эти индейские племена использовали оленьи шкуры и шкуры американского лося, одеяла из заячьих шкурок и медвежьи шкуры. Женщины, как правило, выделывали пологи для жилища, натянутые на конический каркас из шестов, из шкур американских лосей или оленьих шкур, коры деревьев или кустарников. В одном таком жилище могло разместиться до пятнадцати человек.
Возможно, наиболее известным предметом культуры коренных народов является каноэ из коры — легкое, с небольшой осадкой и несложное в ремонте. Именно эти изделия позволили европейцам очень быстро исследовать северную часть континента, поскольку были удобны для транспортировки по пересеченной местности и для сплава по неожиданно встреченным быстринам и по рекам. Хотя у разных племенных групп имелись незначительные вариации в конструкции каноэ, традиционные индейские лодки Севера могли перевозить только двух взрослых, одного или двух детей и груз весом от 115 до 135 кг (250–300 фунтов).
Зимой снегоступы, нарты и тобогганы [52] были совершенно необходимы для передвижения по глубокому снегу. Там, где это было возможно, люди путешествовали по льду рек с подветренной стороны береговой линии, чтобы избежать пересеченной местности и ветра. Нарты обычно тянули за собой только одна или две собаки, поскольку охотники редко были способны прокормить большее количество. Как итог — люди северных индейских племен, в особенности женщины, переносили большинство своих пожитков на собственных спинах, двигаясь от одних охотничьих угодий к другим. Такая зависимость от людских усилий и собачьих упряжек при кочевой жизни этих северных охотников означала невозможность накапливать имущество. Она также препятствовала хищническому поведению и расточительному использованию окружающей среды.
Племенные группы северных индейцев состояли из того, что антропологи называют «малыми» общинами, в которых ежедневные контакты привычно ограничены близкими родственниками. Наименьшей из них была проводящая совместно зиму племенная группа, состоявшая обычно из нескольких тесно связанных между собой семейств. Размеры такой общины контролировались двумя факторами — безопасностью и дееспособностью ее членов. Американские лоси и карибу (главная зимняя дичь) не были стадными животными и, таким образом, лучше всего их добывали охотники, действовавшие в парах или небольших отрядах. Охота и проживание в родственных группах также повышали шансы на выживание. Если мужчина — глава семьи — заболевал или умирал, голода все же можно было избежать, поскольку семью могла бы поддержать группа.
Свадьбы происходили с минимальными торжествами, и если было необходимо, брак легко расторгался. Об этой стороне жизни племени кри Дэвид Томпсон замечал:
«Для заключения брака ничего не требуется, кроме согласия сторон и родителей: богатство жениха заключается единственно в его охотничьих умениях, а приданое невесты — это хорошее здоровье и добрая воля освободить своего мужа от всех домашних хлопот. <…> Если же противостояние сторон настолько велико, что они не могут жить в мире друг с другом, они разлучаются с помощью небольшой церемонии так же, как они сошлись <…> без какого-либо пятна для их репутации…»
Аборигенные народы явно не имели таких двойных стандартов относительно брачных и добрачных интимных отношений, как те европейские мужчины, которые оставили нам свои записи. Целомудрие не считалось наивысшей добродетелью, хотя Томпсон отмечал, что «иногда оно было в высоком почете». Сэмюэл Хёрн, рассказывая о кри, замечал, что «для мужчины никакое удовлетворение не было достаточным, чтобы снискать любовь или сохранить непорочность индейской женщины, проживавшей на юге». Ремарка Хёрна изобличает его сексизм: в ней ничего не говорится о торговцах, которые часто провоцировали разврат. В действительности же, согласно записям самого Хёрна, они не чурались применения силы, чтобы добиться любовных побед. Он отмечал, что торговец КГЗ Мозес Нортон, который сам был ребенком от смешанного брака, обладал несколькими женами и коробочкой с ядом. Последняя применялась против индейских мужчин, отказывавшихся отдавать ему своих жен или дочерей.
Другим социальным обычаем аборигенов, который многие пришельцы считали постыдным, являлся обмен женами. По этому поводу Сэмюэл Хёрн проявлял больше понимания:
«Я должен признать, что один из очень распространенных обычаев среди мужчин этой местности — обмен разбитыми на ночь палатками вместе с женами друг друга. Это никогда не воспринимается как преступление; напротив, они полагали, что это один из признаков самых прочных дружеских уз между двумя семьями; и в случае смерти одного из мужчин другой считает себя обязанным поддерживать детей умершего. Те народы столь же далеки от взгляда на это как на простой ритуал, сколь большинство наших христианских крестных отцов и матерей, которые, несмотря на свои клятвы, <…> едва ли помнят потом, что они обещали, так что у северных индейцев нет случаев, когда кто-то пренебрегает обязанностью, которую он когда-то взял на себя».
Вероятно, осознавая патриархальность той эпохи, Хёрн не говорит нам, должны ли были индейские мужчины искать согласия своих жен для таких действий. Также он не предполагает возможности того, что иногда такие связи могли инициировать женщины. Это становится ясно из замечания прочих европейских очевидцев о том, что индейские женщины были непочтительны по отношению к мужчинам.
Политическая организация племени была очень подвижной. Люди имели склонность следовать за прирожденными лидерами. Обычно предводитель зимнего отряда был лучшим охотником, женатым человеком и одаренным оратором. Предводитель летнего отряда обыкновенно был наиболее уважаемой личностью среди лидеров более мелких зимних команд. В отличие от европейских политических организаций эти люди удерживали власть не только благодаря эффективному исполнению своих обязанностей, а важные экономические и политические решения принимались сообща. До тех пор пока не было достигнуто согласие, ничего не предпринималось. Вождь племени управлял посредством убеждения, а не принуждения. При контактах с внешним миром они должны были выступать от лица всего племени, а их избрание отчасти состоялось из-за их способностей как традиционных ораторов.
Одной из главных проблем для живущих в северных лесах индейских племен было периодическое сокращение количества дичи после лесных пожаров, от болезней или из-за обычных колебаний животных популяций. Обычно такие сокращения поголовья лесных животных были локальными и непродолжительными. Для того чтобы справиться с ними, аборигенные племена выработали несколько эффективных стратегий. Внутри отрядов чувство близкого родства обязывало во время нужды помогать друг другу, распределяя излишки между близкими и не получая немедленной отдачи. «Те действия, которые в цивилизованном обществе расцениваются как благотворительная помощь и душевное сострадание, — одобрительно замечал Дэвид Томпсон относительно индейцев кри, — ежедневно практикуются этими Дикарями как исполнение общих обязательств…» Поскольку дележ считался обязанностью, накопление личного богатства рассматривалось как антисоциальное действие, так что от вождей племен ожидали великой щедрости. В отличие от европейцев человек из северного племени обретал положение в обществе в большей степени за счет отдачи, чем накопления. Между племенными группами также существовал дележ. Если на территории
