Осуждение суровое. Блок, как и многие другие, усомнился в его справедливости, полагая, что оно равнозначно оправданию невежества [66]. Но так ли это? Разве данное самим Блоком определение буржуазной исторической науки первой четверти XX в. как науки, не проникшей глубже лежащих на поверхности фактов [67], разве это определение не столь же суровый приговор?
Общим для всех этих оценок было одно: хотя они почти не касались глубинных основ, определявших плачевное состояние буржуазной исторической науки, тем не менее в них содержались довольно точные указания на внешние проявления бесспорной истины,- позитивистская история оставалась действительно прозябающей "в эмбриональной форме повествования"[68]. В то время, когда в мире происходили беспримерные по своей масштабности изменения, она оказалась не в состоянии не только адекватно отразить, но даже заметить их. Из поля зрения истории ускользали не случайные явления, а "отношения первостепенной важности", т. е., по сути дела, сам предмет исторического познания. Вполне понятно, почему у нее не могло быть и научного метода исторического исследования, или соответствующего "способа видения вещей". В отличие от естественных наук история не располагала "системой специальных понятий" для достижения объективных знаний. Все вместе взятое и определяло ее состояние пассивного созерцания и беспорядочного обозревательства.
Теперь можно сформулировать вопрос, выяснение которого имеет важное значение для настоящего исследования: что же явилось тем камнем преткновения, тем рубежом, преодолеть который позитивистская историография оказалась не в силах, чем и объясняется в конце концов ее кризисное состояние? Другая, наиболее интересующая нас часть этого же вопроса касается историков школы "Анналов": чем определяется их место в развитии исторической науки? Пытались ли они преодолеть те трудности, которые оказались непосильными для позитивистской историографии, или же поставили перед собой иные задачи, просто-напросто обойдя тот камень преткновения, о который споткнулся "классический" позитивизм?
Прежде всего следует иметь в виду, что французская позитивистская историография хотя и явилась непосредственной предшественницей того направления в буржуазной исторической науке, которое утвердилось позже вместе со школой "Анналов", не сумела, однако, превзойти достижения французской исторической мысли конца XVIII — первой половины XIX в. Более того, здесь можно говорить и о движении вспять. Историки-позитивисты отошли от философской мысли Просвещения, отличавшейся широким взглядом на исторический процесс, скатившись к эмпиризму и унылому описательству.
Попытаемся это пояснить. Одним из главных достижений научной мысли XIX в.[69] явилось выдвижение принципов историзма, наиболее важными из которых применительно к исторической науке были следующие.
Вопреки представлениям французских просветителей о том, что смысл и значение любого исторического явления возможно определить с позиций универсальности и всеобщности, на основе априорных понятий, историзм предполагает, что основа каждого явления может быть обнаружена лишь в его собственной истории, что все исторические явления следует рассматривать с точки зрения фактов и событий, а не в связи с чем-то надысторичным.
Важным принципом историзма стало также понимание исторического процесса как "органического" развития, независимого от сознательной воли людей. Такое понимание было существенным продвижением вперед по сравнению с рационалистической концепцией исторического процесса, согласно которой определяющей силой человеческой истории являются разум, просвещение, сознательная деятельность законодателей и правителей.
Согласно принципам историзма, выдвинутым в XIX в., "органическое" развитие исторического процесса раскрывается не в глобальном развитии всего человечества, а в конкретной истории отдельных стран и народов. Это положение основано также на признании самостоятельного значения и индивидуального своеобразия сменяющихся в ходе истории эпох, периодов, каждый из которых рассматривается как относительно завершенный, устойчивый, что и дает возможность сопоставления его с другими периодами, эпохами.
Один из принципов историзма основан на признании генетического характера исторического процесса, причинной обусловленности перехода от одного исторического этапа к другому. Для утверждения и развития этого принципа большое значение имели философские концепции прогресса, и в частности выдвинутые еще Ж. Кондорсе и И. Гердером положения об историческом процессе как о бесконечном совершенствовании человеческого рода и всех его учреждений путем восхождения от низших этапов к высшим, при котором каждый последующий этап необходимо связан с предыдущим.
Выдвижение принципов историзма сыграло важнейшую роль в последующем развитии всех наук об обществе и природе. Наиболее полное и творческое воплощение историзм получил в разработанной К.Марксом и Ф.Энгельсом теории исторического материализма [70]. Два важнейших положения этой теории-материалистическое понимание истории и учение об общественно-экономических формациях - позволили установить предметную и методологическую общность исторической науки и естествознания и найти научное решение проблемы монизма естественных и социальных наук. Материалистическое понимание истории позволило разобраться в многосложном хаосе событий, выделить главные движущие силы общественного развития на различных этапах истории, открыть законы огромного разнообразия изменений, происходящих в обществе, установить их объективную логику. Учение об общественно-экономических формациях сделало возможным рассмотрение истории человечества как естественно-исторического процесса поэтапного восхождения от низших форм к высшим. Принцип историзма находит воплощение в обоих указанных положениях марксизма в том, что марксистская наука об обществе, с одной стороны, рассматривает каждый данный этап развития общества во всем его конкретно-историческом своеобразии, с учетом всей совокупности разнообразных фактов и событий, с другой —выводит каждый данный момент развития из предшествующего и определяет тенденцию его развития в будущем. Генетический компонент отличает всю систему социальных воззрений основоположников марксизма, он стал основой теоретического обоснования преходящего характера капиталистического общества, в нем источник революционно преобразующей силы марксизма.
Совсем иной подход к принципам историзма наблюдается в буржуазной исторической науке. В течение более чем ста лет с момента выдвижения этих принципов буржуазная историография скорее выхолащивала изначально плодотворное их содержание, нежели развивала и обогащала историзм. Ни один из указанных выше принципов не получил полного воплощения в конкретно-исторических исследованиях.
Это относится, в частности, к попыткам воссоздания индивидуального своеобразия отдельных этапов истории как в определенных национальных и географических рамках, так и применительно ко всей истории человечества в целом. Решая эту задачу, буржуазная историческая наука, безусловно, продвинулась вперед по сравнению с историографией и философией Просвещения, когда имело место пренебрежительное отношение к целым историческим эпохам. Исходя из убеждения, что задача истории заключается в том, чтобы осудить прошлое как результат ошибок и преступлений и озарить светом разума реальную действительность, многие просветители не усматривали, например, никакого позитивного содержания во всей эпохе средневековья. Романтическая историография, наоборот, уделяла этой эпохе большое внимание и рассматривала ее как необходимый период зарождения современных наций и государств [71]. Однако дальнейшее продвижение вперед буржуазной исторической науки в решении указанной проблемы оказалось сопряженным с серьезными трудностями. Они начались уже с определения самих понятий "эпоха", "период". Где искать их начало и окончание? Ведь исторический период не может начаться в точно определенный момент, как лунное затмение или морской прилив. Что представляет собой исторический период по существу -только ли совокупность явлений, имевших место в промежуток между двумя датами, или же некоторое единство, определяемое субординацией всех этих явлений? Наконец, если такая субординация реально имеет место, что лежит в ее основе, возможно ли определить "доминирующую ноту" каждой конкретной эпохи? Иными словами: непрерывный перечень всей серии фактов от начала и до конца определенного периода или же разработка системы иерархически соподчиненных и скоординированных фактов и явлений?
Поиски ответов на эти и другие вопросы вначале ознаменовались важными достижениями исторической науки. В работах крупнейших французских историков XIX в. О.Тьерри, Ф.Минье, Ф. Гизо, Ж. Мишле были выдвинуты и обоснованы идеи о роли народных масс в истории, о классовой борьбе как движущей силе исторического процесса, об общественном строе как выражении состояния собственности. Названные идеи способствовали конкретизации понятия "исторический период" и стали основой принципов историзма. Однако эти идеи не получили последовательного развития в буржуазной исторической науке, оставляя открытым, например, вопрос о том, чем же в конце концов определяется состояние собственности. Кроме того, дальнейшее развитие буржуазной исторической науки характеризовалось отказом и от самих этих идей. Революция 1948 г. уже "не вписывалась" в концепции историков периода Реставрации, поскольку они считали пределом достижимого в развитии человечества установление конституционной монархии, а эта революция была направлена против защищаемого ими буржуазного порядка. Своеобразие той или иной исторической эпохи стали чаще усматривать в "духе времени", в особенностях духовного склада и национальной культуры. Некоторые историки осуществляли исторические исследования, руководствуясь убеждением, что каждая эпоха имеет определяющую тенденцию, но она дана "от бога". Основным методом подобных исследований становилось "вживание", "вчувствование" в изучаемую эпоху, что расчищало почву для мистицизма, интуиции и веры вопреки разуму.
