Юрий Гагарин у своего первого учебного самолета
Командир эскадрильи поздравляет Юрия Гагарина с первым самостоятельным полетом. 6 апреля 1958 год
При Всесоюзном добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСАААФ), помимо прочих учреждений оборонно-спортивного характера, имелись аэроклубы, задачей которых были развитие и пропаганда авиационных видов спорта. Но на деле речь шла не столько о спорте, сколько о подготовке будущих летчиков. В аэроклубе любой желающий, отвечавший установленным требованиям, мог испытать себя, мог понять, подходит ли ему профессия летчика и подходит ли он для нее.
История советских аэроклубов началась с IX съезда ВЛКСМ, проходившего в Москве в январе 1931 года. Народный комиссар по военным и морским делам Климент Ворошилов предложил комсомолу принять шефство над воздушным флотом страны. Так родился популярный в свое время лозунг «Комсомолец – на самолет!».
Очень скоро летные школы переполнились учениками, но далеко не каждый откликнувшийся на комсомольский призыв, мог стать летчиком. Отсев в процессе обучения был огромным, и с этим как-то следовало бороться. Так появилась идея создания аэроклубов, которые стали своеобразным «фильтром», отбиравшим кадры для летных школ.
К началу Великой Отечественной войны на территории Советского Союза действовало более двухсот аэроклубов, крупных и не очень. Обычно в аэроклубе было четыре секции – авиамодельная, планерная, самолетная и парашютная. Школьники, которым рано еще было садиться за штурвал, начинали с авиамодельной секции, где изучали устройство летательных аппаратов и получали начальную теоретическую подготовку. Затем можно было освоить управление планером, после чего наступал черед настоящего самолета. Но можно было начать и прямо с самолетов, если позволял возраст. По окончании обучения в аэроклубе выдавалось свидетельство, которое служило «входным билетом» в учебные заведения военного и гражданского воздушного флота. Но можно было избрать и другую профессию, не связанную с небом – помимо подготовки кадров для летных школ, целью аэроклубов также была подготовка военных летчиков запаса на случай войны. Что же касается парашютной секции, то в ней учили не просто прыгать с парашютом, а прыгать профессионально, в любых условиях, с разных высот, на сушу и на воду. Парашютный спорт был включен в Единую всесоюзную спортивную классификацию, спортсменам-парашютистам присваивались спортивные разряды и звание мастера спорта, а с 1949 года ежегодно начали проводить всесоюзные соревнования по парашютному спорту. Короче говоря, аэроклубы были весьма серьезными организациями.
26 октября 1954 года Юрий Гагарин был зачислен курсантом на отделение пилотов Саратовского аэроклуба ДОСААФ. «Мы подали заявления, прошли все комиссии и начали заниматься, – вспоминал Гагарин. – Сначала теория полета, знакомство с устройством самолета и авиационного двигателя. На первых порах нас даже разочаровали эти скучные занятия. Думалось, сразу попадем на аэродром, станем летать. А тут все те же классы, задачи у доски да учебники. Дорога на аэродром, к самолетам, оказалась куда длиннее, чем мы представляли себе».
Мотивы поступления в аэроклуб Гагарин описывает как «еще не осознанную тягу в воздух». Стоило ему услышать гул пролетающего самолета или на улице встретить летчика, как «сразу на душе становилось теплее». Можно сказать и проще – во время пребывания в Саратове у Юрия пробудилось призвание. Как мы помним, в литейщики он попал случайно, за неимением другого выбора, а вот на аэродром пришел по зову души. Формовка и литье не были призванием Гагарина, но и в поневоле избранной специальности он старался достичь вершин мастерства. Можно было представить, чего он сможет достичь в летном деле…
У занятий в аэроклубе имелся один важный бонус – на время обучения предоставлялась отсрочка от призыва. Учеба в техникуме в то время не давала отсрочки, ее имели только студенты высших учебных заведений, которые проходили подготовку на военных кафедрах и получали звание лейтенанта запаса. Занятия в аэроклубе позволили Гагарину закончить учебу в техникуме без перерыва (кстати, в сухопутных войсках тогда служили три года, а на флоте – четыре).
Гагарин не любил концентрировать внимание на неудачах, поэтому в своих воспоминаниях он не писал о том, что поступление в Саратовский аэроклуб стало третьей по счету попыткой получить профессию летчика, но об этом в статье «Биография Ю.А. Гагарина. Заметки к биографии» пишет историк космонавтики Валерий Куприянов, ссылаясь на Виктора Порохню, одного из гагаринских товарищей по техникуму: «Первая попытка была предпринята во время учебы в Саратовском индустриальном техникуме. Сначала Юра стал слушателем отделения пилотов Аткарского учебного центра Добровольного Общества Содействия Армии, Авиации и Флоту, открывшегося в здании СИТ-а [Саратовского индустриального техникума] в конце 1952 года. Но занятия в нем прекратились в январе 1953 года. Так закончилась эта попытка.
Вторая неудачная попытка была предпринята после второго курса техникума. Тогда Юрий попытался поступить в Краснокутское училище Гражданского Воздушного Флота, которое находилось в ста километрах от Саратова. Но туда принимались юноши со средним образованием, в то время этого образования у Юры еще не было. И только третья попытка принесла успех…»
Свидетельство, приведенное Куприяновым, служит очередным примером настойчивости в достижении поставленных целей, свойственных нашему герою. Ответ на вопрос: «Почему Юрий сразу не поступил в Саратовский аэроклуб?», можно найти в гагаринских воспоминаниях: «Чтобы поступить туда, надо было иметь среднее образование. Чувство, обуревавшее меня, волновало также и Виктора Порохню, и Женю Стешина – тоже студентов нашего техникума. Как-то прибегает Виктор и возбужденно кричит:
– Ребята, отличная новость! В аэроклуб принимают четверокурсников техникумов…»
Уточнение – в профучилища и техникумы можно было поступать после седьмого класса (а то и после шестого, как это сделал наш герой), но «полноценным» средним образованием считалось десятиклассное или же семиклассное плюс техникум.
Заканчивать техникум пришлось в крайне напряженном режиме. С утра – учеба, вечером – занятия в аэроклубе, параллельно приходилось работать над дипломным проектом, который по сложности не уступал институтскому – Юрий должен был разработать проект крупного литейного цеха, а также технологию изготовления одной детали и план урока на заданную тему. Но Гагарин все успевал. В аэроклубе он был на таком же хорошем счету, что и в техникуме. Преподаватели в своих воспоминаниях отмечают его добросовестность и серьезное отношение к учебе. В частности, многие курсанты манкировали изучением материальной части, считая, что дело летчика – управлять машиной, а для того, чтобы копаться в моторе существуют техники, но Юрий не только добросовестно изучал устройство самолета, но и вникал в мельчайшие подробности, вплоть до запаса прочности марок стали и прочих сплавов. Неудивительно, что руководство аэроклуба назначило его старостой группы.
Выше уже было сказано, что в последний год обучения в техникуме Гагарин побывал на стажировке в Москве и Ленинграде. Отъезд из Саратова был вынужденным. Во-первых, в городе не имелось предприятия, подходящего для преддипломной практики, которую Юрий прошел в Москве, на чугунолитейном заводе имени Войкова, где, кстати говоря, работал его дядя Савелий Иванович. Дипломная работа студента Гагарина была посвящена литью чугуна, и практику нужно было пройти именно на крупном чугунолитейном предприятии. Во-вторых, в Саратове студенты техникума не могли пройти педагогическую практику – здесь не было ни одного ремесленного училища с литейным отделением. Гагарину пришлось совершенствовать свои педагогические навыки в Ленинграде, на машиностроительном заводе «Вулкан», служившем базой для Ремесленного училища № 52. По завершении практики, начальник литейного цеха Матвей Аркинд позвал Гагарина на работу в свой цех, что было большой редкостью – обычно на ведущие предприятия отрасли предпочитают приглашать специалистов со стажем работы, а не свежеиспеченных выпускников. Но, уезжая из Саратова, Гагарин взял с собой пособие по эксплуатации и технике пилотирования самолета Як-18 и изучал его во время практики, чтобы не отстать от других курсантов. Практика сама по себе была сложной, иногда и ночи в цеху приходилось проводить, ведь литейное дело «ненормированное», но Гагарин нашел время для того, чтобы самостоятельно заниматься по программе аэроклуба.
