нового университетского устава 1863 года, составлению проекта реформы кредитных учреждений.
Александр III уважал Николая Христиановича, считая его «превосходным, благородным, без задних мыслей человеком» [113]. Это сыграло решающую роль при назначении киевского профессора в 1880 году товарищем министра финансов, а в 1881 году — министром финансов. Он вошел в историю как крупнейший реформатор царствования Александра III, непосредственный предшественник С. Ю. Витте и П. А. Столыпина. О его деятельности на этом посту мы также рассказали в главе 5.
В конце 1886 года Бунге был вынужден покинуть финансовое ведомство в результате интриги, затеянной против него Победоносцевым и Катковым [114], но его отставка не стала опалой. Александр III неожиданно для всех назначил Н. Х. Бунге председателем Комитета министров, поскольку ценил в нем его «душевную чистоту и хрустальную честность», несмотря на то что его взгляды «существенно расходились с правительственными воззрениями того времени» [115].
Победоносцев так характеризовал своего воспитанника Николая Александровича Романова:
«Он имеет природный ум, проницательность, схватывает то, что слышит, но схватывает значение факта лишь изолированного, без отношения к остальному, без связи с совокупностью других фактов, событий, течений, явлений. На этом мелком, однозначном факте или взгляде он и останавливается… Широкого, общего, выработанного обменом мысли, спором, прениями, для него не существует» [116].
Бунге говорил, что цесаревич «положительно очень умен и в высшей степени сдержан в проявлении своих мыслей» [117]. Он стремился убедить наследника в необходимости политики реформ и заботы о низших сословиях.
Оба воспитателя стремились воздействовать на цесаревича и после того, как обучение было окончено. Николай Александрович встречался с ними на заседаниях Государственного совета и Комитета министров, членом которых он был назначен в мае 1889 года. В декабре 1892 года был образован Комитет Сибирской железной дороги. Его вице-председателем стал Н. Х. Бунге, а председателем Александр III сделал цесаревича Николая [118].
Между двумя наставниками цесаревича Николая Александровича развернулась настоящая схватка за мировоззрение будущего царя. В итоге система взглядов Николая Александровича всю его жизнь отличалась двойственностью и непоследовательностью. Охранительные настроения сменялись осторожными либерально-консервативными и наоборот.
После восшествия на престол Николая II соперничество Победоносцева и Бунге продолжалось уже в коридорах власти.
Победоносцев постоянно был при Николае II, в то же время император постоянно общался с Бунге и обсуждал с ним важнейшие вопросы.
Вопреки бюрократической традиции, председатель Комитета министров на некоторое время получил право регулярного утреннего доклада. Всеподданнейшие доклады министров императору проходили теперь в его присутствии. «Н. Х. Бунге возлагал, по-видимому, особые надежды на новое царствование в смысле изменения в направлении внутренней политики. Выражая нам свою печаль по поводу кончины императора Александра III, он прибавил тут же, что падать духом не следует, что надо, напротив, надеяться на новое царствование, открывающее и новую эру государственной жизни. Он, несомненно, имел в виду возможность и своего более непосредственного влияния на дела управления» [119]. Николай Христианович рекомендовал императору продолжить реформаторский курс Александра II.
Константин Петрович с помощью своего влияния при дворе неоднократно торпедировал реформаторские начинания Николая Христиановича [120], но в итоге, несмотря на то что тот ушел из жизни значительно раньше Победоносцева, окончательная победа в этом противостоянии оказалась за Бунге.
После кончины Александра III 20 октября 1894 года Николай Александрович стал российским императором. Николай был рядом с отцом в последние дни его жизни. В Ливадию, понимая близкий исход, подъехали многие члены императорской семьи. Николай добился разрешения приезда и своей будущей жены, принцессы Виктории Алисы Елены Луизы Беатрисы Гессен-Дармштадтской, внучки королевы Виктории. Николай и тогда, и впоследствии называл ее Аликс. Будущие супруги были помолвлены в апреле 1894 года. На следующий день после кончины Александра III Аликс приняла православие под именем Александра Фёдоровна. «И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость: в 10 час. в присутствии только семейства моя милая дорогая Аликс была миропомазана, и после обедни мы причастились вместе с нею, дорогой Мама и Эллой» [121], — писал в своем дневнике Николай. Известно, что первоначально родители отговаривали Николая от этого брака [122].
Бракосочетание молодого царя состоялось менее чем через неделю после похорон Александра III. Медовый месяц новобрачных протекал в атмосфере панихид и траурных визитов. Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящего пролога для исторической трагедии последнего русского царя. Молодая императрица с трудом говорила по-русски. Аликс должна была в течение короткого срока изучить язык своей новой родины и привыкнуть к ее быту и нравам. Она делала ошибки, незначительные сами по себе, но равносильные страшным преступлениям в глазах петербургского высшего света. Это запугало ее и создало известную натянутость в обращении с окружающими [123].
Неожиданная смерть Александра III застала цесаревича врасплох. Он не ощущал себя способным принять тяжкое бремя власти.
«Что будет теперь с Россией? — воскликнул он в беседе с великим князем Александром Михайловичем. — Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами» [124].
Тут-то и напомнил о себе К. П. Победоносцев, который стремился усилить свое влияние на молодого императора. «Ведь Вы никого не знаете. Ваш отец при вступлении на престол был в таком же положении, я один был около него. И теперь, если Вам что понадобится, то пошлите за мной, — мне ведь ничего не нужно, я желаю только служить Вам», — сказал он Николаю [125]. Победоносцеву было поручено составить речь, которую император произнес 2 ноября 1894 года на приеме членов Государственного совета в Аничковом дворце. Однако манифест о вступлении на престол Николая II поручили написать не ему, а начальнику Главного управления уделов Л. Д. Вяземскому [126].
Зато Победоносцев стал автором речи императора перед депутациями от дворянства, земств, городов и казачьих войск, собравшимися в Зимнем дворце 17 января 1895 года, в которой он осудил «людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления» и заявил о своем намерении «охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял мой покойный родитель» [127]. Это было воспринято либеральной общественностью как обновленная версия Манифеста 29 апреля 1881 года «О незыблемости самодержавия».
Логическим продолжением восшествия на престол стала православная коронация императора Николая Александровича и императрицы Александры Фёдоровны, состоявшаяся 14 мая 1896 года по традиции в Успенском соборе Кремля в Москве.
Празднования коронации запланировали на субботу 18 мая на Ходынском поле. Однако они были омрачены гибелью людей, подданных императора, пришедших на праздничные гулянья, из-за неорганизованности праздничных мероприятий, на которых, по разным оценкам,
