Сталин, в свою очередь, намекнул днем раньше: «Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!»
11 ноября немцы предприняли еще одну попытку овладеть городом. В операции приняли участие пять пехотных (389, 79, 305, 100 и 295-я) и две танковые (24-я и 14-я) дивизии, усиленные четырьмя свежими саперными батальонами. Новое наступление совпало с началом мощного ледохода на Волге, что сильно ухудшало положение чуйковцев, лишенных снабжения. Суда Волжской флотилии не могли пробиться к правому берегу.
На узком участке 500–600 м у завода «Баррикады» немецким солдатам удалось преодолеть оборону 95-й стрелковой дивизии и выйти к Волге. «Пьяные или обезумевшие фашисты лезли напролом», — вспоминал Чуйков. А в другом полушарии «Нью–Йорк геральд трибюн» писала: «Такие бои не поддаются стратегическому расчету. Они ведутся со жгучей ненавистью, со страстью…»
62-я армия в третий раз оказалась разрубленной, а 138-я стрелковая дивизия была отрезана от главных сил. Бойцы дивизии продолжали удерживать лишь небольшой участок около 700 м по фронту и 400 м в глубину. Комдив-138 приводит письмо немецкого офицера, убитого в боях за «остров Людникова»:
«Нам надо дойти до Волги. Мы ее видим — до нее меньше километра. Нас постоянно поддерживает авиация и артиллерия. Мы сражаемся как одержимые, а к реке пробиться не можем. Вся война во Франции продолжалась меньше, чем за один приволжский завод. Мы брали крупные города и теряли при этом меньше людей, чем на этом богом проклятом клочке земли. Против нас, вероятно, сражаются смертники. Они не получают подкреплений, так как мы контролируем переправу. Они просто решили сражаться до последнего солдата. А сколько их там осталось — последних? И когда этому аду настанет конец?»
Это был последний успех 6-й армии. На остальных участках фронта войска Чуйкова своих позиций не сдали. Даже берлинские газеты признавали: «Впервые в истории современный город удерживается войсками до разрушения последней стены… этот противник не жалеет собственный город. Наше наступление, несмотря на численное превосходство, не ведет к успеху».
Сражение как бы по инерции продолжалось на отдельных участках до 20 ноября. К концу оборонительного периода Сталинградской битвы 62-я армия удерживала район севернее Тракторного завода, завод «Баррикады» и северо-восточные кварталы центра города. 64-я армия обороняла подступы к его южной части. Ценой крови Чуйков выиграл время. Общие потери Красной Армии в Сталинградской оборонительной операции составили 643 842 человека, 1426 танков, 12 137 орудий и минометов, 2063 самолета.
Наступление немецких войск на сталинградском направлении было окончательно остановлено. Крупная группировка вермахта оказалась втянутой в затяжные изнуряющие бои и была лишена возможности маневрировать. Сталинград, как и опасался Гитлер, превратился «во всепожирающий фокус». В сражении между Волгой и Доном вермахт, по советским данным, потерял за июль-ноябрь до 700 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, более 1000 танков, свыше 2000 орудий и минометов, более 1400 самолетов. Если разделить эти цифры примерно на три, можно получить результат, близкий к истинному.
Таким образом, хотя оба наступательных крыла группы «Юг» в летней кампании 1942 года действовали успешно, в октябре они уже находились на пределе своих возможностей, к тому им же не хватало горючего для подвижных соединений. Вместо того, чтобы пожертвовать либо Кавказом, либо Сталинградом, дабы выстоять зимой, заняв укороченную линию фронта, Гитлер и дальше настаивал на овладении и удержании обеих позиций, хотя сам же считал далеко выдвинутую дугу германского фронта на Дону и Волге опасной. К тому же своей собственной пропагандой, возвестившей 8 ноября: «Сталинград у нас в руках», фюрер лишил себя какой бы то ни было оперативной свободы и свободы принятия решений. Теперь уйти из города означало признать свое поражение.
На сталинградском направлении в 860-км полосе от Павловска до Халхута действовали войска 8-й итальянской, 3-й румынской, 6-й и 4-й танковой немецких армий. Сюда же выдвигалось управление 4-й румынской армии. На 1 октября на этом направлении немцы и их союзники имели 53,5 расчетной дивизии, в том числе 9 танковых и моторизованных. Причем основные силы и средства сгрудились непосредственно в районе Сталинграда, где продолжали вести активные боевые действия вместо того, чтобы перейти к стратегической обороне.
Войска этой группировки были расположены в невыгодных условиях на огромной дуге с вершиной у Сталинграда в междуречье Волги и Дона. Ее фланги северо-западнее и южнее Сталинграда прикрывались менее боеспособными румынскими и итальянскими соединениями. На сталинградском направлении вермахт не располагал крупными оперативными резервами. На 1 октября в резерве командования группы армий «Б» имелось всего три дивизии: 298-я пехотная и две танковые — 22-я немецкая, насчитывавшая около 45 машин, и 1-я румынская, имевшая на вооружении 40 легких танков чешского производства. Оперативное построение немецких группировок, наступавших на Сталинград и Кавказ, было растянутым. Наступательные возможности исчерпались, и они вынуждены были перейти к обороне со слабо прикрытыми флангами сталинградской группировки, не располагая достаточными резервами. Коммуникации оказались растянутыми на тысячи километров и были уязвимы на огромных пространствах. Все это создавало благоприятные условия для решительного контрнаступления советских войск на южном направлении.
По мнению маршала Рокоссовского, «при объективной оценке создавшегося положения и в предвидении надвигавшейся зимы у врага оставался только один выход — немедленный отход на возможно большее расстояние. (Начальник германского Генерального штаба генерал Гальдер ясно видел опасность и предлагал такое же решение — отвести войска от Сталинграда и за счет высвободившихся дивизий создать прочный фронт по линии Дона; Гитлер предпочел заменить начальника Генштаба. — Авт.) Но, недооценивая возможности Советского Союза, противник решил удерживать захваченное им пространство, и это в сложившейся обстановке своевременно использовало наше Верховное Главнокомандование. Наступал для нас долгожданный момент». В конце сентября советское командование приступило к разработке плана и непосредственной подготовке контрнаступления на сталинградском направлении.
После войны у Сталинградской наступательной операции, как у любой победы, появилось много отцов. Так, Жуков поведал об «остром слухе» вождя и о том, как они вдвоем со свояком Василевским 13 сентября предложили Сталину план большого контрнаступления, нацеленного на фланги Паулюса, прикрытые румынскими войсками. Хрущев утверждал, что вместе с Еременко представил в Ставку в конце сентября план будущего контрнаступления. Сам Еременко рассказал в мемуарах, что он выдвинул идею о сталинградских контрударах прямо в день своего назначения командующим фронтом.
Можно сказать, что во второй половине сентября идея контрнаступления носилась в воздухе. Однако еще Наполеон выразился в том смысле, что полководец — не тот, кто придумал план сражения, а тот, кто взял на себя ответственность за его реализацию.
С этой точки зрения совершенно прав адмирал Н.Г. Кузнецов, единственный из всех вспомнивший настоящего «автора»: «Нужно прямо сказать, что при огромном, а иногда и решающем значении роли полководцев, проводивших планы операции в жизнь, зарождение идеи в Ставке и воля Верховного Главнокомандующего определили успех сражения».
На этот раз Сталин не торопил своих полководцев, операция готовилась тщательно, грамотно, в строжайшей тайне. В ходе ее прежде всего намечалось окружить 6-ю армию Паулюса; затем, нанеся удар на среднем Дону, развивать успех к Ростову, разбить немецкие войска на Северном Кавказе, развернуть наступление в Донбасс, на курском, брянском, харьковском направлениях. Главный удар предполагалось нанести на юго-восточном направлении с плацдармов в районе Серафимовича и Клетской в полосе 3-й румынской армии с выходом на тылы 11-го армейского корпуса Штрекера. Этот район степи был настолько удален от Сталинграда, что немецкие танковые и механизированные части, сосредоточенные вокруг города, все равно не успевали спасти положение в случае прорыва. Другая группировка должна была наступать южнее Сталинграда из района Сарпинских озер в полосе 4-й румынской армии, замыкая кольцо окружения в районе Калача.
Советскому командованию, широко применившему методы маскировки и дезинформации, на этот раз удалось ввести противника в заблуждение относительно места, времени удара и сил, которыми он был нанесен (только для того чтобы обмануть немецкую авиаразведку, в различных местах через Дон построили семнадцать мостов, но лишь пять из них предполагалось реально использовать). Штаб ОКХ, к примеру, считал наиболее вероятным наступление русских против северного фланга группы армий «Б» с выходом к Ростову и Азовскому морю. Обсуждалась также возможность зимнего наступления против Ржевского выступа. Гитлер полагал, что главный удар русскими будет нанесен по позициям, занимаемым итальянцами. Командование 6-й армии и группы армий «Б» отслеживали концентрацию советских сил на плацдармах у Клетской и Серафимовича, прогнозировали скорое наступление противника в своей полосе, но недооценивали его масштабы. Большинство штабных генералов сходились во мнении, что у русских нет сил для нанесения достаточно мощных ударов, и в этом они очень крупно ошибались. В итоге «Верховное командование вермахта не смогло в решающий момент сосредоточить свои усилия именно там, где определялась судьба всей борьбы».
