана и Ирака и, покуда хватило бы сил, разведать те страны. Двинулись же они с двенадцатью тысячами всадников, без доспехов и провианта, но только с луками и без мечей[368].

Прошли они Туран, Джеон, Хорасан, Ирак, Адарбадаган и достигли Гандзы[369]. И никто не противостоял [им]. Кто бы, где ни явился – побеждали всех. Достигли пределов Грузии, приступили к опустошению земель Гаги. Проведали об этом Варам Гагели[370] и атабаг Иванэ[371] и сообщили царю Лаше о вторжении чуждых племен, чуждых языков, опустошавших Сомхити[372]. Царь же созвал войско свое, имеров и амеров[373], и собрал девяносто тысяч конников. Двинулись на татар, стоявших на окраине [земель] Гаги. Затем примкнули к ним с большой ратью атабаг Иванэ вместе с племянником Шанше – сыном своего брата амирспасалара Закарэ, мсахурт-ухуцесом Варамом Гагели и выступили. Они же [татары], стоявшие лагерем на берегу Бердуджи[374], ныне называемой Сагим, мигом оседлали коней и вступили в схватку. И разразилась битва жестокая. Половина татар бежала, а [другая] половина скрылась в засаде и нагрянула с тыла. И тут постиг нас гнев всевышний за безверие и прегрешения наши, и бежали грузины и воины их и сам царь Лаша, и погибло несметное число душ христианских. В бою этом великий атабаг Иванэ – самцхийский спасалар – еле спасся живым, и был убит сын мечурчлет-ухуцеса[375] Кваркваре – отменный воин Бека[376]. И тут постиг нас божий гнев сполна, настало обречение племени грузинского из-за обилия безверия нашего… Ибо поскольку потревожили мы господа делами злыми, постольку наполнил он сердца наши горем и посрамил нас пред врагами нашими.

А татары достигли Самшвиле[377] и оттуда повернули обратно и содеяли нечто дивное: пошли по дороге Дарубандской[378], и потому как не смогли противостоять им ни ширваншах[379], ни дарубандцы, прошли врата Дарубандские и вступили в Кивчакию и навязали [здешнему населению] бой, и во многих местах бились с ними кивчаки, но повсюду одолели татары и так с боями удалились. И, как я уже говорил, без доспехов и на некованых лошадях, проделав подобный путь, пройдя Кивчакию и обогнув море Дарубандское, достигли Каракурума и предстали пред царем своим Чингисханом. И поступили они столь необычно – прошли все пути-дороги, выйдя из Каракурума, и без роздыха да на некованых лошадях вновь в него же вернулись.

Узнав о том, что татары одолели повсюду, Чингисхан отправил сыновей своих на розыски хорасанского султана Джалалдина. Проведав об этом, султан Джалалдин собрал войско и многажды вступал в схватку, как о том я говорил. Но, почуяв полное бессилие свое, снялся с места со всеми домочадцами своими и в сопровождении ста сорока тысяч воинов со всеми их семьями бежал от погони татар, и направились они в страну нашу…

Тут вернемся к прежде упомянутому Чингисхану. Как только татары достигли страны нашей, гонимый султан Джалалдин бежал и покинул царство свое. [Татары] легко прибрали к рукам Туран, Турцию[380] и весь Хорасан. И поделил [Чингисхан] на четыре [части] армию свою и определил четырех сыновей ханами: первородному вручил половину воинства и отправил в Великую Кивчакию до [страны] Мрака, Осетию, Хазарию, Русь до болгаров и сербов, ко всем жителям Северного Кавказа, как о том говорено мною; второму же сыну – Чагатаю – отпустил воинов и страну уйгуров до Самарканда и Бухару до страны Алмотской; это, кажется, Туран; третьему сыну – Окота (Угэдэю) – дал, собственно, престол свой, а также Каракурум, Чин-Мачин, страны Эмелийскую, Кутакскую и Хатаети; четвертого сына звали Тули; ему он выделил армию и земли к востоку [от владений] Окота. Сих четырех определил ханами и уведомил: раз в году братьям старшим являться к Окоте для созыва курултая, так как престол был отдан Окоте.

Устроив так сыновей, пришел в Туран и отправил сына своего меньшего Тули в Хорасан для разведывания. Переправился Тули через Джеон и вступил в Нишабур, где нишабурцы трижды вступали с ними в бой. В первом же сражении Тули захватил город, в котором отсек головы тремстам тысячам человек, в другой же раз – ста тысячам, а в третьем сражении – тридцати двум тысячам… Отправившись далее, сей Тули прошел Хорасан, Мазандаран, подступил к стране Иракской… Тули прошел Ирак до [самого] Казвина; разорил страну, истребил непокорных, удалился и прошел Хорасан, Джеон, вернулся и предстал пред отцом своим Чингисханом и братьями своими. Как только [Чингисхан] узнал о полном бегстве султана Джалалдина, позвал к себе своих ноёнов: Чармагана и Чагатая, Иосур и Бичо. Отвели им по десять тысяч воинов со [всеми их] домочадцами и отправили на розыски султана… Каждого [из них] уведомили, что всюду, куда бы они ни пришли, если их начинали молить о божьей милости, – щадить, а непокорных истреблять, и дань [подвластной им] страны делили вчетверо и посылали [также] своему государю.

Так что отправились четверо этих ноёнов – Чармаган, Чагатай, Иосур и Бичо, прошли Джеон и Хорасан с сорока тысячами воинов и с их домочадцами, достигли страны Алмотской, тут же вступили с ней в сражение и сильно ей навредили. Из этой страны отправились в Ирак и разорили его. Тех, что явились к ним [с повинной], щадили. Затем пришли в Адарбадаган, который есть Тавриз, вышел их встречать всякий адарбадаганец с несметными подношениями. Оттуда пришли в город Ардавель, они [жители города] также [покорно] вышли их встречать. Прошли Расхи и подступили к сильно укрепленному [городу] Гандзе, и в течение трех дней татары с боем прибрали его к рукам, ворвались внутрь города, разорили, истребили множество душ… Узнав об этом, султан спешно собрал всех домочадцев и бежал в Грецию. Татары же пустились за ним вслед и нагнали его в Басиани; увидя [татар, хорезмийцы] рассеялись. Таким образом, султан остался один, добрался до какой-то небольшой деревушки и заснул под деревом. Заметил это некий человек ничтожный и убил его. Кушак, седло и колчан [султана] были отделаны драгоценными каменьями, и из-за них был умерщвлен сей человек – высокий и знаменитый государь, и тут же сполна завершилось царство великое…

В 669 (1220) году, когда грузины еще гордились победой, одержанной над мусульманами, у которых они отторгли множество армянских гаваров, нежданно-негаданно появилось огромное множество войск в полном снаряжении и, пройдя быстрым ходом через Дербентские ворота, пришло в Агванк, чтобы оттуда проникнуть в Армению и Грузию. И все, что встречалось им в пути, – людей, скот и вплоть до собак даже – они предавали мечу. Драгоценную одежду и иное имущество, за исключением лошадей, они ни во что не ставили. Быстро продвинувшись до Тифлиса, они повернули обратно, пришли в Агванк, к границам города Шамхор. И распространилась о них ложная молва, будто они – моги и христиане по вере, [будто] творят чудеса и пришли отомстить мусульманам за притеснение христиан; говорили, будто есть у них церковь походная и крест чудотворный; и, принеся меру ячменя, они бросают ее перед крестом, [затем] оттуда все войско берет [корм] для лошадей своих, и [ячмень] не убавляется; а когда все кончают брать, там остается ровно столько же. Точно так же и с продовольствием для людей. И эта ложная молва заполнила страну. Поэтому население страны не стало укрепляться, а какой-то светский иерей, собрав прихожан своих, с крестами и хоругвями даже вышел навстречу им. И они предали их мечу – всех перебили. Таким образом, повсюду встречая беззаботных, они истребляли [население] и разорили многие местности. Сами же, упрятав свое имущество в укрепленной местности, называемой Бегамедж, что в болотах и топях, расположенных между двумя городами – Партавом и Белуканом, совершали оттуда стремительные набеги и разоряли многие гавары.

Ознакомительная версия.