Здесь к политической биографии будущего трибуна партийной демократии уместно вспомнить то, о чем он предпочитал писать в 1920 году, а предпочитал Троцкий буквально следующее: «Бюрократия имеет не только отрицательные, но и положительные черты, более специальное знакомство с определенными отраслями управления и хозяйства, точную иерархию взаимоотношений, определенные, выработанные долгой практикой приемы работы и т. д. Такого рода аппарат советской бюрократии (партийной и непартийной) приходит на смену самодельщине, кустарничеству, нашему первобытному хаосу и потому является необходимым этапом в нашем государственном развитии»[56].
На 5-й профконференции профессионалист и участник «рабочей оппозиции» Ю.Х. Лутовинов[57] выдвигал Наркомат рабоче-крестьянской инспекции как панацею от всех бед, приносимых несовершенным аппаратным управлением народным хозяйством[58]. Естественно, что Троцкий агрессивно возражал против РКИ, возглавляемой Сталиным. Троцкий писал, что РКИ оказалась бессильной бороться с бюрократическими недостатками системы. Ее методы оказались недействительными, ибо речь идет не об изобличениях и пресечении, а о строительстве нового хозяйственного аппарата. РКИ не может бороться с недостатками ведомственной бюрократической системы в принципе, ибо все важнейшие нарушения законности этой системой — в целях дела и вызваны внешними обстоятельствами[59]. «Приставленные к ведомству контролеры убеждались, что волокита вытекала из внешних затруднений (недостаток материальных благ и несогласованность организации), а обход декретов в большинстве случаев вызывался необходимостью достигнуть практического результата и совершался без ущерба для каких-либо более высоких интересов»[60].
Защита Троцким принципа назначенства и административно-командных методов — всему этому очень сочувствовали в Секретариате ЦК РКП(б). Сближение Троцкого с Крестинским в начале дискуссии о профсоюзах не было случайным. Крестинский был горячим сторонником насаждения политотделов. Крестинский происходил из екатеринбургской команды, пришедшей со Свердловым и выделявшейся своим крайним радикализмом даже в большевистском правительстве. Крестинский как секретарь ЦК являлся, пожалуй, единственным из видных руководителей, кто искренне поддерживал Троцкого по вопросу о создании на Урале 1-й Трудармии. Троцкий весь 1920 год очень тесно сотрудничал с Оргбюро и Секретариатом ЦК по самым разнообразным вопросам. Ему импонировал стиль работы Оргбюро — оперативное принятие важнейших решений, предназначенных к быстрому и беспрекословному исполнению. Это было очень близко по духу председателю РВСР. Кроме того, имело значение еще одно важное обстоятельство. В Оргбюро не было Ленина, который строго держал всех вождей революции в «коротких штанишках», и, что бы ни писал впоследствии Троцкий о своем почтении к Ленину после Октября, их отношения были вовсе не безоблачными. Он заметно тяготился под властью и неусыпным контролем Ленина.
Кампания, поднятая против Троцкого и Цектрана, больно задела Крестинского и весь Секретариат ЦК. Назначенство было методом работы Оргбюро, для чего оно, собственно, и создавалось. Главные политические управления на транспорте были его любимым детищем. В январе-феврале 1920-го года Оргбюро и учетно-распределительный аппарат ЦК провели колоссальную работу, перебросили на транспорт тысячи и тысячи коммунистов. Главполитвод и Главполитпуть в своей работе были подотчетны непосредственно ЦК РКП(б). Про самого Крестинского говорили, что он боится «пришествия Хама» в партийно-государственный аппарат через митинговые популистские и местнические каналы, поэтому он принципиально стоял за перевод всей партийной кадровой политики с принципа выборности на принцип назначенства. Принятая IX партийной конференцией резолюция по партийному строительству в связи с вопросом о «низах» и «верхах» в партии, в которой Цека было предложено «при распределении работников вообще заменить назначения рекомендациями»[61], и последовавшая затем травля политуправлений болезненно отозвались в Секретариате ЦК.
Ленин, вместо запланированного на ноябрь-декабрь отпуска, получил мороку с Троцким. Наметившийся союз Троцкого с могущественными Оргбюро и Секретариатом ЦК чрезвычайно обеспокоил Ленина, не допускавшего каких-либо коалиций за своей спиной. Поэтому, как и встарь, в эмигрантские времена, он начинает планировать комбинацию и проводить фракционную интригу через проверенного в таких делах Зиновьева.
Новый импульс развитию конфликта дало Всероссийское совещание Цектрана в начале декабря 1920-го года, на котором меньшинство, представители водного транспорта, обвинили Цектран в том, что он не проводит в жизнь постановлений IX партийной конференции и пленума ЦК о переходе от специфических методов работы на транспорте к методам, сближающим его с другими профсоюзами. Кроме этого, водники потребовали смены руководства Цектрана во главе с Троцким. Известная зиновьевская комиссия Цека постаралась усилить раскол среди транспортников, поддержав требования водников на пленуме ЦК 7 декабря. В тот же день произошло решительное размежевание членов Центрального комитета, которое, в сущности, уже неотвратимо предопределило дальнейшее развитие событий.
На этом пленуме большинство цекистов, не одобрявшее немедленной расправы с Троцким, проголосовали за «буферную» резолюцию Бухарина, которая предлагала немедленно упразднить Главполитвод и Главполитпуть, но отвергала требование немедленного пересмотра руководства Цектрана. Ленин это решение воспринял однозначно, что «декабрьский пленум был против нас за Троцкого»[62]. Однако, например, Рыков, у которого, надо сказать, всегда было изумительно развито чутье и инстинкт самосохранения, понимая, что дело идет уже не о профсоюзах, а кое о чем посерьезнее, забывает свои разногласия с ВЦСПС и переходит на сторону Ленина. Перебежка Рыкова явилась верным признаком приближения грозы. Ленин в своем Цека потерпел поражение в принципиальнейшем противостоянии с Троцким, и его реакция обещала быть исключительно жесткой. Впоследствии Ленин писал Иоффе: «Старый Цека (1919―1920) побил меня по одному из гигантски важных вопросов, что Вы знаете из дискуссии»[63].
В ходе профдискуссии Ленин вновь подтвердил себя непревзойденным тактиком фракционной борьбы. Понимая, что никакая популярность Троцкого не спасет его бюрократические лозунги в духе «закручивания гаек» от поражения в широкой партийной аудитории, среди рядовых коммунистов, Ленин решает обострить ситуацию и через Зиновьева делает Троцкому предложение опубликовать свои тезисы, поскольку будто бы «дискуссия прет со всех сторон и дальше ее удерживать нет возможности»[64]. По инициативе группы Ленина решением Цека созыв X съезда был отсрочен. Вынося дискуссию на предварительное общепартийное обсуждение, Ленин отводил угрозу со стороны партбюрократии, которая могла бы поддержать его противников на съезде, отчасти из-за боязни перед Оргбюро, отчасти из-за симпатий к авторитарным методам управления, исповедуемым Троцким и Секретариатом ЦК, в противовес профсоюзной коллегиальной дряблости. Широкая дискуссия должна была отсечь и нейтрализовать часть ненадежного партийно-государственного чиновничества.
Честолюбивый Троцкий, «трехнедельный удалец» в профдвижении, как его язвительно окрестил Д.Б. Рязанов, попался на эту удочку и опубликовал брошюру «Роль и задачи профессиональных союзов». 24 декабря пленум ЦК разрешил свободу дискуссии, и 30 декабря на фракции РКП(б) VIII Всероссийского съезда Советов перед сотнями ответственных партийных и советских работников со всей России начинается всепартийный этап дискуссии, этап, когда, по выражению одного из участников, дискуссия приняла «разнузданные формы»[65].
Выступления Ленина и Зиновьева 30 декабря приоткрывают завесу над действительной подоплекой конфликта в партийной верхушке. Рязанов на X съезде заметил, что 30 декабря Зиновьев «поднял знамя восстания против Оргбюро», провозгласив: «Мы не позволим какому-нибудь Оргбюро распоряжаться партией»[66]. Судя по стенограмме заседания фракции, Зиновьев высказался несколько дипломатичнее, он сказал: «Мы не допустим, чтобы над профессиональным движением, которое объединяет 7 миллионов рабочих, чтобы над ними производилась кухонная стряпня из почтенного учреждения, которое именуется Оргбюро ЦК»[67]. Тем не менее, Рязанов точно уловил истинный смысл и направленность зиновьевского выпада. Группа Ленина наносила прицельный удар в первую очередь по могущественным и ставшим опасными Организационному бюро и Секретариату ЦК, которые солидаризировались с Троцким. «Троцкий и Крестинский будут подбирать "руководящий персонал" профсоюзов!» — давал сигнал сам Ленин. «Вот вам настоящий бюрократизм!»[68]
