Голова африканца
В 1869 году в «Бюллютене Мексиканского общества географии и статистики» появилась небольшая заметка за подписью: Х. М. Мельгар. Ее автор, инженер по профессии, утверждал, что в 1862 году ему посчастливилось обнаружить близ деревушки Трес-Сапотес (штат Веракрус, Мексика) на плантации сахарного тростника удивительную скульптуру, непохожую на все известные до сих пор, — голову «африканца», высеченную из гигантского камня. Заметка сопровождалась довольно точным рисунком изваяния, так что любой читатель мог судить теперь о достоинствах этой находки.
К сожалению, впоследствии Мельгар использовал свою необычайную находку далеко не лучшим образом. В 1871 году он без тени улыбки на лице объявил, ссылаясь на «явно эфиопский» облик обнаруженной им скульптуры: «Я абсолютно убежден, что негры не раз бывали в этих краях и это случилось еще в первую эпоху от сотворения мира». Надо сказать, что подобное высказывание не имело под собой абсолютно никакой почвы, но зато вполне отвечало общему духу господствовавших тогда в науке теорий, когда любое достижение американских индейцев объяснялось культурными влияниями из Старого Света. Правда, бесспорно и другое: сообщение Мельгара содержит первое печатное упоминание о вполне конкретном памятнике неизвестной до того цивилизации.
Ровно через сорок лет какой-то крестьянин-индеец обнаружил на своем поле близ городка Сан-Андрес-Тустла еще один загадочный предмет. Сначала он даже не обратил внимания на зеленоватый камешек, едва выглядывавший из земли, и небрежно пнул его ногой. И вдруг камень ожил, засверкав своей полированной поверхностью под лучами щедрого тропического солнца. Очистив предмет от грязи и пыли, индеец увидел, что держит в руках маленькую нефритовую статуэтку, изображающую языческого жреца с наголо обритой головой и с полуприкрытыми смеющимися глазами. Нижнюю часть его лица закрывала маска в виде утиного клюва, а на плечи был накинут короткий плащ из перьев, имитирующий сложенные птичьи крылья. Боковые стороны статуэтки покрывали какие-то непонятные изображения и рисунки, а под ними, чуть ниже, шли столбцы знаков в виде черточек и точек. Неграмотный крестьянин, конечно, не догадывался, что он держит в руках предмет, которому суждено было стать одной из самых знаменитых археологических находок на территории Нового Света.
После долгих приключений, пройдя через десятки рук, маленькая нефритовая статуэтка жреца из Тустлы очутилась в Национальном музее США. Американские ученые, осматривая новый музейный экспонат, к несказанному своему удивлению, обнаружили, что столбик таинственных черточек и точек, вырезанных на статуэтке, представляет собой дату майя, соответствующую 162 году н. э.! В научных кругах разразилась настоящая буря. Одна догадка сменяла другую. Но плотная пелена неизвестности, окружавшая все, что было связано с нефритовой статуэткой, отнюдь не рассеивалась.
Форма знаков и весь стиль изображения были похожи на письмена и изваяния майя, хотя и отличались большей архаичностью. Но ближайший город древних майя — Комалькалько — находился не менее чем в 240 км к востоку от места находки! А кроме того, статуэтка из Тустлы почти на 130 лет старше любого датированного памятника с территории майя!
Да, здесь было над чем поломать голову. Получалась странная картина: некий загадочный народ, населявший в древности мексиканские штаты Веракрус и Табаско, изобрел майяскую письменность и календарь на несколько веков раньше самих майя и пометил этими иероглифами свои изделия.
Но что это за народ? Какова его культура? Откуда и когда пришел он в гнилые болотистые низины южного побережья Мексиканского залива?
В марте 1924года в американском городе Нью-Орлеане произошло событие, которое имело прямое отношение к загадке забытых ольмекских городов. Некое лицо, пожелавшее остаться неизвестным, внесло на текущий счет местного Тулэйнского университета крупную сумму денег. Согласно воле таинственного мецената проценты с этого необычного вклада предназначались для изучения прошлого стран Центральной Америки. Дирекция университета решила не откладывать дела в долгий ящик и тут же снарядила большую этнографо-археологическую экспедицию в Южную Мексику. Во главе ее были поставлены известные специалисты-археологи Франц Блом и Оливер Ла Фарж. Два незаурядных человека, наделенных ненасытной любознательностью и широкими познаниями, объединились здесь для того, чтобы бросить вызов непроторенной центральноамериканской глуши, отправившись на опасные и полные приключений поиски забытых племен и исчезнувших цивилизаций.
19 февраля 1925 года экспедиция началась. А через несколько месяцев ее загоревшие до черноты участники очутились в самом сердце болотистых джунглей, на юге побережья Мексиканского залива. Их путь лежал к реке Тонала, где, по слухам, находилось заброшенное древнее поселение с каменными идолами. И вот исследователи почти у цели. «Проводник сказал нам, — вспоминают Ф. Блом и О. Ла Фарж, — что Ла-Вента, место, куда лежал наш путь, — это остров, окруженный со всех сторон болотами… После часа быстрой ходьбы… мы добрались наконец до древнего города: перед нами находился первый идол. Это был огромный каменный блок около двух метров высоты. Он лежал плашмя на земле, и на его поверхности можно было разглядеть человеческую фигуру, грубо высеченную в глубоком рельефе. Фигура эта не отличается какой-либо спецификой, хотя, судя по общему ее виду, здесь чувствуется какой-то слабый отголосок влияния майя. Вскоре после этого мы увидели и самый поразительный монумент Ла-Венты — огромный валун, напоминающий по форме церковный колокол… После незначительных раскопок мы, к своему несказанному удивлению, убедились в том, что перед нами верхняя часть каменной гигантской головы, наподобие найденной в Трес-Сапотес…»
Повсюду среди джунглей встречались массивные каменные изваяния. Одни из них стояли вертикально, другие рухнули или были разбиты. Их поверхность покрывала рельефная резьба, изображавшая людей и животных или фантастические фигуры в образе получеловека-полузверя. Пирамидальные постройки, когда-то гордо возвышавшиеся своими белоснежными гребнями над вершинами деревьев, теперь едва угадывались под густым покровом растений. Этот таинственный город в древности был, очевидно, крупным и важным центром, местом рождения высоких культурных достижений, совершенно неизвестных науке.
Но время торопило исследователей. Преодолев серьезные естественные препятствия, они сумели бегло осмотреть обнаруженные ими здания и монументы и постарались возможно точнее зарисовать и нанести на карту важнейшие из них. Этого было явно недостаточно для сколько-нибудь широких исторических выводов.
Вот почему, покидая город, Франц Блом вынужден был написать в своем дневнике: «Ла-Вента, бесспорно, весьма загадочный памятник, где необходимы значительные исследования, с тем чтобы наверняка узнать, к какому времени относится это городище».
Но не прошло и нескольких месяцев, как это утверждение, делающее честь любому серьезному ученому, было начисто забыто. Очутившись в стране древних майя, Блом не смог устоять перед очарованием изящной архитектуры и скульптуры их заброшенных городов. Вычурные иероглифы и календарные знаки встречались здесь буквально на каждом шагу. И ученый, отбросив все мучившие его сомнения, заключает в своем обширном труде «Племена и храмы», вышедшем в 1926 году: «В Ла-Венте мы нашли большое число крупных каменных изваяний и, по меньшей мере, одну высокую пирамиду. Некоторые черты этих изваяний напоминают скульптуру из области Тустлы, другие демонстрируют сильное влияние со стороны майя… Именно на этом основании мы склонны приписать руины Ла-Венты культуре майя».
Так по иронии судьбы самый яркий ольмекский памятник, давший впоследствии название этой древней цивилизации, неожиданно оказался в списке городов совершенно иной культуры — майя.
История знает немало примеров того, как пустяковое на первый взгляд событие круто меняло весь ход дальнейшего развития человеческой мысли. Нечто подобное случилось и в ольмекологии, когда Блом и его друзья совершили не слишком утомительный поход к вершине потухшего вулкана Сан-Мартин, где, по слухам, с незапамятных времен стояла статуя какого-то языческого божества. Слух подтвердился. На высоте 1211 м близ самой макушки горы ученые нашли каменного идола. Идол сидел на корточках и горизонтально держал в обеих руках какой-то длинный брусок. Тело его наклонено вперед. Лицо сильно повреждено. Общая высота изваяния—1,35 м.
