Однако в Саратове, куда Юрий вернулся в конце марта 1955 года, его ждал неприятный сюрприз – известие об отчислении из аэроклуба за неявку на занятия в течение трех месяцев. То, что причина отсутствия была уважительной, во внимание не принималось. Курс обучения был годичным, и Юрий с товарищами пропустили четверть его – о каком продолжении занятий может идти речь?
Гагарин активно добивался восстановления в аэроклубе. В этом деле ему помог один из преподавателей клуба – Герой Советского Союза Сергей Иванович Сафронов. Сафронов попросил Юрия показать зачетную книжку и был впечатлен, увидев там сплошные пятерки. «Иду к начальнику клуба Григорию Кирилловичу Денисенко, – вспоминал Сергей Иванович. – Говорю ему: “Давай восстановим этого парня. Из него толковый летчик выйдет”. И он восстановил Гагарина курсантом аэроклуба… Нам, преподавателям клуба ДОСААФ, хотелось, чтобы увлечение авиацией у наших курсантов крепло от полета к полету, чтобы они связали свою жизнь с авиацией. Мы считали, что для многих аэроклуб – ступенька к летному училищу. Именно поэтому очень большое значение мы придавали летной практике. Но когда в мае 1955 года наши курсанты выехали в лагерь, Юрий Гагарин вдруг подал рапорт с просьбой на время освободить его от занятий, так как ему нужно защищать диплом в техникуме. Я стал было говорить ему, что он может отстать от своих товарищей, но Гагарин горячо заверил меня, что он во что бы то ни стало наверстает упущенное».
Просьба о временном освобождении от занятий была вызвана отставанием от графика выполнения дипломного проекта. Руководство техникума даже пригрозило Гагарину отзывом из аэроклуба, но расстаться с мечтой о небе наш герой уже не мог. Так же, как и не мог не закончить техникума с отличными оценками – перфекционисты не склонны отступать. «Зная Юрину натуру, я по письмам поняла: его неудержимо тянет аэродром, самолеты, – вспоминала Анна Тимофеевна. – Не забросил бы учебы в техникуме, ведь идет последний год, решается судьба! Осторожно, чтобы не обидеть Юру, написала, спросила, как бы между прочим, когда окончание работы над дипломом, куда направят трудиться. Юра, конечно, сразу же все понял, успокоил, что дипломная работа продвигается успешно, назначен день защиты. Но все равно большая часть письма была отведена аэроклубовским впечатлениям».
Техникум Гагарин закончил с пятерками по тридцати двум предметам и одной четверкой по психологии, которая не помешала ему получить диплом с отличием. Бывший формовщик-литейщик пятого разряда стал техником-технологом литейного производства и мастером производственного обучения.
«Трудный жизненный рубеж был взят, – вспоминал Гагарин. – Можно идти на производство, можно продолжать учение. Я стоял на распутье. Ничто меня не связывало. Родителям помогали старший брат и сестра, своей семьей я пока еще не обзавелся. Куда захотел, туда и поехал. Знания мои везде могли пригодиться. В стране шли большие созидательные работы. Товарищи разъезжались, кто в Магнитогорск, кто в Донбасс, кто на Дальний Восток, и каждый звал с собой. Я ведь с многими дружил, привык жить в коллективе, в общежитиях, никогда еще у меня не было своей комнаты.
Товарищи уезжали, а я все никак не мог оторваться: крепкими корнями врос в землю Саратовского аэродрома… Я не мог бросить начатое дело. И когда в аэроклубе сказали, что на днях курсанты отправятся в лагеря, я согласился ехать туда».
Инструктором Юрия в аэроклубе был Дмитрий Павлович Мартьянов, которого можно считать «крестным отцом» летчика Гагарина. Несмотря на свою молодость (инструктор был всего на три года старше Юрия), Дмитрий Павлович показал себя крайне требовательным наставником. За малейшее отклонение от задания курсанты получали выговор. «Летное дело не прощает даже малейшую ошибку, – говорил Мартьянов. – За каждый промах в воздухе можно заплатить головой». Летать правильно называлось у него «летать красиво». Так оно и есть – полет классного летчика завораживает своей красотой. Сергей Иванович Сафронов, бывший командиром учебного звена, в которое входил Гагарин, рассказывал курсантам о том, каким должно быть поведение летчика в бою. Мартьянов об этом рассказать не мог, поскольку он не воевал, тогда как Сафронов совершил сто шестьдесят боевых вылетов, лично сбил шестнадцать вражеских самолетов и еще два – в групповых боях. Суть всего, что говорил Сафронов, сводилась к тому, что крепкие нервы важнее крепких мускулов и, что сильная воля не является врожденным качеством человека, ее нужно воспитывать.
«Наступал июль, – вспоминал Гагарин. – Дни стояли знойные, вечера душные. В один из таких дней Дмитрий Павлович не сел, как обычно, со мной в машину… а, стоя на земле, сказал:
– Пойдешь один. По кругу…
И хотя я уже с неделю ждал этих слов, сердце мое екнуло. Много раз за последнее время я самостоятельно взлетал и садился. Но ведь за спиной у меня находился человек, который своим вмешательством мог исправить допущенную ошибку. Теперь я должен был целиком положиться на себя.
– Не волнуйся, – подбодрил Дмитрий Павлович.
Я вырулил самолет на линию старта, дал газ, поднял хвост машины, и она плавно оторвалась от земли. Меня охватило трудно передаваемое чувство небывалого восторга. Лечу! Лечу сам! Только авиаторам понятны мгновения первого самостоятельного полета. Ведь я управлял самолетом и прежде, но никогда не был уверен, что веду его сам, что мне не помогает инструктор. Я слился с самолетом, как, наверное, сливается всадник с конем во время бешеной скачки. Все его части стали передатчиками моей воли, машина повиновалась моим желаниям и делала то, что я хотел.
Сделал круг над аэродромом, рассчитал посадку и приземлил самолет возле посадочного знака. Сел точно, в ограничители. Настроение бодрое. Вся душа поет. Но не показываю виду, как будто ничего особенного не случилось. Зарулил, вылез из кабины, доложил Дмитрию Павловичу: задание, мол, выполнено.
– Молодец, – сказал инструктор, – поздравляю…
Мы шли по аэродрому, а в ушах продолжала звенеть музыка полета. Я всегда любил музыку. Она знакомила меня не только с жизнью других народов, но и с отжившими свое эпохами».
Первый самостоятельный полет Юрия Гагарина удостоился внимания местной комсомольской газеты «Заря молодежи». Заметка под названием «День на аэродроме» была опубликована в номере от 3 июля 1955 года, посвященном Дню воздушного флота. Корреспондент сфотографировал нашего героя в тот момент, когда он, сидя в кабине самолета, поднял руку, спрашивая разрешения на взлет. Кто мог тогда подумать, что настанет день, и фотография Юрия Гагарина появится на страницах чуть ли не всех газет нашей планеты… Но недаром же говорится, что первая радость запоминается лучше всего.
«Словно гигантские птицы, стоят в ряд «Як-18». Они ждут летчиков-спортсменов.
2 часа дня. Подъезжает автомашина. Из ее кузова выпрыгивают загорелые крепкие юноши. Вновь слышится знакомая команда:
– Товарищи спортсмены, строиться!
Начинается подготовка к полетам.
В этот день программа разнообразна.
Одни будут отрабатывать полет, другие – посадку, третьи – пойдут в зону, где им предстоит выполнять различные фигуры пилотажа.
Сегодня учащийся индустриального техникума комсомолец Юрий Гагарин совершает свой первый самостоятельный полет. Юноша волнуется. Но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой “Як-18” на линию исполнительного старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивает разрешения на взлет.
– Взлет разрешаю, – передает по радио руководитель полетов Н.Ф. Пучик.
В воздух одна за другой взмывают машины. Инструктор Бошкин, наблюдая за взлетами своих питомцев, не может удержаться от похвалы:
– Молодцы, хлопцы!
Но вот машина снова на земле.
Начинается разбор только что окончившихся полетов…»
