Miss Virginia E. Otis was a little girl of fifteen (мисс Вирджиния Отис была молодой девушкой пятнадцати лет), lithe and lovely as a fawn (привлекательной и грациозной как лань; fawn – молодой олень; lithe – грациозный) and with a fine freedom in her large blue eyes (и с чудесным /выражением чувства/ свободы в ее больших голубых глазах). She was a wonderful Amazon (она была прекрасной наездницей); and had once raced old Lord Bilton on her pony twice round the park (и однажды дважды проехала на своем пони по парку со старым лордом Билтоном; to race – состязаться в скачках), winning by a length and a half (обойдя его на полтора корпуса; to win – выигрывать; побеждать), just in front of the Achilles statue (прямо перед статуей Ахилла), to the huge delight of the young Duke of Cheshire (к огромному восхищению герцога Чеширского), who proposed for her on the spot (который тут же сделал ей предложение; on the spot – на месте; тотчас же) and was sent back to Eton[5] that very night by his guardians in floods of tears (и был отослан назад в Итон тем же вечером его опекунами, весь в слезах; to send – посылать).
Miss Virginia E. Otis was a little girl of fifteen, lithe and lovely as a fawn, and with a fine freedom in her large blue eyes. She was a wonderful Amazon, and had once raced old Lord Bilton on her pony twice round the park, winning by a length and a half, just in front of the Achilles statue, to the huge delight of the young Duke of Cheshire, who proposed for her on the spot, and was sent back to Eton that very night by his guardians, in floods of tears.
After Virginia came the twins (после Вирджинии /в семье/ шли близнецы; to come – подходить, приходить; появляться), who were usually called “The Star and Stripes (которых обычно называли «Звезда и полосы» /т. е. «американский флаг»/),” as they were always getting swished (так как их всегда секли розгой; to get – получать; доставать, добывать; становиться, делаться; to swish – рассекать воздух со свистом; сечь /розгой/). They were delightful boys (они были чудесные мальчики), and, with the exception of the worthy Minister (и, за исключением уважаемого посла) the only true republicans of the family (единственные республиканцы в семье).
After Virginia came the twins, who were usually called “The Star and Stripes,” as they were always getting swished. They were delightful boys, and, with the exception of the worthy Minister, the only true republicans of the family.
As Canterville Chase is seven miles from Ascot[6] (так как Кентервиль Чейз находится в семи милях от Эскота), the nearest railway station (ближайшей железнодорожной станции), Mr. Otis had telegraphed for a waggonette to meet them (телеграфировал, чтобы /за ними/ прислали экипаж; to meet them – встретить их), and they started on their drive in high spirits (и они отправились в поездку в хорошем настроении). It was a lovely July evening (был прекрасный июльский вечер), and the air was delicate with the scent of the pinewoods (и воздух был напоен запахом соснового леса; delicate – изысканный, утонченный; нежный). Now and then they heard a wood-pigeon brooding over its own sweet voice (время от времени они слышали вяхиря, грустящего под свой собственный нежный голосок; over its own sweet voice – «под свой собственный нежный голос»; to brood – высиживать яйца; размышлять /особ. грустно; about, on, over, upon – над чем-либо/; вынашивать /в уме, в душе/), or saw, deep in the rustling fern (или видели в глубине шуршащего папоротника), the burnished breast of the pheasant (яркую грудь фазана; to burnish – чистить, полировать; покрывать глянцем, делать блестящим).
As Canterville Chase is seven miles from Ascot, the nearest railway station, Mr. Otis had telegraphed for a waggonette to meet them, and they started on their drive in high spirits. It was a lovely July evening, and the air was delicate with the scent of the pinewoods. Now and then they heard a wood-pigeon brooding over its own sweet voice, or saw, deep in the rustling fern, the burnished breast of the pheasant.
Little squirrels peered at them from the beech-trees as they went by (маленькие белочки глядели на них с буковых деревьев в то время как они проезжали мимо; to peer – всматриваться, вглядываться), and the rabbits scudded away through the brushwood and over the mossy knolls (и кролики мчались через заросли кустарника и поросшие мхом холмики), with their white tails in the air (и их белые хвостики /мелькали/ в воздухе). As they entered the avenue of Canterville Chase, however (однако, когда они въехали на дорогу, ведущую к Кентервиль Чейз), the sky became suddenly overcast with clouds (небо внезапно покрылось тучами; to become – становиться; overcast – покрывать мраком, закрывать; затемнять), a curious stillness seemed to hold the atmosphere (странная тишина, казалось, воцарилась в атмосфере; to hold – держать; владеть), a great flight of rooks passed silently over their heads (большая стая грачей пролетела беззвучно над их головами), and, before they reached the house (и прежде чем они достигли дома), some big drops of rain had fallen (упало несколько больших капель дождя).
Little squirrels peered at them from the beech-trees as they went by, and the rabbits scudded away through the brushwood and over the mossy knolls, with their white tails in the air. As they entered the avenue of Canterville Chase, however, the sky became suddenly overcast with clouds, a curious stillness seemed to hold the atmosphere, a great flight of rooks passed silently over their heads, and, before they reached the house, some big drops of rain had fallen.
Standing on the steps to receive them was an old woman (на ступеньках стояла, встречая их, старая женщина; to stand), neatly dressed in black silk, with a white cap and apron (опрятно одетая в черное шелковое /платье/, в белом чепце и переднике; black silk – черный шелк). This was Mrs. Umney, the housekeeper (это была миссис Амней, экономка), whom Mrs. Otis, at Lady Canterville’s earnest request (которую миссис Отис, по искренней просьбе леди Кентервиль), had consented to keep in her former position (согласилась оставить в ее прежней должности). She made them each a low curtsey as they alighted (она сделала каждому из них низкий реверанс, когда они выходили из экипажа; to alight – слезать; спешиваться, сходить) and said in a quaint, old-fashioned manner (и сказала в странной, старомодной манере), “I bid you welcome to Canterville Chase (я приветствую вас /по поводу вашего прибытия/ в Кентервиль Чейз; to bid welcome – /уст./ приветствовать)”.
Standing on the steps to receive them was an old woman, neatly dressed in black silk, with a white cap and apron. This was Mrs. Umney, the housekeeper, whom Mrs. Otis, at Lady Canterville’s earnest request, had consented to keep in her former position. She made them each a low curtsey as they alighted, and said in a quaint, old-fashioned manner, “I bid you welcome to Canterville Chase.”
Following her (следуя за ней), they passed through the fine Tudor hall into the library (они прошли через прекрасный тюдорианский холл в библиотеку), a long, low room, panelled in black oak (длинную, /с низким потолком/ комнату, обитую панелью из черного дуба), at the end of which was a large stained glass window (в конце которой находилось широкое витражное окно; stained glass – цветное стекло; stain – пятно; to stain – пятнать; красить; набивать рисунок). Here they found tea laid out for them (там они обнаружили чай, сервированный для них; to find – находить; обнаруживать; to lay out – выкладывать, выставлять), and, after taking off their wraps (и, после того как они сняли накидки; to take off), they sat down and began to look round (они уселись и начали осматриваться; to sit down; to begin), while Mrs. Umney waited on them (в то время как миссис Амней прислуживала им).
Following her, they passed through the fine Tudor hall into the library, a long, low room, panelled in black oak, at the end of which was a large stained glass window. Here they found tea laid out for them, and, after taking off their wraps, they sat down and began to look round, while Mrs. Umney waited on them.
Suddenly Mrs. Otis caught sight of a dull red stain on the floor just by the fireplace (внезапно миссис Отис заметила темно-красное пятно на полу как раз возле камина; to catch sight – заметить: «поймать вид»), and, quite unconscious of what it really signified (и, совсем не подозревая, чтό все это значит; unconscious – не осознающий /что-либо/), said to Mrs. Umney (сказала миссис Амней), “I am afraid something has been spilt there (я боюсь, там что-то пролили; to spill).”
Suddenly Mrs. Otis caught sight of a dull red stain on the floor just by the fireplace, and, quite unconscious of what it really signified, said to Mrs. Umney, “I am afraid something has been spilt there.”
“Yes, madam,” replied the old housekeeper in a low voice («Да, мадам», тихо ответила старая экономка; in a low voice – тихим: «низким» голосом), “blood has been spilt on that spot (кровь была пролита на этом месте).”
“blood has been spilt on that spot”
“Yes, madam,” replied the old housekeeper in a low voice, “blood has been spilt on that spot.”
“How horrid (как ужасно)!” cried Mrs. Otis (воскликнула); “I don’t at all care for blood-stains in a sitting-room (я вовсе не люблю пятен крови в гостиной). It must be removed at once (оно должно быть удалено немедленно).”
“How horrid!” cried Mrs. Otis; “I don’t at all care for blood-stains in a sitting-room. It must be removed at once.”
The old woman smiled (старая женщина улыбнулась), and answered in the same low mysterious voice (и ответила тем же тихим, таинственным голосом), “It is the blood of Lady Eleanore de Canterville (это кровь леди Элеоноры де Кентервиль), who was murdered on that very spot by her own husband (которая была убита на этом самом месте ее собственным мужем), Sir Simon de Canterville, in 1575 (сэром Саймоном де Кентервиль в 1575 году). Sir Simon survived her nine years (сэр Саймон пережил ее на девять лет), and disappeared suddenly under very mysterious circumstances (и исчез внезапно при очень странных обстоятельствах). His body has never been discovered (его тело /так и/ не было найдено; never – никогда; употр. для выражения эмоционального отрицания), but his guilty spirit still haunts the Chase (но его /отягощенный виной/ дух все еще бродит по усадьбе; guilty – виновный; guilt – вина). The blood-stain has been much admired by tourists and others, and cannot be removed (пятном крови весьма восхищаются туристы и другие /посетители/ и его нельзя удалить: «не может быть удалено»).”
