Таким же двойственным было отношение Блока и Февра и к социологии Дюркгейма.
Из всей совокупности взглядов Дюркгейма, составляющих его социологическую теорию, выделим лишь два положения, которые в наибольшей степени повлияли на формирование научного мировоззрения основателей "Анналов": взгляд на общество и понимание социологического объяснения.
Первое положение — взгляд на общество — основано на антиредукционизме Дюркгейма и, если его рассматривать с общенаучных и философских позиций, размещается в том же ряду проблем, о которых уже говорилось выше в связи с революцией в естествознании и общей методологией французской географической школы: дихотомия элементаризма и целостности, простого и сложного.
Проблема общества как целостной системы, как единого социального организма (наряду с проблемой взаимоотношений общества и индивида) занимала центральное место во всей теории Дюркгейма и рассматривалась в двух планах [50]. Согласно этой теории, общество - это, во-первых, совокупность коллективных представлений: сюда входят общие идеи, верования, моральные нормы, мотивы деятельности, идеалы. Целостность общества в этом смысле обеспечивается за счет того, что отдельные индивиды, взаимодействуя между собой на основе коллективных представлений, становятся не изолированными единицами, а составляющими единого целого. Во-вторых, общество— это структура, элементами которой являются экономические, географические, демографические факторы, например численность и плотность населения, размещение населения и т.п. Целостность в этом смысле объясняется по аналогии с живым организмом: любой элемент, функционируя, обеспечивает соответствие между собой и определенной потребностью общества как целого, в котором этот элемент функционирует.
Трактовка Дюркгеймом общества, если ее рассматривать в плане решения основного вопроса философии, основана на объективном идеализме. Он считал материю синонимом физического тела, и поэтому для него не существовало в обществе иной "материи" кроме географических факторов, технологии и т. п. Под экономическими факторами он понимал мотивацию экономической деятельности. В том случае, когда Дюркгейм говорил об объективной реальности, он имел в виду ее независимость от индивидуального сознания, т.е. эта реальность представлялась как объективно существующее коллективное сознание по отношению к сознанию индивидуальному. Дюркгейм нередко употреблял понятие "материальный субстрат". "Считалось правилом социологического метода,- пояснял М.Мосс,—что социальная жизнь во всех ее формах: моральной, религиозной, юридической и т. д.—является функцией ее материального субстрата, что вся жизнь меняется вместе с этим субстратом, т. е. с численностью, плотностью населения, составом социальных групп и пр."[51]. Однако впоследствии этим субстратом дюркгеймовцы стали считать опять-таки коллективные представления.
Если проанализировать дюркгеймовскую трактовку общества, имея в виду методологический аспект проблемы, то станет очевидным, что здесь, как это и свойственно позитивизму в целом, совершенно отсутствует идея какого бы то ни было монизма. Сущность явления и форма ее проявления, отмечает Е.В.Осипова, рассматривались Дюркгеймом как нечто одноплановое, "горизонтальное", они не только были взаимосвязаны, но и менялись местами: то коллективные представления были продуктом общества, то общество - продуктом коллективных представлений, и это не смущало Дюркгейма, а, напротив, казалось ему признаком научности.
Состояние общества как целого в определенный промежуток времени является для Дюркгейма исходным моментом социологического объяснения. В качестве определяющего фактора выступает социальная среда. Она включает в себя явления морфологического порядка: "число и характер основных элементов, из которых слагается общество, способы их сочетания, степень достигнутой ими сплоченности, распределение населения на территории, число и характер путей сообщения, форма жилищ и т.д." ; кроме того, социальная среда-это и коллективные представления. "... Начало каждого социального процесса, представляющего некоторую важность,-писал Дюркгейм,-должно быть отыскиваемо в устройстве внутренней социальной среды"[53].
Два приведенных положения социологии Дюркгейма с теми или иными модификациями получили конкретное воплощение во многих трудах историков школы "Анналов". Особое внимание следует обратить на то обстоятельство, что в своих "Правилах социологического метода"[54] Дюркгейм почти полностью игнорировал влияние исторических факторов на современное состояние общества. Он считал, что объяснить общественную жизнь в данный момент можно, лишь зная современное состояние социальной среды. Исходя из этого, Дюркгейм критиковал эволюционизм, основанный на идее, что этапы, которые человечество проходит в своем развитии, возникают один из другого. Он считал, что успехи предшествующего этапа могут быть лишь отправной точкой, позволяющей идти дальше, но не побудительной силой: "Предшествующее состояние не производит последующее, отношение между ними исключительно хронологическое"[55], а не причинное. Что же касается причинного анализа, то он в социологии Дюркгейма всецело сводился к установлению зависимости социального явления от социальной среды.
В принципах социологического объяснения Дюркгейма слились воедино два изначально разноплановых момента. В области теории познания взамен однолинейной схемы эволюционизма он выдвинул идею системного подхода к обществу. Вместе с тем, будучи идеологом буржуазного реформизма, Дюркгейм противопоставил идею социального "порядка", "нормального" функционирования данной системы идее становления и развития, пониманию этой системы как явления преходящего.
В плане выяснения идейных истоков "Анналов" важно обратить внимание на отношение Берра и Дюркгейма к марксизму. Если в XIX в. для противников марксизма наиболее характерным было стремление замолчать его, игнорировать как науку, то с началом XX в. появились две другие тенденции: вульгаризаторская критика марксизма и его оппортунистическое опошление. Первая тенденция во Франции была представлена главным образом дюркгеймовской социологией и вообще позитивизмом как таковым. Марксизм изображался в виде вульгарного экономического учения, якобы отрицающего значение духовного фактора в жизни общества и предполагающего, что развитие общества осуществляется автоматически под воздействием изменений в экономическом базисе. Философия марксизма представлялась Дюркгеймом не более как одна из разновидностей доктрин, отождествляющих материю и сознание, исторический материализм изображался как наука, ограничивающая свои задачи анализом исключительно экономических сторон жизни общества. В отношении Берра к марксизму были некоторые нюансы по сравнению с отношением к нему Дюркгейма, но они носили непринципиальный характер. Влияние марксизма "признано, но его доктрина не принята",—утверждал Берр. Ему был чужд и непонятен материалистический монизм марксистской теории, он отвергал идею классовости исторической науки. Что значит "буржуазная" или "пролетарская", "материалистическая" или "идеалистическая" история, спрашивал А. Берр и отвечал : "Истина не является ни тенденциозной, ни исключительной. Материализм или Идеализм? Нет. Материализм и идеализм"[56]. О второй тенденции весьма образно и в то же время в свойственной ему абстрактно-констатирующей манере высказался сам Февр: "Дурные марксисты сослужили марксизму столь же плохую службу, как и христианству безмерно вульгарные и невежественные проповедники, которых ненавидели накануне Реформации все тонко чувствующие души"[57]. Среди этих "дурных марксистов", если воспользоваться терминологией Февра, были и те, с кем его же самого, как и Блока, связывали самые тесные узы научного сотрудничества и идейное единодушие по многим вопросам. Это были испытавшие на себе двойное влияние—Дюркгейма и Жореса - социалисты Ф.Симиан, М.Мосс, М.Хальбвакс и несколько позднее Э.Лабрусс. Сюда же следует отнести и небезызвестного ренегата социализма, выступавшего в "защиту отечества" в годы первой мировой войны, Альбера Тома, чьи качества как историка и как политического деятеля восхвалял Февр [58]. А.Тома оказался в состоянии понять, отмечал Февр, "устремления и замыслы наших "Анналов" и принял живое участие в их становлении"[59].
Сказанное не следует, конечно, понимать в том смысле, что отношение "Анналов" к марксизму было равнозначно берровско-дюркгеймовскому плюс социал-реформистское. К рассмотрению этого вопроса мы еще вернемся. В данном же случае можно констатировать лишь одно: прежде чем Февр и Блок познакомились с работами Маркса непосредственно, они уже впитали в себя, и в весьма внушительных дозах, вульгарно истолкованный марксизм. Когда Февр говорил, что историки не испытывают большой нужды в абстрактной философии "в немецком духе", он имел в виду не только Гегеля.
