такие гороскопы, говорил Оресме, — это сказки старых жен. Повторив название и усилия Цицерона четырнадцать веков назад, он написал «De divinatione» против притязаний прорицателей, толкователей снов и тому подобных людей. На фоне общего скептического отношения к оккультизму он допускал, что некоторые события можно объяснить как работу демонов или ангелов. Он принимал понятие «дурного глаза»; он считал, что преступник может потемнеть, посмотрев в зеркало, и что взгляд рыси может пробить стену. Он признавал библейские чудеса, но отвергал сверхъестественные объяснения там, где достаточно естественных причин. Многие люди, говорил Николь, доверчиво относятся к магии, потому что не знакомы с естественными причинами и процессами. Они принимают на веру то, чего не видели, и поэтому легенда — например, о том, как фокусник взбирается по веревке, подброшенной в воздух, — может стать народной верой.20 (Это самое старое из известных упоминаний мифа о лазании по канату). Следовательно, утверждал Оресме, широкая распространенность веры не является доказательством ее истинности. Даже если многие люди утверждают, что стали свидетелями события, противоречащего нашим обычным представлениям о природе, мы не должны верить им. Более того, органы чувств так легко обмануть! Цвет, форма и звук предметов зависят от расстояния, освещения и состояния органов чувств; предмет, находящийся в покое, может казаться движущимся, а находящийся в движении — покоящимся; монета, лежащая на дне вазы, наполненной водой, кажется более удаленной, чем та, что лежит в пустой вазе. Ощущения должны быть истолкованы суждением, а оно тоже может ошибаться. Эти обманы чувств и суждений, говорит Оресме, объясняют многие чудеса, приписываемые сверхъестественным или магическим силам.21
Несмотря на столь смелое продвижение к научному духу, старые суеверия сохранились или просто изменили свою форму. Они не ограничивались только населением. Эдуард III Английский заплатил огромную сумму за флягу, которая, как его уверяли, принадлежала Святому Петру. Карлу V Французскому в Сент-Шапель показали флягу, якобы содержащую кровь Христа; он спросил своих знатоков и теологов, может ли это быть правдой; они с осторожностью ответили утвердительно.22 Именно в этой атмосфере происходило развитие образования, науки, медицины и философии.
II. УЧИТЕЛЯ
Рост торговли и промышленности поставил образование на новый уровень. Грамотность была дорогостоящей роскошью в сельскохозяйственном режиме; в городском коммерческом мире она стала необходимостью. Закон запоздало признал эти изменения. В Англии (1391 г.) феодальные землевладельцы обратились к Ричарду II с просьбой ввести в действие старое правило, запрещавшее крепостному отправлять сына в школу без согласия его господина и возмещения убытков за потерю рабочего на ферме. Ричард отказался, и в следующее царствование был принят статут, согласно которому любой родитель мог отправить в школу любого из своих детей.23
В соответствии с этим законом об образовании и эмансипации начальные школы множились. В сельской местности сохранились монастырские школы, в городах начальные школы были организованы при церквях, больницах, канцеляриях и гильдиях. Посещение было добровольным, но всеобщим, даже в деревнях. Обычно учителями были священники, но в XIV веке увеличилась доля светских преподавателей. В программу обучения входили катехизис, Символ веры, основные молитвы, чтение, письмо, арифметика, пение и порка. Даже в средних школах порка была основным методом обучения. Один из прорицателей объяснял, что «дух мальчиков должен быть усмирен»;24 Родители согласились с ним, и, возможно, так оно и есть. Агнес Пастон убеждала наставника своего неусидчивого сына «выпороть его», если он не исправится, «ибо я скорее похороню его, чем потеряю по умолчанию». 25
Средние школы продолжали религиозную подготовку и добавляли грамматику, которая включала не только грамматику и сочинение, но и язык и литературу классического Рима; ученики — мальчики из среднего класса — учились читать и писать по-латыни, пусть и неважно, поскольку это было необходимо как для внешней торговли, так и для церковной карьеры. Лучшими средними школами того времени были те, что были основаны в Лоуленде и Германии Братьями общей жизни; в Девентере обучалось 2000 учеников. Богатый и энергичный епископ Винчестера Уильям Уайкхемский создал прецедент, основав там (1372) первую в Англии «общественную» школу — учреждение, финансируемое частной или общественной благотворительностью, для подготовки к колледжу ограниченного числа мальчиков. Этому примеру последовал Генрих VI, который основал (1440) и богато финансировал Итонскую школу для подготовки студентов к поступлению в Королевский колледж в Кембридже.
Образование женщин выше начального уровня, за некоторыми высокородными исключениями, ограничивалось домом. Многие женщины из среднего класса, например Маргарет Пастон, научились писать на хорошем английском языке, а некоторые из них получили некоторое представление о литературе и философии. Сыновья аристократов получали образование, совершенно отличное от школьного. До семи лет их обучали женщины дома; затем их отправляли служить в качестве пажей к родственнику или соседнему дворянину. Там, защищенные от излишней привязанности, они учились чтению, письму, религии и манерам у дам и местного священника. В четырнадцать лет они становились оруженосцами — то есть взрослыми слугами своего господина. Теперь они учились ездить верхом, стрелять, охотиться, сражаться и вести войну. Обучение книгам они оставляли своим подчиненным.
В то же время они развивали одно из самых благородных наследий Средневековья — университеты. В то время как экстаз церковной архитектуры остывал, рвение к основанию колледжей росло. В этот период в Оксфорде были основаны колледжи Эксетер, Ориел, Квинс, Нью, Линкольн, Всех Душ, Магдален, Брасеноуз и Корпус Кристи, а также Божественная школа. Это еще не были колледжи в современном понимании; это были «залы», места проживания для избранных студентов; едва ли десятая часть учеников Оксфорда жила в них. В основном университетские занятия проводились священнослужителями в школьных комнатах или аудиториях, разбросанных по городу. Бенедиктинские монахи, францисканцы, доминиканцы и другие монахи содержали свои собственные колледжи в Оксфорде; из этих монашеских академий вышли некоторые из самых блестящих людей четырнадцатого века; среди них были Данс Скотус и Уильям Оккам, которые нанесли определенный ущерб ортодоксальной теологии. Студенты-юристы получали образование в Лондоне, в судебных иннах.
В Оксфорде любовь между горожанами и учеными не пропадала даром. В 1355 году враждебные лагеря вступили в открытую войну, и было убито столько героев, что этот год стал известен как год Великой бойни. Несмотря на введение порки в университетах Англии (ок. 1350 г.), студенты были очень беспокойными. Им запрещалось заниматься внутренней атлетикой, и они тратили свою энергию на
