на берегах Понта и организации устойчивого поселения, фактории. Очевидно, возникновение фактории, имевшей определенный политический и правовой статус, не является этапом зарождения связей и не совпадает с началом колонизации (как предполагалось), а скорее есть уже итог определенных отношений, возникших в предшествующий период.
Первые исследователи проблемы уделяли главное внимание хрисовулу 1319 г. Проанализировав его, Я- Фальмерайер и В. Гейд лишь отметили, что венецианцы обосновались в Трапезунде позже генуэзцев [268]. М. М. Ковалевский, допуская возможность раннего (еще в XII в.) проникновения итальянцев в Черное море [269], создание особого венецианского баюльства в Трапезунде объяснял усилением позиций генуэзцев после падения Латинской империи и поисками Венецией новых путей, морей и рынков. Возникновение этого баюльства несколькими годами ранее образования консулата в Тане было следствием единого процесса перемещения торговли в сторону Азовского моря [270]. Н. Йорга считал, что трапезундско-венецианские связи зародились непосредственно перед 1300 г. [271] Д. Закитинос, отметив, что такое суждение недостаточно обоснованно, предложил в качестве датировки последнюю четвери XIII в. Но вопрос, почему венецианцы при их «практическом духе» не обосновались в выгодном эмпории ранее, Закитинос оставил открытым, предположив противодействие им генуэзцев [272]. Лишь Г. Каро, а затем Г. Брэтиану впервые привлекли документ, доказывающий присутствие венецианцев в Трапезунде до 1319 г.: в 1291 г. [273] Кроме того, в некоторых исследованиях в последние годы появились попытки, расширительно истолковывая хрисовулы, данные венецианцам и генуэзцам в XII в. византийскими императорами, доказать, что итальянцам было разрешено плавать в Черное море, но без права заходить в Азовское [274]. Сомнительность такой трактовки хрисовулов очевидна, тем более, что мы не располагаем документальными подтверждениями обоснования венецианцев и генуэзцев на Черном море до XIII в.
С образованием в 1204 г. Латинской империи Венеция, самая большая и сильная торговая нация [275] периода развитого феодализма, получила потенциальную возможность посылать свои суда в любой район Черного моря. В документах отражены факты венецианской навигации в 1206 г. в Солдайе (Судак), в 1212 г. — Симиссо (визант. Амис, соврем. Самсун) в пределах уже собственно Трапезундской империи. В 1232 г. зафиксировано плавание венецианцев в Черное море, правда, без указания портов [276]. На этом основании иногда считают, что именно в первой половине XIII в. у Венеции возникли там серьезные коммерческие интересы [277]. Однако уже сами издатели вышеупомянутых документов (например, Дж. Соранцо) отмечали, что подобные сведения единичны в большом числе нотариальных актов первой половины XIII в. Необходимо также учитывать, что именно в эти годы основные усилия республики св. Марка были направлены на закрепление новых приобретений в Восточном Средиземноморье, что требовало значительных сил и средств. Г. Брэтиану указал на то, что политическая раздробленность и отсутствие стабильности на Черноморском побережье и на путях к нему препятствовали установлению благоприятных экономических связей итальянского купечества с этим регионом [278]. Добавим, что до изменения магистральных путей левантийской торговли в середине XIII в. и Трапезунд и Крым лежали в стороне от основного потока товаров., Показательно, что среди оффициалов, управлявших венецианскими колониями и факториями в период до 1282 г., венецианский источник — Liber officiorum — не упоминает чиновников в Трапезунде и в каком-либо порту Черного моря [279]. Равным образом их нет и в книгах Большого Совета до 1319 г. [280]
В последней трети XIII в. Трапезунд являлся наиболее удобным пунктом посреднической торговли, началом караванного маршрута к столице нового государства ильханов — Тавризу и, кроме того, удобной морской пристанью на путях к Крыму и в Азовское море. Поддерживать факторию в Трапезунде, не имен опорных баз в Черном море и на Босфоре, было нельзя. Поэтому условия для установления регулярных связей и образования там итальянских сеттельментов возникли в связи с общим изменением континентальных путей левантийской торговли (после разрушения монголами Багдада в 1258 г.); с началом обоснования итальянцев в Крыму (Каффа, Солдайя и т. д.) и на Азовском море (Тана); с укреплением внутреннего положения в самой Трапезундской империи в конце XIII в.; с завоеванием итальянскими республиками более или менее устойчивых позиций на проливах и в Константинополе; с образованием централизованного государства ильханов, поддерживавшего открытыми и безопасными караванные дороги вплоть до Средней Азии и Китая.
Первый стимул к бурному развитию венецианская торговля на Черном море получила после заключения договора с Византией в 1268 г. Тогда в Италии свирепствовал голод, и венецианские купцы закупили в портах Черного моря большое количество хлеба, получив высокие прибыли [281]. К 1291 г., как уже отмечалось, относится первое документальное подтверждение пребывания венецианцев в Трапезунде. К началу венецианско-генуэзской войны (1294–1298) венецианцы уже располагали в Трапезунде небольшой станцией. Завещание венецианского купца и путешественника Маттео Поло свидетельствует, что в это время им приходилось сталкиваться не только с враждебностью занимавших более прочные позиции на Понте генуэзцев, но и с притеснениями со стороны трапезундской администрации. В 1295 г. Маттео Поло, его брат Никколо и сын Марко, будущий автор знаменитой «Книги путешествий», возвращались через Трапезунд в Венецию и потерпели ущерб «как от самого императора (Иоанна II), так и от других лиц в пределах его империи» на сумму около 4000 иперперов [282]. Во время знаменитого нападения на Каффу в 1296 г. венецианский флотоводец Джованни Соранцо захватил в Крыму имущество трапезундцев (видимо, купцов) также на 4000 иперперов. По решению Большого Совета в 1301 г. эти деньги были распределены по квотам между венецианцами, чье имущество было захвачено (или секвестровано) в Трапезунде [283]. Венецианцы рассчитывали на более полное возмещение ущерба новым императором Алексеем II, но к 1309 г. упомянутый Маттео Поло смог получить лишь 1000 иперперов [284]. Перед нами неясные упоминания первых столкновений на Понте, история которых лишь начиналась. Но примечателен один факт. В хрисовуле 1319 г., оформившем права венецианской колонии в Трапезунде, Алексей II называет упомянутого Джованни Соранцо, ставшего в 1312 г. венецианским дожем, старым и сердечным другом (condam amicus intimus Imperii mei) [285]. И это не просто форма дипломатической вежливости: она никогда более не была повторена в последующих хрисовулах трапезундских императоров венецианцам. Уже Д. Закитинос предположил, что дружественные отношения могли зародиться в конце XIII в., когда Соранцо командовал 25 галерами и вел боевые действия против генуэзцев [286]. С именем Алексея II связаны существенные изменения во внешней политике Трапезундской империи: она уходит из-под византийской опеки, завещанной Иоанном II (1280–1297) сыну. Алексей II (1297–1330) более не ищет поддержки у Андроника II Палеолога, а ориентируется на военный союз с правителями соседних государств, и прежде всего с мтаваром Самцхе Беком Жакели, с дочерью которого он вступает в брак. Основные усилия
