“Now, now, now,” cried the Canadian farmer with his barbarian benevolence, “don’t let’s spoil a jolly evening. What I say is, let’s do something for the company tonight. Not blacking faces or sitting on hats, if you don’t like those – but something of the sort. Why couldn’t we have a proper old English pantomime – clown, columbine, and so on. I saw one when I left England at twelve years old, and it’s blazed in my brain like a bonfire ever since. I came back to the old country only last year, and I find the thing’s extinct. Nothing but a lot of snivelling fairy plays. I want a hot poker and a policeman made into sausages, and they give me princesses moralising by moonlight, Blue Birds, or something. Blue Beard’s more in my line, and him I like best when he turned into the pantaloon.”
“I’m all for making a policeman into sausages,” said John Crook (я целиком за то, чтобы из полицейского сделать котлеты). “It’s a better definition of Socialism than some recently given (это лучшее определение социализма, чем то, что было дано ранее; definition – определение; recently – недавно). But surely the get-up would be too big a business (но, безусловно, постановка – дело слишком сложное; get-up – одежда; постановка /пьесы/).”
“Not a scrap (ничего подобного; not a scrap – ни капли; scrap – лом; бракованные детали; мизерное количество),” cried Blount, quite carried away (вскричал Блаунт, полностью увлеченный /этой идеей/). “A harlequinade’s the quickest thing we can do, for two reasons (арлекинаду устроить как раз можно очень быстро, по двум причинам). First, one can gag to any degree (во-первых, можно нести любую отсебятину; to gag – вставлять кляп; нести отсебятину, импровизировать /театр./; degree – степень; уровень); and, second, all the objects are household things – tables and towel-horses and washing baskets, and things like that (а во-вторых, на декорации сгодится всякая домашняя утварь: «а предметами /могут быть/ хозяйственные/бытовые вещи» – столы, вешалки, бельевые корзины и так далее; towel-horse – вешалка или подставка для полотенец; towel – полотенце; horse – лошадь).”
“That’s true (это верно),” admitted Crook, nodding eagerly and walking about (признал Крук, одобрительно кивнув и расхаживая /по комнате/). “But I’m afraid I can’t have my policeman’s uniform (но боюсь, мне не удастся раздобыть полицейскую форму). Haven’t killed a policeman lately (в последнее время я не убивал полисмена).”
“I’m all for making a policeman into sausages,” said John Crook. “It’s a better definition of Socialism than some recently given. But surely the get-up would be too big a business.”
“Not a scrap,” cried Blount, quite carried away. “A harlequinade’s the quickest thing we can do, for two reasons. First, one can gag to any degree; and, second, all the objects are household things – tables and towel-horses and washing baskets, and things like that.”
“That’s true,” admitted Crook, nodding eagerly and walking about. “But I’m afraid I can’t have my policeman’s uniform. Haven’t killed a policeman lately.”
Blount frowned thoughtfully a space, and then smote his thigh (Блаунт задумчиво сдвинул брови на мгновение, а затем ударил себя по бедру = по ноге; to frown – хмурить брови; thoughtfully – задумчиво; thought – мысль; space – пространство; интервал времени; to smite – ударять, бить; thigh – бедро). “Yes, we can (раздобудем: «нет, сможем»)!” he cried (воскликнул он; to cry – плакать; восклицать). “I’ve got Florian’s address here, and he knows every costumier in London (у меня есть адрес Флориана здесь /в письме/, а он знает каждого костюмера в Лондоне). I’ll phone him to bring a police dress when he comes (я позвоню, чтобы он принес /захватил/ костюм полисмена, когда поедет).” And he went bounding away to the telephone (и он заспешил к телефону; to bound – скакать; быстро бежать).
“Oh, it’s glorious, godfather (ах, как великолепно, крестный),” cried Ruby, almost dancing (воскликнула Руби, она была готова заплясать от радости: «почти танцуя»). “I’ll be columbine and you shall be pantaloon (я буду Коломбиной, а вы – Панталоне).”
The millionaire held himself stiff with a sort of heathen solemnity (миллионер замер натянуто как в языческой торжественности = выпрямился и замер как языческое божество; to hold oneself – держаться; вести себя; stiff – натянутый; непреклонный; heathen – языческий; solemnity – церемониал; торжественность). “I think, my dear (я полагаю, моя дорогая),” he said, “you must get someone else for pantaloon (вам следует найти кого-нибудь другого на роль Панталоне).”
“I will be pantaloon, if you like (я буду Панталоне, если хотите),” said Colonel Adams, taking his cigar out of his mouth, and speaking for the first and last time (сказал полковник Адамс, вынув сигару изо рта и заговорив в первый и последний раз /во время разговора/).
Blount frowned thoughtfully a space, and then smote his thigh. “Yes, we can!” he cried. “I’ve got Florian’s address here, and he knows every costumier in London. I’ll phone him to bring a police dress when he comes.” And he went bounding away to the telephone.
“Oh, it’s glorious, godfather,” cried Ruby, almost dancing. “I’ll be columbine and you shall be pantaloon.”
The millionaire held himself stiff with a sort of heathen solemnity. “I think, my dear,” he said, “you must get someone else for pantaloon.”
“I will be pantaloon, if you like,” said Colonel Adams, taking his cigar out of his mouth, and speaking for the first and last time.
“You ought to have a statue (вам нужно поставить памятник /за это/),” cried the Canadian, as he came back, radiant, from the telephone (воскликнул канадец, с сияющим лицом: «сияющий», вернувшись от телефона). “There, we are all fitted (ну вот, все готово; to fit – подходить; соответствовать). Mr. Crook shall be clown (мистер Крук будет клоуном); he’s a journalist and knows all the oldest jokes (он журналист и знает все устаревшие: «самые старые» шутки). I can be harlequin (я могу быть Арлекином), that only wants long legs and jumping about (для этого нужны только длинные ноги и /умение/ прыгать повсюду). My friend Florian ’phones he’s bringing the police costume (мой друг Флориан сказал мне сейчас по телефону, что привезет костюм полисмена); he’s changing on the way (он переоденется по дороге). We can act it in this very hall (мы можем играть прямо в этом холле), the audience sitting on those broad stairs opposite (зрители будут сидеть напротив на широкой лестнице), one row above another (один ряд выше другого). These front doors can be the back scene (эти входные двери могут быть задней сценой), either open or shut (либо открытыми, либо закрытыми). Shut, you see an English interior (/если/ закрыть, вы увидите внутреннюю часть английского дома: «английский интерьер»). Open, a moonlit garden (/если/ открыть – сад, освещенный луной). It all goes by magic (все идет как по волшебству).” And snatching a chance piece of billiard chalk from his pocket (и, вытащив: «выхватив» из кармана кусок мела, случайно захваченный из бильярдной: «случайный кусок мела»), he ran it across the hall floor (он провел им по полу холла; to run), half-way between the front door and the staircase (посередине между входной дверью и лестницей), to mark the line of the footlights (чтобы отметить линию рампы = отделить сцену).
“You ought to have a statue,” cried the Canadian, as he came back, radiant, from the telephone. “There, we are all fitted. Mr. Crook shall be clown; he’s a journalist and knows all the oldest jokes. I can be, that only wants long legs and jumping about. My friend Florian ‘phones he’s bringing the police costume; he’s changing on the way. We can act it in this very hall, the audience sitting on those broad stairs opposite, one row above another. These front doors can be the back scene, either open or shut. Shut, you see an English interior. Open, a moonlit garden. It all goes by magic.” And snatching a chance piece of billiard chalk from his pocket, he ran it across the hall floor, half-way between the front door and the staircase, to mark the line of the footlights.
How even such a banquet of bosh was got ready in the time remained a riddle (как даже такое дурацкое представление было подготовлено вовремя, остается загадкой; bosh – глупость; чушь; to get ready – собираться; подготавливать; riddle – загадка). But they went at it with that mixture of recklessness and industry (но они принялись за дело с той смесью безрассудства и старания; mixture – перемешивание; смесь; reckless – необдуманный, безрассудный; industry – промышленность; производство; прилежание; старание) that lives when youth is in a house (которое возникает: «живет», когда в доме присутствует: «есть» юность); and youth was in that house that night (а той ночью в /том/ доме была юность), though not all may have isolated the two faces and hearts from which it flamed (хотя не все, вероятно, могли определить: «выделить» два лица и два сердца, от которых она /юность/ загорелась; though – хотя; to isolate – изолировать; отделять; выделять; to flame – пылать; гореть; вспыхнуть). As always happens (как всегда бывает), the invention grew wilder and wilder (выдумка становилась все безрассуднее и безрассуднее; invention – изобретение; выдумка; to grow – расти; увеличиваться; wild – дикий; бурный; безудержный) through the very tameness of the bourgeois conventions from which it had to create (при всей буржуазной благонравности ее происхождения: «при всей прирученности буржуазных условностей, на /основе которых/ она /выдумка/ должна была творить»; tameness – прирученность; convention – съезд; соглашение; обычай; условность; to create – создавать; творить). The columbine looked charming in an outstanding skirt that strangely resembled the large lamp-shade in the drawing-room (Коломбина выглядела очаровательно в своей необыкновенной юбке, удивительно напоминавшей большой абажур в гостиной; outstanding – выдающийся; незаурядный; первоклассный; to resemble – походить, иметь сходство; lamp-shade – абажур; shade – тень). The clown and pantaloon made themselves white with flour from the cook (Клоун и Панталоне набелили себе лица мукой, взятой у повара: «придали себе белый цвет мукой от повара»; flour – мука; cook – повар), and red with rouge from some other domestic (и накрасили щеки румянами, тоже позаимствованными у кого-то из домашних: «от каких-то других домашних»; rouge – румяна), who remained (like all true Christian benefactors) anonymous (пожелавших (как и подобает истинным благодетелям-христианинам) остаться неизвестными; to remain – оставаться; true – верный; правильный; истинный; benefector – благодетель).
