Майориан и Рицимер. Из истории Западной Римской империи - Юлий Беркович Циркин

После убийства Валентиниана III 16 марта 455 г. фактически началась агония Западной Римской империи. Через два десятка лет эта часть Римской империи перестала существовать [1]. Разумеется, в течение этих двух десятилетий западные императоры (иногда при поддержке восточных) пытались преодолеть вектор падения. Значительное место среди этих императоров занимает Майориан, считающийся самым способным из этих последних императоров Запада [2].

Майориан принадлежал к известной римской семье. Его дед по матери, тоже Майориан, прославился своими победами в Иллирике. В то время, когда Феодосий I принял в Сирмии титул августа, т. е. 19 января 379 г. [3], Майориан старший являлся магистром обеих армий в Иллирике (Sid. Apoll. Carm. V, 107–115). O его предыдущей карьере ничего неизвестно, но можно думать, что он прошел довольно большой путь, прежде чем занять столь высокую должность. Позже он явно участвовал в войнах Феодосия на Дунае, хотя о деталях что-либо сказать невозможно [4]. Отец будущего императора служил при Аэции, по-видимому, занимая какую-то высокую должность в финансовой службе этого полководца [5]. По словам Сидония Аполлинария (Carm. V, 116–125), отцу Майориана даже несколько раз предлагали фасции, т. е. пост консула, но тот отказывался. Если это сообщение достоверно, то оно означает, что неизвестный по имении отец Майориана входил в самый близкий круг соратников Аэция, и пост консула мог являться наградой ему за какие-то услуги своему покровителю.

Такое происхождение и такие связи явно облегчили самому Майориану начала его карьеры. Начал он ее, как и отец, при Аэции, но не в финансовой сфере, а в армии, в которой он быстро выдвинулся. Еще будучи сравнительно молодым человеком, Майориан отличился в защите Туронов, причем действовал он там совершенно самостоятельно, т. к. самого Аэция в этом районе тогда не было (Sid. Apoll. Carm. V, 209–211). Полагают, что речь шла об обороне этого города от армориканских багаудов [6]. Несколько позже (post tempore parvo) под командованием Аэция Майориан участвовал в разгроме франкского короля Клодиона около крепости Вик Элене, и в этой битве он был ранен (Sid. Apoll. Carm. V, 211–224).

Во время военной службы под знаменами Аэция Майориан познакомился и, может быть, даже подружился с двумя людьми, которые сыграют роль в будущей судьбе Западной Римской империи, — Эгидием и Рицимером. Эгидий был римлянином, происходившим из Галлии, и сражался вместе с Майорианом (FHG IV. Prisc. Fr. 30).

В отличие от Эгидия и самого Майориана Флавий Рицимер был варваром, но смешанного происхождения. Его дедом с материнской стороны был вестготский король Валлия, а отцом — свев. Имя отца Рицимера точно не известно, но Сидоний Аполлинарий (Carm. II, 360–363) намекает на его королевское достоинство, говоря, что и Готское, и Свевское королевства призывают Рицимера править [7].

Рицимер родился, скорее всего, около 418 г., и это предполагает, что его отцом был первый известный нам свевсекий король Гермерих [8]. Он принадлежал к тем кругам варварской аристократии, которые в результате политических перипетий в германских королевствах не имели никаких шансов занять видные места и поэтому связывали свое будущее исключительно с Империей [9]. Поэтому неудивительно, что Рицимер, несмотря на свое варварское происхождение, явно ощущал себя настоящим римлянином и верно служил Империи. Сидоний Аполлинарий (Carm. V, 266–268) говорит, что Майориан с юности был связан с Рицимером «любовью» [10]. Даже если это — преувеличение, все же ясно, что эти два офицера Аэция были не просто знакомы, но и тесно связаны. А это, в свою очередь, говорит о том, что одно время модное в историографии противопоставление варварской и римской «партий» не имеет оснований, по крайней мере, в данном случае. Все трое входили в ближайшее военное окружение Аэция, составляя в числе других что-то вроде его штаба [11].

Однако через какое-то время после своих побед Майориан по приказу Аэция был вынужден оставить военную службу и вернуться в отцовское имение (rure… patrio), сменив военные труды на обработку полей (Sidon. Apoll. Carm. V, 293–298). Поскольку в этой связи Сидоний Аполлинарий ничего не говорит об отце, можно считать, что тот к тому времени уже умер. Сам Майориан в этот момент был еще сравнительно молод (iuvenis). Поэт называет отцовское имение Майориана rus (деревня), но это явно поэтический оборот, и делать какой-либо вывод о якобы незначительности имения нельзя. По словам панегириста, судьба специально сделала такой поворот, чтобы будущий император приобрел, кроме солдатского опыта, еще и гражданский.

О причинах внезапной немилости Майориана говорит тот же Сидоний Аполлинарий. По его словам, инициатива исходила от жены Аэция. Она узнала от звезд, что империя достанется именно Майориану, обладающему для этого всеми необходимыми доблестями, что ему будут воздавать почести все народы, и это затмит подвиги самого Аэция, что он уже сейчас прославился своими победами, что (и это, может быть, самое главное) будущая судьба Майориана заставит римлян забыть и ее, и ее сына Гауденция (Sid. Apoll. Carm. V, 143–274). Последнее обычно интерпретируется как стремление жены Аэция устранить в лице Майориана препятствие в ее матримониальных планах: она и сам Аэций собирались женить Гауденция на младшей дочери Валентиниана III Плацидии, дабы войти, как ранее Стилихон, в императорскую семью. У Валентиниана не было сыновей, но только две дочери Евдокия и Плацидия, из которых первая была уже помолвлена с сыном вандальского короля Гейзериха Гуннерихом. Если бы такой план удался, то после смерти Валентиниана все шансы занять западный трон были бы у Гауденция [12].

Однако против такой интерпретации опалы Майориана существуют и возражения. Указывается, что молодой офицер едва ли мог считаться серьезным препятствием планам Аэция, что в тексте Сидоний Аполлинария собственно о возможном браке Плацидии ничего не говорится и что надо учитывать жанр произведения — панегирик, в котором, естественно, все подается в чрезмерно преувеличенном виде с целью как можно больше прославить своего героя [13]. Эти доводы не бесспорны, но их, конечно, надо учитывать.

С другой стороны, надо помнить, что панегирик был произнесен Сидонием Аполлинарием перед самим императором. Хотя сам жанр похвальной речи предусматривает несомненные преувеличения, едва ли в присутствии главного героя автор осмелился бы выдумывать факты. Если обратиться к более позднему времени, то надо обратить внимание на два важных события. После убийства Аэция Валентиниан вернул Майориана на службу именно с целью успокоить придворную гвардию и, вероятно, личные