- Повсюду говорят - и я не от одного слышал, - будто вы тут, милые мои, такие лакомства кушаете, такие вам деликатесы отцы-иезуиты под нос подсовывают, что видеть никто не видел и слышать никто не слышал. Вот я и спросил, нет ли у вас сегодня какого-нибудь особого поста, а может быть, вы плоть свою умерщвляете для душевного совершенствования и получения вечного блаженства?
- Эх, - вздохнул Ясько, - ты, отец, просто в глаза смеешься!
Квестарь молитвенно сложил руки и вознес очи кверху.
- Говорю вам сущую правду. Спросите мужиков, что они думают об этом.
- Врешь, братец! - закричал лохматый слуга. Брат Макарий повернулся к нему и елейным голоском ответил:
- Говорят, что у вас даже чудеса творятся. А священное писание и наша вера учат, что там, где много святости, там и всего вдоволь.
- Похлебки-то у нас вволю, - сказал Ясько.
- Ну, я тогда всем расскажу, что о вас неправду говорят и никаких чудес здесь не бывает.
- Бывают чудеса! Да еще какие! - засмеялся Ясько.
- Молчи! - оборвал лохматый толстяка. - Покажет тебе отец Игнатий, если дойдет до его ушей.
- Это чудо совершить нетрудно, - показал брат Макарий на блюдо с похлебкой, - а я хотел бы узнать секрет и других чудес.
- А ты кто таков, что в это дело нос суешь? - недоверчиво спросил волосатый слуга.
- Я бедный квестарь, брожу по миру, собираю подаяние для своего монастыря.
- Он бесов умеет изгонять, - похвалил его Ясько.
При этих словах все перекрестились и отступили от брата Макария. Теперь на него смотрели с суеверным страхом. Ясько, видя, что слова квестаря произвели сильное впечатление, заискивающе начал просить:
- А ты не расскажешь нам, отец, как бесов-то из человека изгоняют, очень это нам любопытно.
- Слушать и то страх берет, - вздохнул кто-то.
- Ладно, будь по-вашему, - сказал брат Макарий. Он встал, достал из-под рясы плеть и взмахнул ею несколько раз в воздухе с криком: - Apage, satanas!
Ужас охватил всех, слуги начали искать, куда бы унести ноги. Брат Макарий выкидывал странные коленца: то приседал, то вдруг выпрямлялся, потом крутился волчком, и ряса его при этом надувалась, как шар. Проделав несколько таких упражнений, сопровождаемых бессвязными возгласами, он встал посредине людской и мрачно произнес:
- В ком из вас сидит бес? Давайте сюда, я мигом его выгоню. - При этом он так взмахнул плеткой, что все онемели от страха. - Ну, милые мои, пусть подойдет тот, кто одержим дьяволом.
Наступила мертвая тишина, только слышно было, как. звенят мухи у печи. Никто не решался даже дух перевести, а вдруг квестарь именно с него начнет.
Отойди, сатана! (лат. )
Брат Макарий спрятал плетку, но продолжал неподвижно стоять посредине комнаты, сощурив глаза и прикрыв руками лоб.
- Во всех вас, братья мои, - произнес он как бы с трудом, - сидят бесы. Я чувствую, как они гнездятся в вас. О! - закричал он так страшно, что слуги вскочили со скамей, дрожа в испуге, как овцы.
- Ничего, ничего, - поднял руку квестарь, - сидите спокойно.
Все послушно уселись. '
Брат Макарий тихо стонал. Слуги, как загипнотизированные, не сводили с него глаз,
- О! - снова дико выкрикнул квестарь. Все как один опять вскочили со своих мест дрожа как в лихорадке.
- Ничего, ничего, - успокоил их брат Макарий.
Слуги присели на скамьях, измеряя глазами расстояние до двери, куда можно было бы в случае чего тихонько улизнуть. Квестарь неслышно, как кошка, подкрался к лохматому силачу. Тот со страху чуть не продавил спиной стену, а колени у него ходуном заходили.
- Ты, преданный слуга, - квестарь заговорил глухим, замогильным голосом, бесстыдно бьешь людей. Бьешь или нет?
Тот, словно подавившись горячей картошкой, едва выговорил:
- Ох, бью, преподобный отец.
Подбоченясь, брат Макарий грозно засопел и впился взглядом в лохматого.
- Это бесовские штучки, сучий ты сын. Черти-то схватили тебя в свои коготки и не выпускают. Будешь ты теперь в котле с кипящей смолой вариться тысячу лет.
Тут слуга быстро-быстро начал перебирать ногами да так визгливо захныкал, так завертелся на скамье, что брат Макарий погрозил ему и даже руку занес над ним, чтобы осенить его крестным знамением. Внезапно слуга вскочил, упал ничком и стал биться головой оземь.
- Видишь ты, бараний хвост, как тебя Вельзевул бросает в разные стороны. Apage, apage! - Брат Макарий приподнял рясу и дал лохматому пинка в толстый зад.
- Ой, смилуйся, отец, - извивался слуга, - смилуйся!
- А зачем ты по всяким пустякам к отцам-иезуитам бегаешь, наговариваешь на своих товарищей, правда это или нет? - Квестарь остановился, ожидая ответа, так как не был уверен, не перегнул ли он палку, изгоняя так ревностно беса из этого наймита.
- Ох, бегаю, преподобный отец!
- Тогда слушай, дьявольское отродье, - брат Макарий гордо выпятил грудь. Каждый раз, когда ты языком своим наговоришь на своих товарищей, в тебя влезут тридцать бесов и расползутся, как червяки, по всему твоему телу.
Один из присутствующих, не помня себя от страха, попытался неслышно пробраться вдоль стены к выходу, пользуясь тем, что внимание квестаря было чем-то отвлечено, и даже поставил ногу на порог, но тут брат Макарий заметил беглеца и шуганул его от двери.
- Ну зачем же ты убегаешь? - ласково спросил он.
Слуга опустил голову и молчал. Он не решался произнести ни единого звука, боясь, как бы из него не начали изгонять бесов.
Ясько, который до той поры сидел словно воды в рот набрал, хоть и был известным горланом, не выдержал и спросил:
- А откуда, брат, эти дьяволы родятся? Квестарь ухватил лохматого слугу за волосы и рывком поставил на ноги.
- Вот я сейчас отвечу тебе на этот философский вопрос, - бросил он Ясько, - дай только докончу беседу с этим одержимым.
Лохматый великан трепетал, как осиновый лист.
- Знаешь ли ты теперь, баран проклятый, своих бесов?
- Ох, знаю! Квестарь вытащил плетку и сунул ее под нос слуге.
- А ты знаешь, чем это пахнет? Лохматый понюхал плетку, громко по-собачьи взвыл, но не сумел ответить, чем она пахнет.
- Пахнет она небесным блаженством. Вот если я когда-нибудь узнаю, что ты бьешь людей без жалости да морочишь головы отцам-иезуитам мирскими делами, я этой плеткой так выгоню из тебя беса, что век будешь помнить мою духовную заботу.
- Смилуйся, отче преподобный!
- А теперь садись да в наказание съешь всю похлебку. Займемся следующим. Ведь в каждом из вас бесов-то сидит немало.
Ясько почесал голову.
- Ты, отец, хотел рассказать мне о том, откуда дьяволы родятся.
Квестарь хлопнул себя по лбу.
- Хорошо, что напомнил. Ну, ладно, больше я не буду изгонять из вас бесов: устал очень да, кроме того, на пустой желудок этого еще никому не удавалось. Поэтому, брат мой, я удовлетворю твое любопытство. Слушай внимательно: дело это простое, только запомнить трудно. Ну, ты слушаешь?
Ясько кивнул головой. Все придвинулись к нему поближе. Квестарь сел на скамейку против сбившихся в кучу слуг, внимательно посмотрел на каждого, почесал бородавку и с ученым видом начал:
- От бесов Валаама, Исаакарона, Грезиля, Амана, Бегерита, Асмодея рождаются бесы меньших степеней, поражающие внутренности человека. В желудке сидят водочные бесы: они поглощают всякий напиток, выпитый человеком. В кишках сидят свинские бесы, особо падкие на свинину и всякие жирные кушанья, в пальцах помещаются бесы, которые того только и ждут, чтобы ущипнуть какую-нибудь красотку, и от них исходит сладострастие. Это бесы-щипатели или, как их называют, бесы укромных уголков. А из связи этих бесов выходят и другие, наполняющие тебя, как мешок, ленью и любострастием. Запомнил?
Слуги переглянулись, а потом уставились на Ясько.
- Нет, не запомнил, - с глупой улыбкой произнес Ясько.
- Это хорошо, - похлопал его по плечу квестарь, - иначе у тебя голова пошла бы кругом и больше ни под
каким видом ума не прибавилось бы. А ты мужик не дурак, сразу видно и спорить об этом не приходится.
Слуги начали о чем-то перешептываться между собой, удивленно посматривая на квестаря, который приветливо
им улыбался.
- А теперь, братья мои милые, бегите-ка, да поскорее, за какой-нибудь едой, чтобы я смог запечатлеть в своей памяти пребывание у вас. Иначе у сонмища дьяволов будет великая радость по поводу того, что вы одурачили известного заклинателя бесов и врага дьяволов.
Поднялся шум. Слуги растерялись: похлебку за это время лохматый великан съел, и миска была совсем пуста.
- А где же взять еду-то? - покорно спросил Ясько.
- Где брать? - удивился квестарь. - Да разве отцы-иезуиты каждый день одну похлебку едят?
- Нет, - возразил Ясько, - отцы-иезуиты кушают с нашей госпожой. По окончании вечерних молитв она приглашает их в парадную залу и устраивает пир.
- Так почему же вы не можете принести мне оттуда кусочек жирной ножки? Можно дикой козы или баранью, телячьей я тоже не побрезгую, лишь бы была она жирная и хорошо приготовлена.
