из мрамора разделяли интерьер, в одной стене, обращенной к Мекке, находился михраб, облицованный золотом, серебром и драгоценными камнями. Освещение осуществлялось через семьдесят четыре окна из цветного стекла и 12 000 ламп. «Если бы, — сказал один путешественник, — человек прожил здесь сто лет и каждый день размышлял об увиденном, он бы каждый день видел что-то новое». Греческий посол, которому разрешили войти в него, признался своим приближенным: «Я говорил нашему сенату, что власть арабов скоро исчезнет; но теперь, видя здесь, как они строят, я знаю, что, несомненно, их владычество продлится очень долго».87†
Двигаясь на северо-восток от Дамаска через пустыню, вы попадете в Ракку на Евфрате, королевскую резиденцию Харуна аль-Рашида; затем через Хатру и Тигр в Мосул; еще дальше на северо-восток лежал Тебриз, чей лучший век был еще впереди; затем, на востоке, Тегеран (пока еще незначительный город), Дамган и — к востоку от Каспийского моря — Курган. В X веке это была провинциальная столица, известная своими культурными принцами; величайший из них, Шамс аль-Маали Кабус, был поэтом и ученым, приютившим Авиценну при своем дворе и оставившим после себя в качестве гробницы гигантскую башню высотой 167 футов, Гунбад-и-Кабус, единственное сохранившееся сооружение некогда многолюдного и процветающего города. Вдоль северного маршрута на восток лежал Нишапур, до сих пор мелодично звучащий в стихах Омара Хайяма; Мешхед, Мекка мусульман-шиитов; Мерв, столица некогда могущественной провинции; и — обычно недоступные для сборщиков налогов халифа — Бохара и Самарканд. За горными хребтами на юге лежал Газни. Поэты рассказывают о великих дворцах Махмуда и о «высоких башнях, поражающих луну»; до сих пор стоят «Триумфальная башня» Махмуда и более богато украшенная башня Масуда II. Двигаясь назад на запад, можно найти в XI веке дюжину процветающих городов в Иране — Герат, Шираз (с его знаменитыми садами и прекрасной мечетью), Йезд, Исфахан, Кашан, Касвин, Кум, Хамадан, Кирманшах, Самана; а в Ираке — многолюдные города Басра и Куфа. Повсюду путешественник видел сияющие купола и сверкающие минареты, колледжи и библиотеки, дворцы и сады, больницы и бани, а также темные и узкие улочки вечной бедноты. И вот наконец Багдад.
«Благословен будь Багдад!» — воскликнул поэт Анвари.
Благословен Багдад, средоточие знаний и искусств; Никто в мире не может указать города, равного ему; Его окрестности соперничают по красоте с голубым сводом неба; Его климат соперничает с живительными бризами небес; Его камни по яркости соперничают с алмазами и рубинами;… Берега Тигра с их прекрасными девами превосходят Куллах; Сады, полные прекрасных нимф, равны Кашмиру; И тысячи гондол на воде Танцуют и сверкают, как солнечные лучи в воздухе.89
Это был старый вавилонский город, расположенный недалеко от древнего Вавилона; в 1848 году под Тигром здесь были найдены кирпичи с именем Навуходоносора. Он процветал при сасанидских царях, а после мусульманского завоевания стал местом расположения нескольких христианских монастырей, в основном несторианских. От этих монахов, как нам рассказывают, халиф аль-Мансур узнал, что летом здесь прохладно и нет комаров, которые донимали Куфу и Басру. Возможно, халиф счел целесообразным отдалить себя от этих непокорных городов, уже набиравших силу революционного пролетариата; несомненно, он видел стратегическое преимущество в том, что его резиденция находится в глубине страны и в то же время связана по воде, через Тигр и крупные каналы, со всеми городами на этих двух реках, а затем через Персидский залив со всеми портами мира. Поэтому в 762 году он перенес свою резиденцию из Хашимии, а правительственные учреждения из Куфы в Багдад, обнес это место трехкратной круговой стеной и рвом, изменил официальное название города с Багдада («Дар Божий») на Мединат-аль-Салам («Город мира») и нанял 100 000 человек, чтобы за четыре года построить большие кирпичные дворцы для себя, своих родственников и правительственных учреждений. В центре этого «Круглого города аль-Мансура» возвышался дворец халифа, называемый «Золотыми воротами» за его позолоченный вход или «Зеленым куполом» за его сверкающий купол. За пределами стен, прямо на западном берегу Тигра, аль-Мансур построил летнюю резиденцию — «Дворец вечности»; здесь большую часть своих лет прожил Гарун аль-Рашид. Из окон этих дворцов можно было увидеть сотню судов, разгружавших на причалах товары со всей земли.
В 768 году, чтобы обеспечить своему сыну аль-Махди независимые покои, аль-Мансур построил дворец и мечеть на восточной, или персидской, стороне реки. Вокруг этих зданий вырос пригород, Русафа, соединенный с Круглым городом двумя мостами, опирающимися на лодки. Поскольку большинство халифов после Харуна обосновались в этом пригороде, он вскоре превзошел по размерам и богатству город Мансура; после Харуна «Багдад» стал означать Русафу. От царских центров по обе стороны Тигра узкие кривые улочки, рассчитанные на то, чтобы укрыться от солнца, вели через пропасти шумных лавок к жилым кварталам зажиточных людей. Каждое ремесло имело свою улицу или рынок — парфюмеры, плетущие корзины, тянущие проволоку (в прямом смысле слова), менялы, ткачи шелка, книготорговцы….. Над магазинами и за ними располагались дома жителей. Почти все жилища, кроме богатых, были из необожженного кирпича, сделанного на всю жизнь, но не надолго. У нас нет достоверных статистических данных о численности населения; вероятно, она достигала 800 000 человек; некоторые власти оценивают ее в 2 000 000;90 В любом случае в десятом веке это был самый большой город в мире, за исключением, возможно, Константинополя. Здесь был многолюдный христианский квартал с церквями, монастырями и школами; несториане, монофизиты и ортодоксальные христиане имели здесь свои отдельные монастыри. Харун перестроил и расширил раннюю мечеть аль-Мансура, а аль-Мутадид перестроил и расширил мечеть Харуна. Несомненно, еще несколько сотен мечетей служили надеждам народа.
В то время как бедняки утешали жизнь раем, богачи искали рай на земле. В Багдаде или рядом с ним они возвели тысячу великолепных особняков, вилл, дворцов — простых снаружи, но «внутри ничего, кроме лазури и золота». Мы можем представить себе это домашнее великолепие по невероятному отрывку из «Абульфеды», который уверяет нас, что в царском
