Ограниченность компонентов основного меню заставляла кулинаров творить, выдумывать, пробовать. В 1782 году вышла кулинарная книга “Сто деликатесов из тофу” (Тофу хякутин), включавшая рецепты блюд из соевого творога. Дешевизна и питательность сделали тофу чрезвычайно популярным у простых горожан. Среди бестселлеров той эпохи — пособия по приготовлению ста деликатесов из куриных яиц (Тамаго хякутин, 1785), батата (Имо хякутин, 1789) и некоторых других продуктов. Василий Головнин засвидетельствовал: “Японцы — охотники до яиц, варят их круто и лакомятся ими как плодами, иногда едят их вместе с апельсинами”.
В городских семьях муж с утра уходил на работу, дети — в общинную школу (тэракоя), а жены собирались у колодца стирать белье. Универсальным моющим средством тогда была вода с древесной золой. Впрочем, некоторые хозяйки использовали бульон из-под вареных овощей. Говорят, тоже неплохо отстирывалось. Как и повсюду в мире, японцы поначалу стирали в открытых водоемах, но постепенно перешли на деревянные лоханки возле колодцев. Стиральные доски появились только в конце XIX века. Все моющие средства были органическими, поэтому использованную воду по давней японской привычке не выплескивали, а пускали в дело: поливали домашние растения или удобряли рисовое поле. Бедность средневековой жизни и ограниченность бытовых ресурсов работали на санитарные нормы и экологическое мышление.
Стирка у колодца. Источник: BP
Убирать в тесных комнатушках бараков было легко, а мытье посуды и стирка требовали много времени и серьезного отношения. С мылом японцы познакомились еще до сёгунов Токугава, в XVI веке, с помощью “южных варваров” — европейцев (главным образом португальских, испанских, голландских и английских купцов). В их варварстве в Японии никто не сомневался, хотя они часто привозили полезные для японцев вещи и знания. Не зная секретов изготовления мыла, японцы долгое время использовали его как лекарство от кожных болезней. А от грязи избавлялись с помощью мешочков с зерновой начинкой, смоченных в растворе золы.
Желтизна зубов и дурной запах изо рта не прибавляли уважения, поэтому аристократы первыми среди японцев начали чистить зубы. Представления о гигиене полости рта у придворной аристократии имелись еще в VIII веке, однако зубной порошок был завезен в Японию из Кореи намного позднее, в середине XV века. Состав порошка (он имел несколько рецептур) со временем менялся, но главным его компонентом долго оставался мелкий песок, который добывали на территории современной префектуры Тиба. Подметив бактерицидные свойства ивы, японцы стали делать из ее веточек зубные щетки. Для этого веточку с одного конца расщепляли ножом на мелкие волокна, получая одноразовую щетку.
Полуголые трудовые будни. Источник: NC
В обычных жилищах Эдо личных бань не было. Собственную бочку с горячей водой позволялось иметь только очень знатным или богатым горожанам. Даже в зажиточных купеческих домах они были редкостью. Во-первых, это было чревато пожаром, во-вторых, дорого. Коллективное мытье обходилось гораздо дешевле индивидуального, поэтому люди ходили в общественные бани юя (букв. дом с горячей водой). Современные бани называются иначе. Летом в японской столице было душно, зимой — пыльно, поэтому мыться приходилось часто.
Первая общественная баня появилась в Эдо в 1591 году, спустя год после переезда сюда Токугава Иэясу. Она была рассчитана в первую очередь на мужчин, строивших быстро растущий город. Вход стоил один мон (150 современных иен, полтора доллара). Через двадцать лет появились банщицы (юна). Эта полезная профессия сразу обособилась и пошла своим отдельным путем.
В 1630-х годах, чтобы экономить воду и дрова, содержатели бань сделали их совмещенными. Поначалу мужчины мылись в набедренных повязках (фундоси), а женщины — в банных юбках (юмодзи), но от одежды и первые, и вторые скоро отказались: неудобно и нелепо. Общих бассейнов, которые сегодня есть на любом горячем источнике, тогда не было (появились в XVIII веке), поэтому все мылись порознь. На наготу соседей особого внимания не обращали: помещения едва освещались, были заполнены паром, и разглядеть в них что-то было трудно. Да и природная простота нравов бедноте не претила. С чего бы на голых в бане внимание обращать, когда мужчины на улицах работают в одних набедренных повязках, а женщины с голой грудью, и никто никого не стесняется? Власти, конечно, знали о совместных банях и понимали, что мужчинам мыться вместе с женщинами как-то не очень хорошо, но из уважения к экономии и жизненным реалиям долгое время ничего не предпринимали. В конце XVIII столетия регент Мацудайра Саданобу для охраны нравов запретил совмещенные бани, однако против экономики указ оказался бессилен: раздельное мытье мужчин и женщин резко увеличивало расход воды и дров, и банщики не торопились его исполнять. Спустя двадцать лет из 523 эдоских общественных бань 141 была мужской, 11 — женскими, а 371 — совмещенной (более 70 %).
В летнюю жару. Источник: GE
За долгое время народ к совместному мытью привык и перестал стесняться окончательно. В некоторых банях женщины отделялись от мужчин символической занавеской или невысокой дощатой перегородкой. Это делалось во исполнение указа, а самим моющимся это казалось лишним. Иностранцев же приводило в ужас. Датский офицер Свенссон писал в XIX веке: “Японские женщины приводят наших пасторов в отчаяние своим непониманием того, какой тяжкий грех они совершают, принимая ванну вместе с мужчинами” [Сугиси, 2011]. Совместное японское мытье так шокировало европейцев, что некоторые из них на рисунках изображали моющихся в бане японцев обоего пола частично одетыми. Глядя на эти рисунки, японцы вежливо смеялись.
Общественные бани работали в Эдо с раннего утра до позднего (по тем временам) вечера — до восьми-девяти часов. Вход для взрослого стоил 10 мон. Продавались и абонементы (кайсукэн). За отдельную небольшую плату в бане можно было держать персональную шайку. Специальный банщик (сансукэ) мог клиентам (и мужчинам, и женщинам) и спину помыть, и массаж сделать. Для мытья головы пользовались водным раствором измельченных и перемешанных с мукой красных водорослей, а чтобы ветер после бани не раздувал прическу, пользовались кунжутным маслом. Со временем банная культура прочно вошла в городскую жизнь, и эдосцы стали мыться чаще, чем в Европе, что подметили иностранцы. Упомянутый выше Свеннсон писал, что “японская чистоплотность намного выше голландской и… день не считается у них законченным, пока после работы они не пойдут в баню и не вымоются как следует” [Сугиси, 2011].
Со временем в банях появились общие ванны, но мылись в них не так, как сегодня. Теперь на горячих источниках посетители сначала моются, а уж после принимают ванну со всевозможными минеральными добавками и ароматами. При Токугава в общей ванне сначала согревались и отмокали, а после мылись. И здесь коренные эдосцы демонстрировали собственную гордость, забираясь в невозможно горячую воду. Она и сейчас на источниках далеко не прохладная — обычно 40–41 °C, и непривычные иностранцы входят в нее медленно — обжигает. А во времена Токугава, по словам старожилов, серьезные люди поднимали планку до 47–48 °C. Правда, сидели в такой воде недолго, иначе можно и свариться. Воду более низкой температуры эдосцы пренебрежительно называли “нагретой солнцем” (хината мидзу) и наслаждались сидением в кипятке так же, как некоторые россияне, любящие сауну горячее 120 °C.
На втором этаже многих общественных бань Эдо размещались мужские комнаты отдыха, куда женщин не пускали. Там играли в настольные игры, пили чай и вели светские беседы. Иногда здесь же, на втором этаже располагалась и отдельная банная комната. Плату за вход на второй этаж брали отдельно, невзирая на сословную принадлежность. Это был своего рода мужской клуб, где обменивались информацией и заводили полезные знакомства.
Жизнь столичного жителя, особенно обитателя коммунального барака, регламентировалась множеством правил, и выполнять их горожанам помогали домоуправы (оя). Повседневную жизнь токугавских городских низов невозможно себе представить без домоуправа. Он определял уклад коммунально-барачной жизни в большей степени, чем вездесущие торговцы. В фольклорном жанре ракуго (букв. комический рассказ) есть распространенный типаж, то и дело попадающий в переделки: то долг не сможет вовремя вернуть, то с женой из-за пустяка посссорится, то на ровном месте в дураках окажется. И из-за своей бестолковости этот персонаж часто ищет совета у людей умных и достойных. В токугавских пьесах такими людьми чаще всего оказываются управляющие коммунальными бараками. Они, как советские управдомы, все обо всех знали и никому не давали морально оступиться. Собственной недвижимости оя не имели. Их нанимали управлять чужой — следить за порядком, поддерживать в надлежащем состоянии, собирать квартплату. Среди барачных квартирантов было много крестьян, приехавших на заработки, которые ежегодно должны были регистрироваться в местной управе. Домоправитель за ними присматривал.
