политикой доброжелательного нейтралитета по отношению к державам Антанты 30 октября 1914 г. греческий премьер информировал их о том, что «в силу нового положения, созданного вчерашним нападением турецкого флота на русский, Греция предоставляет свои силы в распоряжение держав Тройственного согласия и с их стороны ожидает распоряжений. Сама же Греция не думает приступать к мобилизации, пока Болгария не приступит к мобилизации или к выступлению». В ответ на запрос германского посланника 4 ноября 1914 г.: «Выступит ли Греция против Турции?» — Э. Венизелос отвечал, что пока Греция останется нейтральной, но «так как у нее много неоконченных счетов с Турцией, то за будущее он ручаться не может». Греческая газета «Этнос» считала, что решение правительства сохранить нейтралитет объясняется лишь тем, что «до сего времени еще не представился удобный случай для осуществления греческих национальных идеалов, так как Турция не склонна объявлять нам войну».
Развернувшаяся с начала войны внутриполитическая борьба в Греции отражала столкновение двух военно-политических группировок — Антанты и Тройственного союза, стремившихся привлечь это государство на свою сторону, и свидетельствовала о том, что проблема нейтралитета сводилась правящими кругами
Греции к тому, из чьих рук получить территориальные приращения, т. е. к какой коалиции и в какой момент примкнуть.
§ 3. Греция в период Дарданелльской операции 191S г.
В отличие от большинства политических и военных руководителей Антанты, делавших все возможное, чтобы предотвратить или хотя бы оттянуть вступление Турции в войну на стороне Германии, У. Черчилль еще в августе 1914 г. возглавил группу туркофобских деятелей и приступил к разработке плана операций против Турции. На одном из заседаний военного совета в феврале 1915 г., накануне Дарданелльской операции, морской министр Англии вынужден был раскрыть карты и признаться, что его планы «шли дальше обороны Египта и Суэца», т. е. чисто военных соображений, и имели в виду политическую необходимость атаки Дарданелл, состоявшую в том, что она «давала возможность диктовать условия в Константинополе».
Еще готовясь к войне и желая противопоставить возросшему после прихода к власти прогерманской группировки Энвер-паши и приглашения немецкой военной миссии во главе с Лиманом фон Сандерсом германскому влиянию в Турции равнодействующую силу, английское адмиралтейство стало уделять большое внимание развитию флота греческого государства. Весной 1914 г. глава английской морской миссии в Греции вице-адмирал М. Керр внес на обсуждение греческого морского генштаба проект развития греческого флота на конец 1914-1915 г. Он предлагал создать флот, состоящий из 8 бронированных крейсеров, 34 эскадренных миноносцев, 20 подводных лодок, 1 корабля — базы для гидроаэропланов, а также из 4 плавучих мастерских, 2 нефтяных и 2 угольных транспортов. Постройка Грецией в основном одних легких флотилий была выгодна Англии, заранее готовившейся к морским сражениям в Средиземном и Эгейском морях. Это отвечало английским интересам не только потому, что в совокупности с английскими кораблями греческая эскадра давала полное преимущество перед любым вражеским флотом как по своей мощи, так и по маневренности, но и потому, что ставила греческий флот в зависимость от английских крупных линейных кораблей, без которых он не мог действовать самостоятельно. Проект Керра был встречен в штыки греческим морским штабом, руководители которого прекрасно понимали истинные намерения Англии и справедливо считали, что в современную войну единственной реальной силой являются линейные корабли большого водоизмещения и вооруженные большим количеством орудий крупного калибра. Но англичане взяли весной 1914 г. заказы только на постройку судов с малой осадкой, убеждая греческих правителей, что «в тесных греческих водах дредноуты мало применимы».
Английские военно-морские представители, проникая на руководящие посты в греческом флоте, способствовали установлению еще большего контроля Англии на Средиземном и Эгейском морях. Желая заручиться поддержкой Греции в Дарданелльской экспедиции, Грей еще в конце октября справлялся через Эллиота о территориальных притязаниях греческого правительства, которые он обещал удовлетворить, как только настанет подходящий момент, а также сообщал Венизелосу, что Англия не забыла его просьб о помощи. Далее указывалось, что правительство Великобритании, хотя и не объявило еще войну Турции, но ожидает, что последняя скоро продолжит свои военные действия, чем вынудит английское правительство объявить ей войну, и поэтому желает поддерживать постоянный контакт с греческим правительством. Греческий флот находился в полной боевой готовности.
В ноябре-декабре 1914 г. ни в Англии, ни в Греции не считали момент подходящим для вступления Греции в войну. Как доносил российский военно-морской агент в Афинах А. А. Макалинский начальнику морского генерального штаба России адмиралу А. Н. Русину, «несмотря на такие инциденты, как арест и приговор к смертной казни (турками. — О. С.) греческого морского унтер-офицера, возобновившиеся с новой интенсивностью турецкие преследования греческого населения», а также то, что «беженцы из турецких провинций прибывали все в большем количестве и правительству необходимо было тратиться на их содержание... Греция все же довольно спокойно ожидала развертывавшихся событий, зорко следя за всем происходящим».
Англичане не настаивали на активном участии Греции в войне, но считали, что настал момент, когда она может оказать некоторую помощь, т. е. предоставить в полное распоряжение союзников, например, Лемнос и Лесбос [15]. Однако указывалось, что в будущем будет произведена комбинированная атака Дарданелл и активное участие Греции будет считаться весьма своевременным и эффективным, тем более что ей не избежать войны с Турцией, которая, как подчеркивалось, никогда не признавала присоединения эгейских островов к Греции. Поэтому Англия брала на себя смелость определить подходящий момент для вступления Греции в войну.
Англо-греческие переговоры, по мнению российского МИД, свидетельствовали о стремлении Англии использовать греков в антирусских целях. Как бы в подтверждение этого российский посланник в Афинах Е. П. Демидов писал С. Д. Сазонову, что «сама Англия быть может еще бессознательно боится нашего появления в Средиземное море; по всем признакам она здесь очень активна и, будучи деятельной советчицей в пользу греческого сотрудничества, стремится всеми имеющимися у нее средствами обеспечить успех этой комбинации», а также компенсировать в Эгейском море уступки, которые она смогла сделать России в отношении проливов. Под нажимом русской Ставки, которая считала операции англичан в Дарданеллах полезными, так как они могли облегчить положение русских войск на Кавказе, а поражение турок могло определить ориентацию Балканских государств в желаемом для Антанты направлении, С. Д. Сазонов был вынужден согласиться с планом англо-греческой операции против Турции. Наряду с этим российская дипломатия давала понять Англии, что гораздо предпочтительнее использовать греческие силы в более важном направлении, а именно против Австро-Венгрии для помощи Сербии, а также пыталась сосредоточить внимание союзников на вопросе о привлечении Болгарии к Антанте и
