Он велел накрыть праздничные столы, за ними вновь оказались десятки гулен, снова рекой потекло вино, в застолье мужчины должны были по окончании трапезы участвовать в оргии.
Вслед за тем начались многочисленные и столь жестокие казни, что все предыдущие перед ними померкли.
Советам с Избранной радой пришел конец. И Адашев, и Сильвестр, и многие другие вчерашние единомышленники стали исчезать один за другим: Адашев умер в Дерпте, Сильвестр – в Кириллово-Белозерском монастыре, князь Курбский, командовавший войсками в Ливонии, бежал к враждебным Ивану полякам и литовцам, тем более что почти все бывшие члены «Избранной Рады» выступали против продолжения Ливонской войны, столь удачно начавшейся за два года до смерти Анастасии.
Мария Кученей – вторая жена Грозного
Помня о благодетельном влиянии Анастасии на своего мужа, бояре 18 августа 1560 года – на одиннадцатый день после ее кончины – попросили царя жениться вторично. Сначала Иван решил жениться на дочери польского короля Екатерине, но получил твердый и недвусмысленный отказ.
Не слишком долго раздумывая, Иван решил посвататься к дочери черкесского князя Темрюка – Кученей. На Кавказ поехали московские послы и пригласили невесту и ее отца в Москву.
Подучившись языку и крестившись, переменив имя Кученей на Марию, она 21 августа 1561 года обвенчалась с Иваном. Но как только новая царица вышла из церкви, и взглядами, и тоном, и манерами Мария сразу же дала понять, что теперь она госпожа и никто, кроме ее мужа, не смеет становиться на одну ступеньку с нею.
Часто бывавший в Московии английский дипломат Джером Горсей писал: «После этого (смерти Анастасии) он (Иван) женился на одной из черкесских княжен, от которой, насколько известно, у него не было потомства. Обряды и празднества, сопровождавшие эту женитьбу, были столь странными и языческими, что трудно поверить, что все это происходило в действительности».
Мария с восторгом разделяла все досуги мужа. Она с наслаждением наблюдала за медвежьими потехами, с горящими глазами смотрела на то, как ломали на колесе руки и ноги одним казненным, как других сажали на кол, а третьих заживо варили в кипятке.
Иван восторгался новой женой: он находил в ней свое подобие, что такой и должна быть истинная царица. Он видел в безжалостности Марии Темрюковны ясное доказательство ее высокого происхождения, ибо, по его представлениям, люди царской крови должны были презирать всех, кто был ниже их по «породе».
Мария окружила себя самыми красивыми развратницами Москвы, превратив их в подобие фрейлин, и всячески способствовала сближению своего мужа с любой из них.
Вокруг нее собирались и новые люди при дворе царя: Малюта Скуратов-Бельский, Федор Басманов, Богдан Вельский (племянник Малюты), Василий Грязной, князь Афанасий Вяземский и несколько других – жестоких, алчных распутных и коварных эгоистов, не признававших никаких резонов, кроме собственной выгоды, и не ставивших перед собой никаких других целей. Эти люди и стали в скором времени главарями опричников.
Начало опричнины
В декабре 1563 года умер восьмидесятилетний митрополит Макарий, а на место царского духовника стал родной брат Василия Грязного – Левкий, архимандрит кремлевского Чудова монастыря. От него Василий Грязной мог узнать все, ибо Иван, более всего боявшийся смерти и преисподней, едва ли скрывал что-либо важное от своего духовного отца и исповедника.
В результате этих перемен новые друзья царя и его жена создали вокруг Ивана такое плотное кольцо, что никто, кроме них, не имел возможности воздействовать на него. Более того, все они постоянно создавали у Ивана впечатление, что он вместе с ними, его верными друзьями и телохранителями, окружен скопищем врагов – злобных и беспощадных, и нужна великая осторожность и проницательность, чтобы не стать их жертвами.
Новые друзья же предложили Ивану создать особую дружину для борьбы с боярской опасностью, в которую первыми вошли бы они – Малюта Скуратов «со товарищи». Вскоре после того как князь Афанасий Вяземский высказал такую мысль, их же стараниями оказался раскрыт ими же придуманный огромный боярский заговор, направленный против жизни царя. А вслед за тем началось грандиозное, почти для всех неожиданное действо: взяв жену и детей-сирот, Ивана и Федора, царь бежал сначала в подмосковное село Коломенское, затем в Александровскую слободу, куда 3 января 1565 года явилась к нему делегация от бояр и митрополита Афанасия, умоляя вернуться в Кремль.
Иван отказывался целый месяц, но, наконец, милостиво согласился, выговорив себе особые условия возвращения, которые он предъявит им в Москве. Делегаты ничего не имели против. Через неделю Иван эти условия объявил. Он будто топором разрубил Русь на две части, назвав одну земщиной, а другую опричниной. (Об опричнине будет рассказано чуть позже.)
Не переставая пугать Ивана заговорами, Малюта, Вяземский, Грязной и другие приспешники, ставшие во главе опричнины, привели Ивана к мысли о необходимости переезда из Москвы в Александровскую слободу. Однако на сей раз Марию Темрюковну Иван с собой не взял, а, подстрекаемый своими собутыльниками-сомолитвенниками, приказал приставить к Марии Темрюковне надежный караул и не выпускать ее из Кремля.
Александровская слобода
В 115 верстах к северо-западу от Москвы, на берегу реки Серой, впадавшей в Шерну, лежала старинная Александровская слобода, известная под таким названием еще во времена Ивана Калиты. Здесь в 1533 году по указу отца Ивана – Василия III – был построен храм Покрова Пресвятой Богородицы.
Сюда в 1564 году переехал с тремястами самыми верными опричниками царь Иван, учредив особый, ни на что не похожий мужской монастырь. Сам он стал здесь игуменом – настоятелем обители, отцом-келарем. Управляющим хозяйством, которого впоследствии принято было называть «экономом», был наз-начен Вяземский, а отцом-параклисиархом, т. е.
«возжигающим светильники», был Малюта Скуратов.
Слобода была монастырем-крепостью, на стенах которого стояли вооруженные опричники, на время церковных служб менявшие воинские доспехи на монашеские рясы.
Жизнь в слободе была умопомрачительной мешаниной монастырского аскетизма с постоянными, многочасовыми молебнами, строго обязательными постами, совершеннейшим послушанием и сменяющими этот иноческий уклад пьяными оргиями, заканчивающимися в страшных пыточных застенках, где предавались утонченным мучениям сотни узников.
Главным героем и молебнов, и оргий, и пыток был сам Иван Васильевич.
Пока существовала опричнина, а конец пришел ей через восемь лет, в 1572 году, Александровская слобода, а не Московский Кремль, являлась резиденцией русского царя. Слобода была и средостением множества важных государственных тайн, и хранилищем царских сокровищ, и местом, где удовлетворялись все желания и прихоти царя. Сколь ни был Иван низок и омерзителен, нельзя отрицать его любви к «книжному разумению», пробужденному в нем митрополитом Макарием и Сильвестром.
И здесь, в Александровской слободе, между молитвами, оргиями и ужасами пыточных застенков, он читал книги, перевезенные сюда из Москвы, и именно это обстоятельство навело историков на мысль, что легендарная библиотека Ивана Грозного, исчезнувшая неизвестно куда, хранится именно здесь, в Александровской слободе.
Библиотека Ивана Грозного
Напомню уважаемым читателям, что Софья Палеолог привезла с собою из Рима несколько возов книг, и считалось, что это собрание редких инкунабул и рукописей стало основой библиотеки московских великих князей. Иван Грозный, несомненно «книжный человек», должен был сохранить библиотеку своей бабушки с теми дополнениями, которые внес в нее его отец Василий III, тоже не чуравшийся грамоты, да, кроме того, и сам Иван. Однако сколько историки и археологи ни искали ее – воз и ныне там, библиотека не найдена.
О том, где она может быть, какова ее судьба, каковы ее поиски, написано великое множество книг и статей.
Предлагаю вам фрагмент из книги археолога-москвоведа А. Г. Векслера «Москва в Москве. История в недрах столицы»:
«Археологов, ведущих раскопки в Москве, постоянно спрашивают о библиотеке Ивана Грозного – судьба загадочной „либереи“ давно вызывает огромный интерес книголюбов. Когда Максим Грек приехал по приглашению великого князя в Москву, он увидел в „книгохранилище“ Василия III, отца Ивана IV, такое бесчисленное количество греческих книг, что „и в Греции не сподобился увидеть такое множество“. Эти книги, которые видел Максим Грек, по тем же „Сказаниям“, были вывезены из осажденного турками Константинополя и попали на Русь с женой Ивана III, греческой царевной Софьей Палеолог – наследницей византийских императоров. Иван IV, образованнейший человек своего времени, писатель, знаток классических древностей, несомненно, приумножил дедовское книжное наследство.
