Подобное отношение преобладало и на Первой всероссийской конференции по детской литературе, которая прошла в феврале 1931 года. На месте было множество писателей, учителей и библиотекарей. Крупская выступила с пленарной речью, озаглавленной «Детская литература – могущественное орудие социалистического воспитания»[434]. В Советском Союзе детская литература была оружием, и актуальная ситуация представлялась боевым фронтом. Беззащитных детей надо было оградить от нападений врага, от буржуазной морали, которая все еще проникает в детские книги, стоит только на минуту отвернуться. Нужны такие книги, как «Рассказ о великом плане» (1930) Ильина, всецело посвященный текущему моменту.
Терминология Крупской была полностью милитаристской, такой же, как в статье Л. Кормчего «Забытое оружие» в «Правде» (1918) – более раннем программном документе, призывавшем к жесткой большевистской культурной политике. Сам Кормчий в это время давно уже убежал в Латвию, где постепенно оставил свои левые убеждения и впоследствии примкнул к нацистам.
В ситуации, когда лучшие детские авторы подвергались нападкам, в том числе и с официальных позиций, Маршак решил обратиться к Горькому. Из своего итальянского «далека» Горький с интересом следил за первыми шагами советской детской литературы. В письме к Горькому от 1927 года Маршак жаловался на низкие стандарты новой литературы. Как редактор большого издательства, он хорошо понимал ситуацию. Публикуется много книг о природе, технологиях и путешествиях, но в художественной литературе слишком большое значение уделяется переводам и адаптациям взрослых книг. Их язык по большей части безличный и механический. Преобладает «сухая и скучная “производственная” литература» с «псевдосовременным жаргоном и надуманным бытом». Маршак воспользовался возможностью пожаловаться и на слишком прагматичных учителей, которые воспринимают книгу только с точки зрения ее содержания. Они задались лишь одним вопросом: «Что именно автор пытается сказать?». Они считали, что смешная книжка, особенно такая, где юмор граничит с абсурдом, «собьет ребят с толку».
К этому времени Горький публично примирился с советским правительством. В 1928 году он посетил родину в первый раз за семь лет. Вернувшись в СССР, он окунулся в культурную жизнь и рьяно взялся за защиту ленинградских писателей от нападок «вульгарной социологии». В трех статьях – предисловии к изданию «Тысячи и одной ночи» «О сказках» (1929), «Человек, уши которого заткнуты ватой» (1930) и «О безответственных людях и о детской книге наших дней» (1930) – Горький очертил свою позицию в актуальном споре.
Горький не боялся сказок, романтики и научной фантастики. Литература должна не просто отражать реальность, считал он, она должна также помочь читателю развивать воображение и творческие способности. «Искусство живет вымыслами, наука – реализует вымыслы», – писал Горький[435]. Он указывал и на то, что игра и юмор – необходимейшие аспекты детского мира. Он глубоко уважал народную культуру: писатель может многому от нее научиться в плане языка и силы воображения.
Поддерживая Маршака и его сторонников, Горький все же во многом соглашался с марксистами-фундаменталистами. Как и они, он тоже подчеркивал, что главная задача произведений для детей – помочь коммунистическому воспитанию. Жанр не должен ограничиваться узким набором особых «детских литературных тем», ему надлежит иметь энциклопедический размах и рассказывать читателю о человечестве и мире. Даже самые маленькие дети должны понимать социальные темы и усваивать героические идеалы.
В Горьком жила неразрешимая двойственность, внутренний конфликт человека культуры и идеолога. Он подчеркивал необходимость высоких эстетических качеств и настаивал на том, что писатели должны избегать тенденциозности и дидактики, но вместе с тем был готов прицепить вагон детской литературы к социалистическому поезду. Он отмечал, что детей всегда тянет к незнакомому, однако «необычайным и ярким», по его словам, «у нас в Союзе является то новое, что создает революционная энергия рабочего класса»[436]. Требуя юмора, Горький имел в виду сатиру против священства, мелкой буржуазии и капиталистов.
Горький занял активную позицию в практической жизни культуры. Он поддерживал талантливых писателей, обсуждал учебные планы и школьные учебники, организовывал опросы советских детей, чтобы узнать, чем они интересуются и о чем мечтают. В 1929 году «Пионер» провел опрос на тему: «Кем я хочу быть». Горький сам внимательно изучал ответы и написал предисловие для взрослых в статье, где были представлены результаты опроса.
Важнейшей задачей стала организация самостоятельного издательства детской литературы, и летом 1933 года Горький и Маршак предложили план подобного начинания. Они привлекли к работе Чуковского и Аркадия Гайдара; активную роль в подготовке играли Крупская и Луначарский как представители Народного комиссариата просвещения. В письме в Центральный Комитет партии они подчеркивали важность создания такого издательства в Советском Союзе, смело полагая, что в других странах подобных издательств нет.
В том же году в результате слияния «Детгиза», детского отдела «Госиздата», и «Молодой гвардии» появилось издательство «Детская литература». Маршаку был предложен пост главного редактора, но он предпочел возглавить ленинградское отделение. Партийное постановление недвусмысленно указывало, что ожидается от нового издательства:
(…) создать ряд книг, которые, соединяя увлекательность и доступность изложения с принципиальной выдержанностью и высоким идейным уровнем, прививали бы детям интерес к борьбе и строительству рабочего класса и партии, в частности, создать серию книг для пионеров, переиздать лучшие книги мировой детской литературы («Робинзон Крузо», «Путешествия Гулливера», Жюль Верна и др.), в особенности имеющие общеобразовательное значение; создать ряд книг развлекательных, в первую очередь для младшего возраста (сказки, игры, шарады и т. п.)[437].
Упоминание «Робинзона Крузо», «Путешествий Гулливера» и Жюля Верна указывает на состояние переводной литературы. Иностранная литература, весьма важная часть детского чтения в России до 1917 года, была постепенно сведена к нескольким старым классикам. Контакт с современной детской литературой вне Советского Союза был прерван под тем предлогом, что она идеологически чужда или даже вредна и потому не подходит советским детям.
Другим важным событием начала 1930-х годов стало возникновение журнала «Детская литература» (1932 – 1941), выходившего под лозунгом: «Книга – строителям социализма». В 1930 году был закрыт журнал «Книга детям», но потребность в журнале для профессионалов осталась. Содержание нового журнала составляли критика и теоретические дискуссии, которые скоро оказывались столь же нетерпимыми и ядовитыми, сколь и высказывания представителей пролетарских писательских организаций. Рецензии на книги прежде всего выискивали идеологические недостатки и предъявляли серьезные обвинения во «вредительстве». Первый главный редактор журнала Анна Грудская (1902 – 1937) особенно яро нападала на Чуковского и Маршака. В последние годы существования издания новым редактором «Детской литературы» стала Антонина Бабушкина (1903 – 1947), библиотекарь и сотрудница Народного комиссариата просвещения. Когда дошло дело до разоблачения «врагов народа» среди литераторов, она проявила не меньше рвения, чем Грудская и остальные сотрудники. В 1937 году Бабушкина радостно встретила новость о том, что Леопольд Авербах (1903 – 1937) и его коллеги из РАППа – «леваки» – разоблачены и ликвидированы, то есть расстреляны[438]. По иронии судьбы и Анна Грудская, предшественница Бабушкиной, тоже оказалась в числе разоблаченных «леваков». Вина, которая вменялась редакторам и критикам – только вообразите! – заключалась в том, что они разделяли писателей на союзников и врагов, поддерживали бесталанных и преследовали талантливых.
После Великой Отечественной войны объемистая «История русской детской литературы» (1948) Бабушкиной была опубликована посмертно. В обзоре дореволюционной детской литературы – от народной поэзии до 1917 года – мало писателей удостаивается ее одобрения. Литература подразделяется на прогрессивную и реакционную, монархизм и религиозность оказываются повторяющимися недостатками дореволюционной литературы. Когда дело доходит до первого десятилетия ХХ века, Бабушкина почти полностью теряет интерес к предмету. Однако, несмотря на все упрощения и поверхностные характеристики, много десятков лет работа Бабушкиной оставалась основным текстом по истории дореволюционной литературы для детей.
Важным шагом стала публикация библиографического списка советской детской литературы. Первый том (1933) покрывал период от 1918 до 1931 годов. Редактором этого и последующих томов стал Иван Старцев (1896 – 1967). Последний том (1967 – 1969) был опубликован в 1973 году, уже после смерти Старцева, а сама традиция подобных изданий просуществовала до середины 1980-х.
